распределялись качественно иначе, чем ответы представителей старшего поколения.
Определенные различия здесь выявляются и в среде самой молодежи. Если у “благополучных” молодых россиян 84,
3% были убеждены в том, что их материальное положение в настоящем и будущем зависит прежде всего от них самих, то
среди “неблагополучных” — только 49,6%. Соответственно, две трети “благополучных” молодых россиян были убеждены,
что материальных успехов люди должны добиваться сами, а те, кто этого не хочет, пусть живут бедно — и это справедливо
(см. рис. 19) .
Рисунок 19
Распространенность инициативных и патерналистских идеалов среди “благополучной” и “неблагополучной”
российской молодежи, в %
В целом для старшего поколения характерна та
же тенденция. Считают, что благополучие каждого должно зависеть от его собственных усилий 55,6% “благополучных” и 38,
9% “неблагополучных” представителей старших возрастных групп. Из них же — сторонниками того, что материально
преуспевшие должны заботиться об остальных, было соответственно 44,4% и 58,2%. Приведенные данные позволяют
говорить о том, что существующие в молодежной среде (как и среди старшего поколения) индивидуалистические и
патерналистские ориентации приобрели у молодежи относительно завершенную форму. Это выразилось в росте
индивидуалистических настроений и падении распространенности патерналистских ожиданий. “Благополучные”
молодые россияне ещё менее склонны помогать бедным, чем их “отцы” , зато и “неблагополучные” представители
молодежи меньше ждут помощи от преуспевших сограждан, чем их родители.
Наконец, как показывают приведенные данные, в группе ценностей морального плана (пятая и восьмая пары) ,
молодые россияне продемонстрировали определенную преемственность со старшим поколением, хотя происшедшие в
этой области сдвиги все же не могут не насторожить. Так, большинство молодых россиян убеждено, что лучше не
достичь материального благополучия и не сделать карьеры, чем перешагнуть ради этого через свою совесть и мораль. Но все
же 43,8% из них, т.е. почти половина, готовы драться за свое место в жизни и переступить ради своего благополучия через
моральные нормы. Среди старшего поколения данное соотношение составило соответственно 75,5% и 23,8%.
Однако эти расхождения отражают скорее различия в целевых установках у молодежи и старшего поколения, чем
реальную готовность к нарушению молодыми людьми норм морали, а тем более — права. Убеждение в том, что можно
иметь только “честные” доходы, а не любые, разделило, например уже две трети молодых россиян. Вместе с тем, то, что
каждый третий представитель молодежи убежден в том, что хороши любые доходы, независимо от того, как они получены
— факт очень тревожный. У старшего поколения этот показатель вдвое меньше — 17,6%.
Обращает на себя внимание и правовой нигилизм молодежи, впрочем, практически тождественный правовому
нигилизму старшего поколения. Достаточно отметить, что только каждый десятый представитель молодежи и каждый
седьмой представитель старшего поколения готовы безоговорочно подчиняться требованиям закона. Основная же масса и
тех, и других готовы это делать только при одном условии — что закон един для всех, и представители власти будут
следовать нормам закона так же, как и все остальные граждане.
Единственное, что внушает оптимизм в ответах на вопрос об отношении к закону — выявленная относительно
небольшая часть (около трети) тех, кто в своем поведении склонен ориентироваться не столько на закон, сколько на свое
понимание справедливости. Это позволяет надеяться, что строительство правового государства, в основе которого лежат
нормы закона, имеет в России определенные перспективы.
Важным аспектом настоящего исследования была также попытка рассмотреть не только декларируемые позиции, но и
реальные формы негативного поведения молодежи. В целом опрос показал (см. табл. 6) , что доля тех, в чьем социальном
опыте такое поведение имело место, весьма значительна, но все же меньше, чем можно было бы предположить, судя по
наиболее популярным газетным штампам. Достаточно широко распространены среди молодежи курение, употребление
крепких спиртных напитков, вступление в добрачные половые связи.
Таблица 6
Степень распространенности среди молодежи различных форм негативного поведения, в %
Приходилось ли
Да,
часто
Редко,
только
пробовали
Сами
этого не
делали, но
других за это
не осуждают
Не
приходилось,
являются
противниками
подобных
действий
Не
захотели
отвечать
на вопрос
Итого
Курить
47,
6
27,3
10,8
12,7
1,6
100
Пить крепкие напитки
36,
9
44,7
4,4
7,0
7,0
100
Сознательно обманывать кого-то
для достижения своих целей
12,
6
33,3
12,0
34,2
7,9
100
Употреблять наркотики
1,
9
8,0
8,2
79,1
2,8
100
Давать взятки
6,
3
16,3
26,2
45,6
5,6
100
Уклоняться от налогов
6,
0
6,3
32,6
45,1
10,
0
100
Вступать в половые связи до
брака
36,
0
16,1
15,4
10,5
22,
0
100
Использовать сексуальные связи
для достижения корыстных целей
3,
1
5,1
30,2
49,1
12,
5
100
Иметь сексуальные отношения с
человеком своего пола
0,
5
1,9
21,5
68,5
7,6
100
По другим формам негативного поведения показатели заметно ниже. В то же время высокий процент тех, кто
отказался определить свою позицию по ним, позволяет предположить, что реальные цифры, характеризующие их
распространенность в молодежной среде, могут быть несколько выше.
Кто же в первую очередь попадает в группы с негативным поведением? Разумеется, здесь действуют одновременно
очень много факторов, связанных в значительной степени с индивидуальными особенностями молодых людей, и все же
некоторые общие закономерности выделить можно. Для этого надо прежде всего развести входившие в исследование формы
поведения на девиантное экономическое поведение (взятки, уклонение от налогов) , и бытовое девиантное поведение
(наркотики, гомосексуализм, секс в корыстных целях) .
Экономические формы девиации характерны в основном для мужчин старшей возрастной группы молодежи (от
уплаты налогов уклонялись 8,4% молодежи в возрасте до 20 лет, и 15,0% в возрасте 24-26 лет; взятки давал каждый
четвертый россиянин старше 24 лет и каждый шестой в возрасте до 20 лет) . Работники частных предприятий давали взятки
вдвое чаще, чем работники государственных предприятий. Важным фактором экономической девиации оказалась и
профессиональная деятельность молодежи — молодые предприниматели втрое чаще уклонялись от налогов и давали взятки,
чем, например, гуманитарная интеллигенция, у которой уровень этих форм девиации самый низкий. По значимости фактор
профессиональной принадлежности был сопоставим только с вертикальной мобильностью в ходе реформ (но не с уровнем
материального благосостояния, который практически не имел значения!) . Среди тех, кто выиграл в ходе реформ,
экономическая девиация распространена вдвое больше, чем среди тех, кто считает себя проигравшим.
Что касается бытовой девиации, то здесь картина довольно пестрая. Сексуальные связи в корыстных целях в большей
степени склонны использовать молодые люди, чьи родители не добились в жизни успеха (12,6% при 8,1% у тех, чей отец