Промежуточное место между дьяками и подьячими занимала деятельность подьячих с приписью. Название происходило оттого, что они имели право “приписывать”, т.е. подписывать по листам, исходившие из данного учреждения документы, что выражало значительную административную самостоятельность этой группы и приближало её по кругу обязанностей к дьячеству. На протяжении всего века подьячие с приписью управляли житными столами приказов и изб. Однако этим их роль не исчерпывалась. Они находились почти во всех приказах. Основную массу подьячих с приписью составляли все представители высшей квалификационной группы – старые подьячие. Приписные подьячие в приказах с судейской или дьяческой верхушкой находились во главе повытий или столов. Они распределяли работу между подьячими и проверка исполнения наиболее ответственных работ. Сами они подготавливали черновики исходящих документов, в основу которых клались дьячьи пометы: “А случитца писать, о чём грамоты в окрестные государства, и те грамоты прикажут готовить посольскому думному дьяку, а думный дьяк прикажет подьячему, а сам не готовит, только чернит и прибавляет что надобно и не надобно”[7]. В руках приписных подьячих находилась основная часть финансовой деятельности приказов – ведение приходно-расходных книг, хранение казны, конкретные выплаты из неё и т.д. Обязанности подьячих с приписью на местах были более однородны и сводились по существу к подмене функций городовых дьяков, которые имелись в приказных избах далеко не повсеместно. Там на них падала в основном финансовая отчётность перед приказами. Они должны были составлять ежегодные сметные списки с полным отчетом о приходе и расходе средств.
Меньше данных о работе приказных подьячих “со справой”. Обязанность “справливать”, т.е. заверять своей подписью на обороте или в конце документа его правильность, свидетельствовала о техническом характере их деятельности. Эта группа подчинялась старым подьячим с приписью. По-видимому, именно подьячие со справой были основной исполнительной силой приказов. Им поручалось составление выписок по делам, изготовление черновиков и чистовиков отпусков, ведение книг приказов и т.д. В какой-то мере они ведали и работой молодых подьячих, которые выполняли под их руководством конкретные задания. Однако руководство это было весьма ограниченным.
Значительно более важное место занимали справные подьячие в жизни приказных изб.
Неверстанные подьячие брались в приказ без жалования для того, чтобы они присматривались к делам, знакомились со спецификой внутриприказной работы данного учреждения. Молодые и средние подьячие являлись основными исполнителями внутриприказной работы, они исполняли роль переписчиков, составляли справки по текущим делам, а также отправлялись участниками посольств и гонцами в зарубежные посылки. Старые подьячие стояли во главе повытий, своего рода отделов, ведавших сношениями с определенными странами, а также рядом других дел (иностранная почта, надзор за иностранцами, толмачами, переводчиками, сбором полоняничных денег и др.) Достаточно трудно установить, когда окончательно сложилось трехчастное деление подьячих (старые, средние, молодые или первой, второй и третьей статей), чаще, всего документы выделяют только старых, но к середине 60-х годов XVII в. оно уже действовало. Категория неверстанных подьячих была введена официально с 1676 г.
В приказах складывались особые школы письма, из числа которых во второй половине XVII в. особенно четко выделяются посольская и поместная. Письмо подьячих Посольского приказа было мелким и изящным, в то время как подьячие поместного приказа писали размашистым почерком с декоративными выносами букв далеко за строку. Следует сказать, что механической работой переписчиков занимались не только молодые подьячие. Наиболее важные документы писались подьячими высоких рангов. Для местных подьячих характер приказной работы не был так чётко разграничен по специализации, как это было в Москве. Малое количество подьячих на местах нередко вызывало совмещение различных функций всеми подьячими данного учреждения, создавало известную универсальность их приказной деятельности, охватывавшей все области жизни всех групп населения данного уезда[8].
Функции Патриаршего двора чётко прописаны: “На патриарших приказных и на дворовых людей, и на детей боярских, и на крестьян, и на всяких чинов людей, которые живут в патриарших в домовых вотчинах, во всяких делех суд давать безсрочно на патриарше дворе, потому что при прежних государех и блаженные памяти при великом государе царе и великом князе Михаила Федоровиче всеа Русии ни в которых приказех на них суда не давали, а судили их на патриарше дворе, что судные дела слушает и указывает патриарх”[9].
Помимо вышесказанного в Уложении есть ещё некоторые уточнения, однако целостной картины они не составляют и не представляют особой важности. После определения функций каждого из приказов соответственно Соборному Уложению 1649 г. можно сделать вывод о том, что приказная система такая, какой она была в середине XVII в., отличалась сложной и многоступенчатой, но стройной структурой, в которой не было несостыковок и всё делопроизводство шло по заранее известному чёткому плану[10].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, в данной работе было показано, что происходила централизация аппарата управления. В Московских приказах трудно найти какую-либо систему: это была скорее “куча крупных и мелких учреждений, министерств, контор и временных комиссий”. Количество приказов и беспорядочное разграничение в них ведомств затрудняли контроль и направление их деятельности: иногда само правительство не знало, куда приткнуть необычное дело, и без дальнейших размышлений учреждало для него новый приказ. Отсюда возникла потребность стянуть слишком раздробленное центральное управление. Его сосредоточивали двумя способами: или подчиняли одному начальнику несколько средних по ведомствам приказов, или несколько приказов сливали, в одно учреждение; в первом случае группе приказов сообщалось одно руководство и направление, во втором нескольким приказам сообщалась одинаковая организация.
Система приказов была очень сложной многоступенчатой структурой. Можно полагать, что в начале века эта структура функционировала с небольшими сбоями, в результате чего стали образовываться новые приказы. Чем больше появлялось учреждений, тем, по идее, меньше у каждого из них было функций. Но приказы отпочковывались и росли, компетенция каждого их них росла, и рос штат их обслуживавший[11]. Функции же, которые должны были переходить от “материнского” приказа к отпочковавшемуся “дочернему”, никуда полностью не переходили. Получалось, что несколько инстанций, занимается одними и теми же вопросами. Компетенции этих приказов уточнялась, в результате чего появлялось большое количество предписаний, в каком случае, какой приказ, что должен делать, и в какую инстанцию человек должен обращаться в той или иной ситуации.
Естественно, что приказы создавались и упразднялись по мере необходимости, поэтому нельзя точно сказать, сколько их было во второй половине XVII в. Можно только примерно перечислить их наименования по десятилетиям или годам.
Фактически, изменение приказной системы начинается 30 января 1699г. с момента издания Пётром I 2-х указов[12]:
1. “Об учреждении бурмистрской палаты для ведомства всяких расправных дел между гостями и посадскими людьми для управления казенными сборами и градскими повинностями об исключении гостей и посадских людей из ведомств воевод и приказов” и
2. “Об учреждении в городах земских изб для ведомства всяких расправных дел между посадскими и торговыми людьми для управления казёнными с них сборами и градскими повинностями и об исключении торговых и посадских людей из ведомства воевод и приказов[13].
Эти указы фактически начинают изменение приказной системы, которые потом привели к организации коллегий и, позже, к отмиранию приказов. Таким образом, фактически, большая часть приказов теряет свои основные функции (ведение по всем делам гостей, гостиные сотни, чернослободцев, промышленных людей, посадских и купцов) которые передаются новым чиновникам. При этом приказы должны передать туда все старые дела по перечисленным вопросам и сдать отчёты о том, что уже сделано. То же сделано и по отношению местного управления: во втором указе говорится что отныне “посадские и всякие купецкие и промышленные и уездные люди” должны выйти из ведомства воевод и выбирать сами себе начальство в земские избы. Выбранные люди должны приехать в Москву и получить специальные “памяти”, в которых говорится об их новом положении, об этом же Разряд должен разослать во все города грамоты.
Эти указы – первый шаг на пути к изменению аппарата управления, необходимость, вызванная шаткостью старой системы.
Система центральных учреждений была подобна многовековому дереву: корни – традиции и привычка, ствол – представительная монархия, огромная зелёная и цветущая крона – приказы и комиссии. Корни уже начали подсыхать, ствол прогнил и начал рушиться, а крона стала настолько тяжелой и громоздкой, что её трухлявая опора вот-вот сломается. Если такое дерево не убрать, то оно рано или поздно рухнет и сломает молодую поросль. В данном случае «молодой порослью, тянущейся от тех же старых корней» является новая форма правления – абсолютизм. Пётр I пришёл к власти и изменил форму государственного аппарата, однако он создал свои коллегии, Ратушу и другие учреждения не на пустом месте. Он забрал часть функций и даже часть людей из старых приказов. Притом, что новый правитель старался во всём походить на Европу и создавал новые бюрократические инстанции, приказы не смотря ни на что, долго с ними сосуществовали. Лишь преемники императора завершили формирование слоя “дворянской бюрократии”. этот процесс шёл с начала XVIII в. по 60-е гг. XVIII в. Но мы видим, что в начале новая “дворянская” бюрократия опиралась на старую “служилую” и логически вытекала из всех событий и явлений XVII в.