Для того, чтобы несколько прояснить этот парадокс, рассмотрим его под иным углом зрения. Мы вправе со всей уверенностью заявить ѕ адаптивное значение навыков и привычек состоит в том, что они помогают нам сберечь время, энергию и силы при повторном столкновении с проблемой. Если проблема каждый раз предстает перед нами в одном и том же обличий, нет нужды искать ей новое решение ѕ мы можем воспользоваться прежним, однажды выработанным и проверенным решением, которое предоставляют нам архивы нашего опыта. Примем следующее определение навыка. Навык ѕ это реакция на повторяющуюся, неизменную, знакомую проблему. Навык можно назвать реакцией с условием ѕ "с условием, что мир статичен, неизменен и постоянен". Считаю необходимым настаивать именно на таком определении навыка хотя бы потому, что очень многие психологи рассматривают навык как исключительно адаптивный механизм, придавая тем самым чрезмерно большое значение феномену повторяемости.
Спору нет, в большинстве случаев подобный подход вполне оправдан, так как многие проблемы, с которыми сталкивается человек в своей повседневной жизни, действительно повторяемы, действительно знакомы. Так называемые высшие формы деятельности ѕ мыслительная, изобретательская, творческая ѕ возможны только в том случае, если человек имеет в своем арсенале определенный набор навыков, который позволяет ему автоматически расправляться с мелкими, бытовыми проблемами и направлять свою энергию на решение более высоких проблем. Но здесь кроется одно противоречие, быть может, даже парадокс. На самом деле мир ни в коем случае не статичен; повторяемость некоторых явлений еще не может служить доказательством его неизменности. Мир находится в непрерывном движении, он всегда нов, он постоянно меняет свои формы и очертания. На мой взгляд, нет абсолютно никакой нужды спорить о том, в какой мере эта изменчивость присуща всем аспектам реальности, ѕ мы сможем избежать ненужных метафизических дебатов, если согласимся, что некоторые аспекты реальности более-менее постоянны, в то время как другие ѕ более-менее изменчивы. Если мы согласимся с этим посылом, то нам придется согласиться и с тем, что сколь бы полезными ни были привычки и навыки при взаимодействии с постоянными аспектами реальности, они становятся несомненным препятствием и даже помехой для эффективного взаимодействия организма с неустойчивыми, изменчивыми аспектами реальности.
На этом этапе наших размышлений мы вновь сталкиваемся с парадоксом. Навыки одновременно и необходимы и опасны, и полезны и Вредны. Они, безусловно, помогают нам экономить время и энергию, но какой ценой! Они служат основным средством адаптации и при этом затрудняют ее. Навык предоставляет нам готовое решение проблемы, но в конечном итоге препятствует ясному, оригинальному мышлению, то есть мешает найти решение новой проблемы. Помогая нам в адаптации, навык, в то же самое время, ограничивает изобретательность и креативность мышления, то есть не позволяет нам приспособить мир к себе. И наконец, навыки позволяют нам лениться, подменяя собой истинное внимание, истинное восприятие, обучение, мышление.'9
Хочется отметить, что наличие определенной классификации (определенной точки отсчета) облегчает процесс репродуктивного запоминания. Экспериментальные подтверждения этого тезиса можно найти в прекрасной работе Бартлетта (33). Превосходна также и книга Шахтела (410). Я приведу лишь один пример, который каждый из вас может примерить на себя. Мне пришлось какое-то время прожить в индейской резервации, где мы проводили полевые эксперименты. Я жил бок о бок с индейцами и неожиданно для себя обнаружил, что, несмотря на все свои старания, никак не могу заучить полюбившиеся мне индейские песни. Сколько бы раз я ни пел их вместе с индейцами, через пять минут, оставшись наедине с собой, я не мог вспомнить ни одного слова из них. У человека с хорошей музыкальной памятью этот факт, конечно же, вызовет недоумение, ѕ его можно объяснить, только огромным своеобразием индейской музыки: представитель другой, не индейской культуры просто не в состоянии найти систему координат, с которой можно было бы соотнести эту музыку. Можно привести пример попроще. Известно, что англоговорящему человеку гораздо легче выучить испанский, немецкий или французский язык, нежели какой-нибудь из славянских языков, например, русский. В первых трех языках очень многие слова имеют корни, общие или созвучные с корнями английских слов, и потому англоговорящий человек имеет возможность поместить их в свою систему координат. Другое дело русский язык ѕ он настолько отличается от английского, что изучить его очень и очень непросто.
РУБРИФИКАЦИЯ В МЫШЛЕНИИ
Рубрификация проявляет себя в сфере мышления" следующими феноменами: 1) стереотипные подходы к решению проблем, неспособность воспринять новизну проблемы, стремление придать ей знакомые формы; 2) механическое использование привычных техник для решения новых проблем; 3) склонность подходить к любой проблеме, к любому вопросу с набором готовых решений и ответов. Если человек проявляет перечисленные выше три тенденции, то мы можем с полной уверенностью утверждать, что его мышление тривиально.60
Эти тенденции настолько присущи человеку, человек так подвержен им, что даже чуткий, умный психолог Бергсон полагал, что основной функцией интеллекта является рубрификация. Вот его слова: "Интеллект ѕ это способность находить взаимосвязь явлений, способность уловить их повторяемость, а при необходимости и продуцировать ее". (46, р. 59). "Объяснить нечто ѕ значит увидеть в новом и непредвиденном элементы старого и знакомого, организованные в новом порядке. Интеллект не признает абсолютной новизны, разве в состоянии он постичь сущность жизни..." (46, р. 181). "...мы смотрим на живое остановившимся взглядом, мы видим в изменчивой реальности прочность и незыблемость. Только расчлененное, недвижное, безжизненное не вызывает у нас тревоги. Интеллект от природы не способен постичь жизнь" (46, р. 182). Вдумайтесь в эти слова, и вы поймете, что сила интеллекта самого Бергсона со всей убедительностью опровергает его категоричные выводы.
Стереотипные проблемы
Человек с ярко выраженной склонностью к рубрификации при столкновении с проблемой пытается уйти от столкновения, старается не заметить проблему. Самые крайние формы эта тенденция принимает у компуль-сивно-обсессивных невротиков. Любая неожиданность вызывает у них страх, и потому они прикладывают массу усилий к тому, чтобы всесторонне регламентировать и упорядочить свою жизнь. Любая проблема, требующая нестандартного решения, то есть уверенности в себе и мужества, воспринимается ими как угроза.
Если уклониться от столкновения с реальностью не удается, если человек вынужден посмотреть проблеме в лицо, то первое, что он пытается предпринять ѕ это применить по отношению к ней свою классификацию проблем, пытается опознать ее (только знакомое не вызывает у него тревогу). Он задается вопросом: "На какую проблему из тех, что мне уже знакомы, похожа эта проблема?", то есть пытается решить, в какие рамки поместить данную проблему, какой ярлык наклеить на нее. Несомненно, в основе реакции категоризации лежит восприятие сходства. Я не хочу сейчас углубляться в довольно сложную проблему сходства; считаю нужным лишь отметить, что восприятие сходства, как правило, игнорирует уникальные свойства явления, его идиосинкратическую природу. Доказательством этому служит тот факт, что разные люди, подходя к одному и тому же явлению с разными мерками, умудряются отнести его к совершенно разным, порой противоположным, категориям. Таким людям не суждено узнать, что реальность куда как шире тех рамок, в которые они тщатся поместить ее, они не замечают, что их попытки классификации неизбежно урезают, ограничивают и выхолащивают существо явления.
Одна из лучших работ, посвященных данной проблематике, принадлежит перу Крукшанка (97). Автор предпринимает попытку анализа проблем, связанных с медицинской диагностикой. Клинические психологи прекрасно знают, чем чреват таксономический подход, которым грешат многие психиатры.
Стереотипные техники
Одно из главных преимуществ рубрификации состоит в том, что если Категоризация проблемы произведена успешно, то человек получает возможность автоматического использования готовых техник решения данной проблемы. Но это ѕ не единственная причина, толкающая нас на рубрификацию. Рубрификация имеет в своем основании глубинную мотивацию, подтверждением чему может послужить хотя бы тот факт, что терапевты, как правило, предпочитают иметь дело со знакомой, пусть даже и неизлечимой, болезнью, нежели с непонятной симптоматикой.
Если человеку неоднократно приходилось сталкиваться с одной и той же проблемой, то у него была возможность до тонкостей отработать механизм ее решения. Механизм вычищен, смазан и всегда под рукой. Иначе говоря, человеку проще действовать привычными методами, использовать отработанные навыки. Мы уже говорили о том, что у навыка есть как положительные, так и отрицательные стороны. Среди преимуществ навыка вновь отметим тот факт, что навыки помогают человеку сберечь время и силы, делают возможным автоматическое решение несущественных проблем, снижают вероятность тревожных реакций и т.п. Отрицательными последствиями навыка являются утрата гибкости и адаптивности, отказ от творческой изобретательности. Очевидно, что эти негативные последствия вызваны нежеланием индивидуума признать изменчивость мира.
В этом отношении очень любопытны эксперименты Лачина (279), изучавшего эффект установки.
Стереотипные умозаключения
Пожалуй, самым известным примером данного процесса является феномен рационализации. В контексте нашей дискуссии рационализацию можно определить как подход к реальности с уже готовым представлением или суждением о ней, как интеллектуальную активность, направленную на обоснование заранее сделанных выводов. ("Он плохой человек, и я докажу это".) Рационализация внешне похожа на разновидность мыслительной деятельности, но по существу ее нельзя назвать мышлением в лучшем понимании этого слова, ибо результат этой деятельности предрешен, приговор заранее известен и не подлежит отмене. Скептически поднятая бровь, разговор на повышенных тонах, нервозность во время выступления оппонента ѕ все это как дымовая завеса над реальностью; человеку нет нужды мыслить, если ему заведомо известен ответ на все вопросы. Зачастую это отношение к истине даже не облачено в интеллектуальные одежды: человек просто верит или убежден, ему в тягость даже изображать из себя мыслящее существо. Вера требует еще меньше усилий, чем рационализация.