Господин. Я отдам его в ученики к часовщику. Или к столяру. К столяру. За свою жизнь он сделает множество стульев, у него будут дети, которые также будут делать стулья и детей, которые тоже будут плодить детей и стулья...
Якуб. Мир будет заставлен стульями, и это будет ваша месть.
Господин (с грустью и отвращением). Трава не вырастет, цветы не расцветут, всюду будут одни дети и стулья.
Якуб. Дети и стулья, только дети и только стулья, это ужасный образ будущего. Какое счастье, господин, что мы умрем в свое время.
Господин. Я надеюсь, Якуб, потому что меня иногда пугает это непрестанное повторение детей, и стульев, и всего... Знаешь, я понял это вчера, когда слушал историю о госпоже де ла Помере. Это ведь все одна и та же история. Ведь госпожа де ла Помере является простым повторением шевалье Сент-Уэна. А я - всего лишь другая версия твоего бедняги Черта, а Черт – всего лишь другое издание надутого маркиза. А Жюстина – это та же Агата, а Агата – это та же потаскушка, на которой в конце концов женился маркиз.
Якуб. Да, господин, и так по кругу. Вы знаете, мой дедушка, тот, который затыкал мне рот кляпом, по вечерам читал Библию, но даже и ею был недоволен, он говорил, что и Библия постоянно повторяется, и утверждал, что тот, кто повторяется, дурачится над тем, кто его слушает. И я вот думаю, господин, что тот, кто это все писал наверху, тоже очень много повторялся, а раз повторялся, значит, наверное, дурачился над нами... (После этих слов Господин замолкает, Якуб хочет его как-нибудь утешить.) Только ради Бога, господин, не печальтесь, я постараюсь развлечь вас; знаете, что, мой маленький господин, я расскажу вам, как я однажды влюбился.
Господин (меланхолично). Рассказывай, миленький.
Якуб. Когда я лишился невинности, я надрался.
Господин. Да, это я уже знаю.
Якуб. Ой, не сердитесь. Я сразу же перейду к жене лекаря.
Господин. Это в нее ты влюбился?
Якуб. Нет.
Господин (внимательно оглядываясь вокруг). Тогда еще быстрее перейди от нее к делу.
Якуб. Почему вы так спешите, господин?
Господин. Что-то говорит мне, что у нас уже не так много времени.
Якуб. Господин, вы пугаете меня.
Господин. Что-то говорит мне, что тебе следовало бы рассказывать быстрее.
Якуб. Хорошо, господин. Около недели я лежал в доме лекаря, а потом однажды отправился на прогулку.
Якуб, увлеченный собственным рассказом, стоит, повернувшись лицом к зрителям. Господин, разглядывающий местность, становится все более беспокойным.
Была прекрасная погода, и я еще сильно хромал...
Господин. Мне кажется, Якуб, что это та самая деревня, в которой живет мой бастард.
Якуб. Господин, вы перебиваете меня на самом интересном месте! Я еще хромал, колено еще болело, но погода была прекрасная, я вижу все это как сейчас.
На самом краю сцены, в ее нижней части, появляется шевалье Сент-Уэн. Он не видит Господина, но Господин видит его и наблюдает за ним. Якуб, повернувшись лицом к зрителям, всецело поглощен своим рассказом.
Была осень, господин, разноцветная листва деревьев, небо без облачка, и я шел по дороге в лесу, и мне навстречу шла девушка, и я очень рад, что вы теперь меня не перебиваете, был прекрасный день, и девушка тоже была прекрасна, сейчас не перебивайте меня, господин, она шла мне навстречу, медленно-медленно, и я смотрел на нее, и она смотрела на меня, и личико ее было красиво и печально, господин, ее личико было так красиво и так печально...
Сент-Уэн (наконец замечает Господина, испуганно). Это вы, друг мой...
Господин выхватывает шпагу, вслед за ним обнажает шпагу и Сент-Уэн.
Господин. Да, это я! Твой друг, твой лучший друг, какой у тебя когда-либо был! (Бросается на Сент-Уэна, сражаются.) Что это ты тут делаешь? Пришел проведать сынка? Пришел посмотреть, насколько он упитан? Хорошо ли я кормлю его?
Якуб (с опасением наблюдает за дуэлью). Господин! Господин! Осторожнее с ним!
Однако дуэль не затягивается, шевалье Сент-Уэн падает пораженный. Якуб над ним наклоняется.
Якуб. Кажется, мертв. Ох, господин, я думаю, этого не должно было случиться!
Якуб стоит, наклонившись над телом Сент-Уэна, на сцену сбегаются деревенские жители.
Господин. Якуб, беги! Спасайся!
И сам убегает со сцены...
Явление 5
Якубу бежать не удается. Несколько деревенских жителей схватывают его, связывают ему руки за спиной. Якуб, связанный, стоит в передней части сцены, Сельский староста окидывает его взглядом.
Сельский староста. Ты попался, приятель, мы тебя арестуем, будем судить и наконец повесим. Что ты на это скажешь?
Якуб (со связанными за спиной руками). Я могу сказать только то, что говаривал мой капитан: все, что случится здесь на земле, уже написано там наверху...
Сельский староста. Истинная правда...
Медленно уходит со сцены с остальными деревенскими жителями, Якуб, таким образом, остается на сцене один.
Якуб. Другой вопрос, чего стоит то, что было написано там наверху. Ах, мой господин. Ну какой смысл в том, что меня повесят из-за того, что вы влюбились в эту дуру Агату? Вы так и не узнаете, как я влюбился. Эта красивая печальная девушка работала служанкой в замке, и я потом попал в тот же замок, и тоже стал слугой, видите, и вы уже никогда этого не узнаете, потому что меня повесят, а ее звали Дениза, и я ее очень любил, после нее я уже никого и не любил, но мы были знакомы всего четырнадцать дней, представьте себе, господин, всего четырнадцать дней, четырнадцать дней, потому что мой тогдашний господин, мой и Денизин господин, продал меня комтуру ла Буле, тот меня передал своему старшему брату, который потом отдал меня своему племяннику, прокуратору в Тулузе, тот через какое-то время отдал меня графу де Трувий, он подарил меня маркизе Беллуа, это та, которая убежала с англичанином, из-за чего тогда был скандал, но еще перед этим, она успела рекомендовать меня капитану Марто, да, мой господин, тому самому, который говорил, что все уже написано там наверху, он передал меня господину Гериссанту, который поместил меня у мадемуазель Изелин, у той, которую вы содержали, господин, и которая вам надоедала, потому что была она тощая истеричка, но в то время, как она вам надоедала, я развлекал вас своей болтовней, и вы полюбили меня, и вы бы продолжали меня кормить и на старости лет, потому что вы мне это пообещали, и я верю, что вы бы исполнили свое обещание, потому что мы бы не расстались друг с другом, мы были сделаны друг для друга, Якуб для господина, господин для Якуба. И чтобы такая глупость нас разлучила! Черт подери, какое мне дело до того, что вы вспороли брюхо этому подлецу! Почему я должен болтаться на виселице, только из-за того, что вы добряк и что у вас плохой вкус! Ну и глупостей понаписали там наверху! О, мой господин, этот наверху, который нас всех написал, должен быть страшно плохим, ужасно плохим, чудовищно плохим поэтом, предводителем, королем плохих поэтов!
Чертов сын (с последними словами Якуба появляется на передней части сцены, внизу; пытливо всматривается в Якуба, потом обращается к нему). Якуб!
Якуб (не смотрит на него). Идите к черту!
Чертов сын. Якуб, это ты?
Якуб. Идите все к черту! Я разговариваю со своим господином!
Чертов сын. Черта с два, Якуб, ты что, не узнаешь меня?
Встряхивает Якуба, поворачивает его к себе лицом.
Якуб. Черт...
Чертов сын. Почему ты связан?
Якуб. Потому что меня хотят повесить.
Чертов сын. Повесить? Ого! Друг мой! К счастью, на свете еще есть друзья, которые не забывают своих друзей! (Развязывает Якуба; потом снова разворачивает его к себе лицом, они обнимаются; еще в объятии Черта Якуб начинает громко смеяться.) Почему ты смеешься?
Якуб. Я только что отругал одного плохого поэта за то, что он плохой поэт, и он быстренько послал мне тебя, чтобы исправить свое плохое сочинение, и говорю тебе, Черт, даже самый отвратительный поэт не выдумал бы более веселого конца для своего отвратительного сочинения!
Чертов сын. Друг, ты утомился и не знаешь, что несешь, но это не важно. Я всегда помнил о тебе. Помнишь чердак? (Смеется и хлопает Якуба по спине, Якуб тоже смеется.) Видишь его? (Указывает назад, в сторону лестницы.) Парень, это не чердак! Это часовня! Это храм нашей верной дружбы! Ты даже не знаешь, какое дал нам счастье. Тебя взяли в рекруты, помнишь, а через месяц мы поняли, что у Жюстины... (Многозначительно замолкает.)
Якуб. Что у Жюстины?
Чертов сын. Что у Жюстины...
Делает многозначительную паузу.
Будет... (Пауза.) Не догадываешься?.. Ребенок!
Якуб. Через месяц после того, как меня взяли в рекруты, вы это поняли?
Чертов сын. С этим уже мой папочка ничего не мог поделать, должен был дать согласие, и я женился на Жюстине, а через девять месяцев...
Делает многозначительную паузу.
Якуб. И кто это был?
Чертов сын. Мальчик!
Якуб. И как он, удался?
Чертов сын (гордо). Дружище! Ему уже десять лет! В честь тебя мы назвали его Якубом! Знаешь, он чем-то тебя напоминает. Ты должен зайти к нам! Жюстина будет в восторге!
Якуб (оглядывается назад). Мой маленький господин, наши истории как-то уж очень смешно похожи...
Чертов сын весело провожает Якуба за сцену.
Явление 6
Господин (с несчастным видом появляется на пустой сцене, кричит). Якуб! Миленький! (Оглядывается кругом.) С тех пор, как я тебя потерял, сцена пуста как мир, а мир пуст как пустая сцена. Чего бы я не дал за то, чтобы ты снова рассказал сказку о Ноже и Ножнах. Она, конечно, похабная. Поэтому я бы сразу ее отозвал, сделал недействительной, а ты бы потом мог мне рассказывать ее снова и снова как совсем новую... Якуб, миленький, если бы я мог так же отозвать всю эту историю с шевалье Сент-Уэном... Вот только твои прекрасные сказки могут быть отозваны, а мою дурацкую историю отозвать нельзя, я в ней застрял, торчу в ней без тебя и без тех прекрасных задниц, которые являлись по первому зову, исходившему из твоего сладкотреплящегося рта... (Мечтательно цитирует, как будто отрывок из стихотворения в ритме александрина.) Задница круглая как луна полная!.. (Продолжает обычным голосом.) И все же ты был прав. Человек никогда не знает, куда он идет. Точно так, как Эзоп шел в бани. Я думал, что встречусь со своим бастардом, а в то время навсегда разошелся с моим Якубом...