2. Для более полного освещения цифр см.: 281; 282; 109.
187
Примечания к главе 2
1. См., напр.: 211, 493—497; 214, 147—148, 159—160; 75, 289—292; 148, 501 и далее.; 228, 83—88, 101—108, 198—201, 484—486; 292, 139—140; 301, 678 и далее. 727; 114, 53—54. 286, 387, 473—478; 14, 82—83, 200 и далее; 286, 27—28; 288, 56 и далее; 209, 63; 63; 5, 238 и далее; 269, 596—597; 42, 106—108; 72, 152 и далее; 13, 221; 262, I, 92; 171, 258—269; 94, 93—116.
2. Улам признает привилегированную сущность паранойи Сталина: «...большинство людей никогда не обладали абсолютной властью с ее страхами и соблазнами; никогда не могли успокоить любое подозрение, удовлетворить любое желание и чувство обиды* (301, 685). Но, в отличие от Улама 1973 года (301), Улам 1982 года (302) не спешит признать, что Сталин был параноиком.
3. Такер цитирует несколько психиатрических и психоаналитических трудов по паранойе (291, 287, прим. 36, 288. прим. 12, 289. прим. 19). Однако он не упоминает о гомосексуальном элементе, который, по мнению психоаналитиков, является основой паранойи (дополнительно об этом см. ниже, главу 12).
К числу других источников, рассматривавших вопрос о паранойе Сталина (помимо указанных выше), принадлежат: 145, 44 и далее; 306; 95, 90; 211, 305 и далее; 170, 334; 301, 319—320, 445, 611; 116, 609 614; 230; 239;
188
171
, 297 и далее, 306 и далее; 254, 193; 286, 50 и далее; 222. 103, 106—107; 287, 49.
Первым, кто поставил Сталину диагноз «паранойя», был выдающийся невропатолог Владимир Михайлович Бехтерев. Побеседовав со Сталиным в декабре 1927 года, Бехтерев заявил, что у Сталина был «типичный случай тяжелой паранойи» (63, 180; ср.: 75, 254). Вскоре после того, как Бехтерев сделал это заявление своим коллегам, он умер при таинственных обстоятельствах .
Еще раз диагноз паранойи был поставлен Сталину кремлевскими врачами Д. Д. Плетневым и Л. Г. Левиным в 1939 году (306, 16 и далее, ср.: 269, 582). Позже Плетнев умер в концентрационном лагере, а Левин был убит.
Чалидзе (61) и Медведев (211) сделали попытку доказать, что Сталин не был параноиком. Они, похоже, полагают, что истинная паранойя помешала бы эффективной политической деятельности. Но нет действительной причины, в силу которой паранойя не могла бы использоваться в политических целях. Когда в сентябре 1941 года Сталин поносил англо-американских посланников в Москве за то, что они не оказывали Советскому Союзу эффективной помощи («Недостаточность ваших предложений ясно показывает, что вы хотите, чтобы Советский Союз был побежден» — 146, 89), он совершенно очевидно проявлял признаки параноидального поведения. Но такое поведение также заставляло посланников чувствовать себя обязанными Сталину и прилагать больше усилий для его ублажения.
189
Как показывает Агурский (5, 238 и далее), антисемитизм Сталина (одна из форм паранойи) очень пригодился, когда он боролся с оппозицией в 20-е годы. Тайная антисемитская кампания против Троцкого и его сторонников четко отражала настроения Сталина и частично была им организована. Он очень эффективно использовал свою паранойю.
4. Термин «садизм» представляет некоторую трудность, так как он имеет сексуальную подоплеку. Хорни (158, 191 и далее) полагает, что сексуальное возбуждение и садистское волнение — это совершенно разные вещи и что уничижительные сексуальные действия являются только одним из возможных проявлений общих садистских наклонностей личности (или тем, что она предпочла в дальнейшем называть мстительностью — 159, 201). Сексологи используют термин «садизм* исключительно в сексуальном значении, как это делал изобретатель термина Крафт-Эбинг (см.: 237, 282; большинство статей в 246). Здесь я буду придерживаться свободной психоаналитической концепции садизма, то есть понимать под садизмом насилие против других, вне зависимости от того, сопровождается оно или нет сексуальным удовлетворением (ср.: 185, 401).
5. Некоторые не применяют термин «садист» в отношении всех профессиональных мучителей. Например, Петере (227, 179) говорит: «Хотя многих садистов привлекает роль мучителей, когда таковая возможна, вполне доказуемо и то, что институт пыток создает так много сади-
К оглавлению
190
стов, сколько ему необходимо». Таким образом, многие из сегодняшних мучителей проходят «специальное обучение», во время которого их самих физически истязают и совершают насилие над их разумом (там же, 182). Похоже, что Сталин в раннем возрасте получил от своего отца именно такой вид «специального обучения». В любом случае и то, что делает типичный специалист по пыткам, и то, что делал Сталин, является проявлением садизма в соответствии с данным выше общим психоаналитическим определением (см. примечание 4), и то и другое включает отождествление с первичным агрессором.
6. По вопросу защитного использования организационного большинства для сокрытия садистских целей см.: 117.
Примечание к главе 3
1. См. послесловие Такера к его «Мемуарам биографа Сталина» (300, 267—268), где он утверждает, что его собственный мучительный опыт «спасения» его русской жены от опасностей жизни в Советском Союзе подтолкнул его к выводу, что у Сталина существовала фантазия спасения «России-матери» от опасностей капиталистического окружения.
Примечания к главе 4
1. Или отчим, если верить источникам, которые уверяют, что Виссарион в действительности не был отцом Сталина (см.: 75, 232—233; 211.
191
337 ; 114, 24—25; 112; 44, № 5, 75; 47, I, 124). Возможно, никогда не будет выяснено, был ли Виссарион Джугашвили биологическим отцом Сталина. Но он, безусловно, являлся социально признанным отцом (он — его отец, если не его родитель). Поэтому в последующем я буду ссылаться на Виссариона как на отца Сталина.
2. Я с некоторым беспокойством пользуюсь посмертно опубликованными мемуарами Давричеви, поскольку они кажутся воспоминаниями очень забывчивого пожилого человека. Они изобилуют фактическими ошибками и плохо изданы (например, Капанадзе становится «Канападзе», Иремашвили — «Амирачвили», происхождение клички Сталина «Коба» связывается с несуществующим грузинским поэтом тринадцатого века, Троцкий [Бронштейн] ошибочно назван «Бернштейн» и т.д.). В отличие от меньшевика Иремашвили, Давричеви являлся социал-федералистом, который поддерживал программу демократического социализма в Грузии, освобожденной от царского правления и объединенной с другими кавказскими республиками. Он также верил в использование терроризма для достижения политических целей. Он безмерно восхищался Сталиным и отдавал ему должное в организации многих вооруженных ограблений («экспроприации»), совершенных революционерами на Кавказе. Однако он добавляет, что его собственная группа организовала ряд ограблений, включая знаменитый налет на сокровищницу Душет, который, по словам Давричеви, принес 375 000 рублей. Давричеви также уверяет, что
192
в какой-то момент Сталин пытался увлечь его большевизмом. Несмотря на очевидную слабость и уникальную политическую позицию, мемуары Давричеви являют нам молодого Сталина, что служит подтверждением других доступных источников. Кстати, Давричеви является «l'aviateur Zozo» в воспоминаниях Павла Игнатьева «Ma mission en France» (163). Агурский (66) также полагается на Давричеви.
Примечания к главе 5
1. См. также: 75. 182; 130, 224; 288, 336; 7S 258—259; 126. 26; 292. 438—439; 83, 160 и да лее; 114, 485—486; 181, 82.
2. 170. 248,303;292,436—437, 453, 459; 291 110; 288, 376; 75, 45, 167, 220, 244, 277, 307 211,331.
Примечания к главе 6
1. Конечно, еще Зигмунд Фрейд концептуализировал развитие сознания или идеального эго (суперэго) как отождествление с различного рода агрессорами (см., напр.,: 133, XIX, 34— 35). Но работа сознания (чувства вины) задействует интернализацию агрессии, то есть агрессия направлена на себя (ср.: 185, 208). Когда агрессия не повернута на себя, а направлена наружу, мы имеем отождествление с агрессором в его примитивной форме. Иногда неясно, направлена ли агрессия вовне или же на себя. Примером может служить поведение Бухарина на суде. Бухарин сделал двусмысленное признание, которое могло бы быть понято как признание и
193
как эзопова атака на сталинский режим (103, 375 и далее). Другими словами, агрессия была направлена как внутрь, так и вовне. Боннард (88) воспринимает признание Бухарина как пример «отождествления с идеализированным агрессором». Но Бухарин идеализировал не сталинскую агрессию, а большевизм.
Есть указания на то, что в сталинский период отождествление с агрессором стало широко распространенным явлением среди политически активных индивидов. Например, обсуждая смену Ярославским политических цветов после атаки Сталина в прессе, Такер говорит: «Простого признания в ереси было недостаточно; еретик должен был присоединиться к инквизиции. Только вступив в ряды обвинителей, он мог рассчитывать, что его отречение будет воспринято серьезно. Обвинение других в контрабанде троцкизма подчеркивало истинность чьего-либо «настоящего» большевизма — иными словами, сталинизма. Покаяние, вслед за которым следовало обличение, становилось ритуалом в советской политической культуре. Одним из многих примеров является публичное отречение Ярославского от своего друга Минтса» (296, 362).
Ритуал «покаяния, вслед за которым следовало обличение», во многих случаях, должно быть, задействовал психологический процесс отождествления с агрессором, уменьшающим беспокойство. Конечно, агрессор имитировался. Что касается вопроса, было ли задействовано отождествление (то есть существовали ли более глубокие, подсознательные процессы за про-
194
стым осознанным и циничным оппортунизмом), то это следует рассматривать в каждом отдельном случае.
2. Дополнительно об отождествлении с агрессором см.: 127, 481; 185, 208—209; 82, 78—82; 78; 174, 245—246. Сделав его восприимчивым к отождествлению с агрессором, плохие отношения Сталина с его родителями (особенно с его агрессивным отцом) предрасположили его к следующим личностным чертам (некоторые из них