Понятие системы языка, представляющей собой не только то, что есть в языке, в его нормах и речевых проявлениях, связано, прежде всего, с определением ее открытости и гетерогенности. Нет, и не может быть такого языка, который реализовал бы все свои возможности, исчерпал бы все свои ресурсы. Система делает язык устойчивым в условиях функционирования и реализации и в то же время определяет пути его развития. Однако многие языковые изменения не образуют постоянной восходящей линии, связанной с рассматриваемым процессом. Убеждение в том, что язык – историческое и динамическое явление, порождало в практике языкознания различные теории, отличительной особенностью которых были односторонний подход к проблеме и неспособность вполне удовлетворительно объяснить причины и характер развития языка. Так, на первых этапах становления сравнительного языкознания присутствовала точка зрения, что известные науке языки пережили период своего расцвета в глубокой древности, а ныне они доступны изучению только в состоянии своего разрушения, постепенной и нарастающей деградации. Данное положение, впервые высказанное Ф. Боппом, получило дальнейшее подтверждение у А. Шлейхера, который писал: “В пределах истории мы видим, что языки только дряхлеют по определенным жизненным законам, в звуковом и формальном отношении. Языки, на которых мы теперь говорим, являются, подобно всем языкам исторически важных народов, старческими языковыми продуктами. Все языки культурных народов, насколько они нам вообще известны, в большей или меньшей степени находятся в состоянии регресса”. Эта теория, объявляющая исторический период существования языка периодом старческого одряхления и умирания, сменилась затем целым рядом других. Среди них следует выделить так называемую “теорию удобства”: стремление к удобству, экономии речи и вместе с тем небрежность говорящих все увеличиваются, поэтому унификация языковых форм приводит к разложению. Новое и оригинальное понимание принципа экономии, управляющего развитием языка, представил А. Мартине, который рассматривал данный вопрос с позиций функциональной лингвистики.[5]
Хотя тенденция к экономии языковых средств изначально присуща языку, проявляется во всех языках и потому может быть названа универсальной, реализуется она по-разному, на разных языковых уровнях, в разных микросистемах; пути и скорость ее проявления зависят от типологических характеристик самого языка.[6] Типологически индоевропейский язык-основу и развившиеся из него диалекты можно, в общем, отнести к языкам синтетического, номинативного, флективного строя (согласно морфологической классификации). В разные периоды некоторые языки индоевропейской семьи отступали от общей модели, обретая черты, не свойственные семье в целом. Языки индоевропейских народов Западной Европы в большинстве своем демонстрируют утерю флективности, переходя к аналитическому строю, как, к примеру, английский, французский. Практически вся известная нам история развития индоевропейских диалектов с момента первых исторических свидетельств их существования проходит под знаком упрощения морфологической системы языка, утери флексии и грамматической изменяемости слова. В первом тысячелетии до нашей эры средняя степень флективности индоевропейской морфологии (древнегреческий, латинский, санскрит) была намного выше, чем уровень современных языков семьи (английский, французский, русский, хинди и др.).
На протяжении всего исторического периода существования индоевропейские языки идут путем сокращения флективных форм. Утеря таких важных элементов индоевропейской системы морфологии, как показатели падежа, рода, типа склонения, сопровождается выработкой аналитического строя языков нового времени. Среди наиболее распространенных способов замены флективных конструкций на аналитические можно назвать, во-первых, слияние форм с разными значениями в одну, и, во-вторых, выработка новых форм с использованием служебных слов. Типы именного склонения унифицируются: в старофранцузском их еще три, в современном французском языке склонение отсутствует. В области глагольного словообразования происходят сходные процессы – в результате уподобления формы сливаются или же преобразуются в аналитические конструкции со служебными словами и вспомогательными глаголами. Одной из наиболее характерных в плане экономии можно назвать, например, в данных условиях всегда наблюдавшееся стремление к синтетическому сжатию обозначений словосочетаний.
Уже в древнеанглийском языке наблюдается тенденция к упрощению индоевропейской флексии: в позднем древнеанглийском уподобляются личные глагольные окончания, исчезают остатки двойственного числа, в среднеанглийском происходит унификация форм именного склонения, и, следовательно, стирание родовых противопоставлений. В современном английском языке имеется только две падежные формы, основная и притяжательная (образуемая агглютинацией), не существует категории рода, категория числа отделена от падежа. В целом, в английском языке на ранних этапах его существования указанная тенденция проявилась на фонологическом уровне, а позднее сказалась и на системе словообразования, да и на строе языка в целом. В немецком языке это выразилась, прежде всего, в редукции падежных окончаний, хотя характерной особенностью немецкого языка и сейчас остается сохранение словообразовательных суффиксов и широкое развитие системы словопроизводства с помощью аффиксации и словосложения даже на самых новейших этапах его развития.[7] В славянских языках тенденция к экономии начала складываться еще на стадии праславянского языка, когда значительно упростился консонантизм, получила значительное распространение в аблауте ступень редукции, сократились грамматически сложные образования, упростились и также сократились формы образования системы прошедших времен. В тот же период все древние дифтонгические сочетания перешли в монофтонги, упростились группы согласных. В старославянском уже слабеет значение двойственного числа, происходит унификация систем окончаний разноосновных имен, формируются аналитические глагольные формы, такие, как сослагательное наклонение, перфект, плюсквамперфект. В древнерусском языке отмечаются схожие процессы, и, таким образом, в современном русском языке структура морфологии содержит уже только 2 числа, стерлось противопоставление прошедших времен, унифицировавшись в причастной форме на – л, звательный падеж слился с именительным, а косвенные падежи многих типов склонения также проявляют тенденцию к слиянию. Происходит процесс сокращения и постепенного отмирания флексии, т.е. экономия языкового выражения (см. сравнительную таблицу некоторых морфологических категорий имени и глагола в индоевропейских языках[8]):
| Язык | Падеж | Число | Род | Лицо | Типы склонений |
| Готский | 6 | 3 | 3 | ед., мн. | 8 |
| нижненемецкий | 4 | 2 | 3 | ед. | 1 |
| Немецкий | 4 | 2 | 3 | ед., мн. | 1 |
| древнеанглийский | 5 | 2 | 3 | ед. | 8 |
| Латинский | 6 | 2 | 3 | ед., мн. | 5 |
| Английский | 2 | 2 | 1 | нет | 1 |
| старофранцузский | 2-3 | 2 | 2 | ед., мн. | 4 |
| Французский | 1 | 2 | 2 | ед., мн. | 0 |
| старославянский | 7 | 3 | 3 | ед., мн. | 9 |
| древнерусский | 7 | 3 | 3 | ед., мн. | 8 |
| Русский | 6 | 2 | 3 | ед., мн. | 3 |
Таким образом, исторические изменения языковой системы в наибольшем степени касаются лексикона как её самого «мобильного» компонента. Но они могут затрагивать и другие компоненты – фонологический, морфологический и синтаксический. Изменения в морфологическом строе языка (включая и систему формообразования, и систему словообразования) могут быть следующих видов: изменения в инвентаре грамматических категорий, перестройка внутренней структуры грамматической категории, изменения в морфологическом типе языка, перестройка морфемной структуры слова.[9] Скорость языковых изменений различна в каждой из групп индоевропейской семьи. В тюркских языках – языках агглютинативного строя – экономия проявляется, например, в явлении сингармонизма и упрощении артикуляции в процессе изменений согласных. Проявлением тенденции к экономии в языках изолирующего типа, к которым относятся китайско-тибетские языки, выступает и эризация. Сокращения слов в этих языках были редкими, поскольку редкими были многосложные слова, т.к. данные языки можно назвать изначально слоговыми (слог в них – это и основная фонетическая единица, а его граница является одновременно и границей морфемы, и границей слова; и морфема, и слово (корневая морфема) может употребляться как корневое слово). Сфера сокращений, поэтому ограничивалась лишь именами собственными – людей и географических точек. В инкорпорирующих языках (например, в чукотско-камчатских) экономия языковых средств имеет место на уровне синтаксиса предложения: например, глагол-сказуемое может инкорпорировать дополнение; кроме того, путем свертывания двух или нескольких членов предложения в одно слово заменяется целая синтаксическая конструкция или выражается определенный оттенок значения. На уровне словообразования одни и те же аффиксы употребляются в разных частях речи и для образования разных частей речи. Аббревиация в этих языках – явление недавнее; в основном сокращенные единицы заимствуются уже готовыми (в чукотском – из русского языка, в языках индейцев Северной Америки – из английского).