Поведение с убийцей
Даосская притча от Чжуан-Цзы
Когда Янь Хэ назначили воспитателем наследника престола при дворе вэйского царя Лин-гуна, он спросил у Цюй Боюя:
— Представим себе, что рядом с нами живёт человек, которого Небо наделило страстью к убийствам. Если я в его присутствии буду вести себя несдержанно, я подвергну опасности моё царство, а если я буду сдержан, то подвергну опасности самого себя. Ума у него хватает лишь на то, чтобы знать промахи других, но он не догадывается о настоящих причинах этих промахов. Как мне быть с таким человеком?
Цюй Боюй ответил:
— Как хорошо ты спросил! Будь всегда осторожен, будь внимателен! Будь безупречен в своём поведении. В поступках наших главное — быть своевременным, в чувствах наших главное — пребывать в согласии. Правда, и то, и другое порождает свои трудности. Когда ты действуешь своевременно, ты всё же не хочешь оказаться втянутым в мирские дела, а когда ты пребываешь в согласии, ты не хочешь, чтобы мир в твоём сердце выскользнул наружу. Если ты окажешься втянутым в мирские дела, тебя захлестнут раздоры и гибельные страсти. Если ты позволишь душевной гармонии выскользнуть наружу, она обернётся пошлой славой и лукавством.
Если он хочет поиграть с рёбенком, играй вместе с ним. Если он хочет скакать по полям, скачи вместе с ним. Если он хочет плавать по глади вод, плыви вместе с ним. Постигай досконально его нрав и следуй в нём тому, что не имеет в себе порчи. Разве не приходилось тебе видеть богомола? Яростно стучит он лапками перед катящейся на него повозкой, не ведая о том, что не выдержать ему тяжести колёс. А всё потому, что у него слишком благородный характер. Будь же осторожен, будь внимателен! Если ты обнажишь перед ним те качества, которыми любой мог бы гордиться, ты не продержишься долго.
Разве ты не знаешь, как поступают люди, укрощающие тигров? Они не дают тиграм живых животных, ибо тигры свирепеют, убивая их. Не дают тиграм и целых туш животных, ибо тигры свирепеют, раздирая эти туши на части. Зная, когда тигры голодны, а когда сыты, они умеют укрощать их ярость. Тигры — существа другого рода, нежели люди, но и они ласкаются к тому, кто их кормит. Так получается оттого, что человек угождает их природным наклонностям. Если же они свирепы, то потому лишь, что человек идёт против их природы.
Наездник, души не чающий в своём коне, будет смиренно собирать навоз и мочу своего любимца. Но если на коня сядет комар и хозяин невзначай прихлопнет его, конь взбрыкнёт копытами и, глядишь, проломит своему хозяину череп. Какими бы добрыми ни были намерения хозяина коня, исход этого происшествия был бы самый печальный.
Так можно ли не быть осторожным в этой жизни?
Подобие вещей
Даосская притча от Чжуан-Цзы
Беззубый спросил у Ван Ни:
— Знаете ли вы, в чём вещи подобны друг другу?
— Как я могу это знать? — ответил Ван Ни.
— Знаете ли вы то, что вы не знаете?
— Как я могу это знать?
— Стало быть, никто ничего не знает?
— Как я могу это знать? Однако же попробую объясниться: откуда вы знаете, что нечто, именуемое мною знанием, не является незнанием? И откуда вы знаете, что нечто, именуемое мною незнанием, не является на самом деле знанием? Позвольте теперь спросить: если человек переночует на сырой земле, у него заболит поясница и отнимется полтела. А вот случится ли такое с лосем? Если человек поселится на дереве, он будет постоянно дрожать от страха, а вот так ли будет чувствовать себя обезьяна? Кто же из этих троих знает, где лучше жить? Люди едят мясо домашних животных, олени питаются травой, сороконожки лакомятся червячками, а совы охотятся за мышами. Кому из этих четырёх ведом истинный вкус пищи? Обезьяны брачуются с обезьянами, олени дружат с лосями, угри играют с рыбками. Мао Цян и госпожа Ли слыли первыми красавицами среди людей, но рыбы, завидев их, тотчас уплыли бы в глубину, а птицы, завидев их, взметнулись бы в небеса. А если бы их увидели олени, то с испугу убежали бы в лес. Кто же среди них знает, что такое истинная красота? По моему разумению, правила доброго поведения, суждения об истине и лжи запутаны и невнятны. Мне в них не разобраться.
Беззубый спросил:
— Если вы не можете отличить пользу от вреда, то уж совершенный человек, несомненно, знает это различие, не так ли?
Ван Ни ответил:
— Совершенный человек живёт духовным! Даже если загорятся великие болота, он не почувствует жары. Даже если замёрзнут великие реки, ему не будет холодно. Даже если молнии расколют великие горы, ураганы поднимут на море волны до самого неба, он не поддастся страху. Такой человек странствует с облаками и туманами, ездит верхом на солнце и луне и уносится в своих скитаниях за пределы четырёх морей. Ни жизнь, ни смерть ничего в нём не меняют, тем паче мысли о пользе и вреде.
Полнота жизненных свойств
Даосская притча от Чжуан-Цзы
В царстве Лу жил человек по имени Ван Тай, у которого в наказание отсекли ногу, но учеников у него было не меньше, чем у самого Конфуция. Чан Цзи спросил у Конфуция:
— Ван Таю в наказание отсекли ногу, а его ученики не уступают числом людям вашей школы. Встав во весь рост, он не даёт наставлений. Сидя на полу, он не ведёт бесед, но всякий, кто приходит к нему пустым, уходит наполненным. Видно, он и в самом деле несёт людям бессловесное учение, и, хотя тело его ущербно, сердце его совершенно. Что же он за человек?
— Этот человек — настоящий мудрец! — ответил Конфуций. — Если бы не разные неотложные дела, я бы уже давно пошёл к нему за наукой. И уж если мне не зазорно учиться у него, то что же говорить о менее достойных людях? Я не то что наше царство Лу — весь Поднебесный мир приведу к нему в ученики!
— Если даже с одной ногой этот человек превосходит вас, учитель, он в самом деле должен быть мужем редкостного величия. А если так, то и ум его должен быть каким-то необыкновенным, верно?
— И жизнь и смерть воистину велики, но череда смертей и жизней в этом мире ничего не трогает в нём. Даже если обвалится небо и обрушится земля, он не погибнет. Он постиг подлинность жизни и не влечётся за другими. Он позволяет свершиться всем жизненным превращениям и оберегает их общий исток.
— Что это значит? — спросил Чан Цзи.
— Если смотреть на вещи, руководствуясь различиями между ними, печень и селезёнка будут так же отличаться друг от друга, как царство Чу от царства Юэ. А если смотреть на вещи, руководствуясь их сходством, мы увидим, что всё в мире едино. Такой человек даже не знает, чем различаются между собой глаза и уши, и привольно странствует сердцем в высшем согласии, которое проистекает из полноты жизненных свойств. Он видит то, что приводит все вещи к единству, и потому ни в одной из них не видит никакого недостатка. Для него лишиться ноги — всё равно что стряхнуть с себя комочек грязи.
Чан Цзи сказал:
— Он живёт сам по себе и знание своё употребляет на постижение собственного сердца, а сердцем своим постигает своё Неизменное сердце. Отчего же другие люди тянутся к нему?
— Мы не можем смотреться в текучие воды и видим свой образ лишь в стоячей воде. Только покой может успокоить всё, что способно покоиться. Среди всего, что произрастает на земле, лишь сосны и кипарисы живут по истине, ибо они не сбрасывают зелёного убора даже в зимнюю пору. Среди тех, кто имел повеление от Неба, только Яо и Шунь жили по истине, ибо тот, кто живёт по истине сам, сделает истинной жизнь других людей. А приверженность человека Изначальному доказывается отсутствием страха. Храбрый воин выступит в одиночку против целого войска, и если такое может совершить даже человек, мечтающий о мирской славе, такое тем более под силу тому, кто видит Небо и Землю своим домом, всю тьму вещей — своей кладовой, собственное тело — убежищем, а глаза и уши — зеркалом видимого и слышимого; кто возводит всё, что знает, к единому и обладает вечно живым сердцем! Такой человек сам выберет себе день, когда вознесётся в облака. И пусть другие по своей воле идут за ним — он не станет вникать в чужие дела.
Сижу в забытьи
Даосская притча от Чжуан-Цзы
Янь Хой сказал:
— Я кое-чего достиг.
— Чего именно? — спросил Конфуций.
— Я забыл о ритуалах и музыке.
— Это хорошо, но ты ещё далёк от совершенства.
На другой день Янь Хой снова повстречался с Конфуцием.
— Я снова кое-чего достиг, — сказал Янь Хой.
— Чего же? — спросил Конфуций.
— Я забыл о человечности и справедливости.
— Это хорошо, но всё ещё недостаточно.
Через некоторое время Янь Хой и Конфуций снова встретились.
— Я опять кое-чего достиг, — сказал Янь Хой.
— А чего ты достиг на этот раз?
— Я просто сижу в забытьи.
Конфуций изумился и спросил:
— Что ты хочешь этим сказать: «Сижу в забытьи»?
— Моё тело будто отпало от меня, а разум как бы угас. Я словно вышел из своей бренной оболочки, отринул знание и уподобился Всепроницаемому. Вот что значит «сидеть в забытьи».
— Если ты един со всем сущим, значит, у тебя нет пристрастий. Если ты живёшь превращениями, ты не стесняешь себя правилами. Видно, ты и вправду мудрее меня! Я, Конфуций, прошу позволения следовать за тобой!
Смерть третьего друга
Даосская притча от Чжуан-Цзы
Трое мужей — Цзы-Санху, Мэн Цзыфань и Цзы-Циньчжан — говорили друг другу:
— Кто из нас способен быть вместе, не будучи вместе, и способен действовать заодно, не действуя заодно? Кто из нас может взлететь в небеса и странствовать с туманами, погружаться в Беспредельное и вовеки жить, забыв обо всём?
Все трое посмотрели друг на друга и рассмеялись. Ни у кого из них в сердце не возникло возражений, и они стали друзьями.
Они дружно прожили вместе некоторое время, а потом Цзы-Санху умер. Прежде чем тело Цзы-Санху было предано земле, Конфуций узнал о его смерти и послал Цзы-Гуна участвовать в траурной церемонии. Но оказалось, что один из друзей покойного напевал мелодию, другой подыгрывал ему на цитре, и вдвоём они пели песню:Эй, Санху!