4. Следует отметить, что целью установления любого обязательства является его надлежащее исполнение. Именно надлежащее исполнение предусмотрено в качестве приоритетного основания прекращения обязательства в главе 26 ГК. Другие основания прекращения обязательства предназначены для того, чтобы прекратить его в случае, когда надлежащее исполнение ставиться под угрозу либо невозможно (некоторые особенности имеет зачет), т. е. чтобы определить судьбу обязательства, которое не может быть прекращено надлежащим исполнением. Следовательно, до применения одного из оснований прекращения обязательства сделкой в большинстве случаях имеется ситуация, когда должник либо не исполнит свои обязанности надлежащим образом, либо уже находится в просрочке.
Кроме того, если кредитор отказался принять предложенное должником надлежащее исполнение обязательства или не совершил действий, предусмотренных законодательством или договором либо вытекающих из существа обязательства, до совершения которых должник не мог исполнить своего обязательства, то он считается просрочившим [1, п. 1 ст. 377].
В связи с этим считаем, что некорректно рассматривать прощение долга применительно к тем случаям, когда у должника есть еще возможность надлежаще исполнить свои обязанности.
5. Необходимо учитывать коммерческий интерес прощения долга, особенно частичное.
6. В ст. 385 ГК указывается, что кредитор может освободить должника от всех имеющихся у него обязанностей сразу, в том числе и неимущественного характера. При дарении даритель освобождает от одной имущественной обязанности.
7. В качестве примера прощения долга можно привести ст. 176 Банков-ского кодекса Республики Беларусь (Прекращение обязательства гаранта по банковской гарантии и принципала по основному обязательству).
Обязательство гаранта перед бенефициаром по банковской гарантии прекращается: вследствие отказа бенефициара от своих требований по банковской гарантии путем возвращения ее гаранту; вследствие отказа бенефициара от своих требований по банковской гарантии путем направления гаранту письменного уведомления об освобождении его от обязательства [11, ст. 176].
Таким образом прощение долга следует рассматривать как одностороннюю сделку, и следовательно, для того, чтобы прощение долга состоялось достаточно волеизъявления одного кредитора.
ГК не определяет форму прощения долга. Следовательно, она определяется по общим правилам о форме сделок, установленным главой 9 ГК.
Считаем, что прощение долга организацией-кредитором во всех случаях должно осуществляться в форме письменного уведомления, хотя с точки зрения налогового законодательства было бы, наверное, предпочтительнее иметь и согласие должника.
В соответствии со ст. 290 ГК обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями законодательства, а при отсутствии таких условий и требований – в соответствии с обычно предъявляемыми требованиями.
Надлежащее исполнение прекращает обязательство.
Односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, если иное не вытекает из законодательства или договора. [1, ст. 290, п. 1 ст. 379, ст. 291]
Несмотря на, казалось бы, достаточно определенное решение проблемы исполнения обязательств и в законодательстве, и на практике, серьезность намерений сторон при заключении договора, весьма часто возникает невозможность их исполнения [67, С. 41].
В гражданско-правовых исследованиях были высказаны соображения, которые в какой-то мере проливали свет на факторы, порождающие невозможность исполнения. Их сущность сводилась к тому, что случайные, непредвиденные, непредсказуемые в момент заключения договора обстоятельства, оказывающие влияние на исполнение обязательств, порождали риск и страх.
К. П. Победоносцев по этому поводу писал, что действие обязательства прекращается и от случайных причин, в частности, от невозможности учинить исполнение, не зависящей от вины лица. Он констатирует, что обстоятельства невозможности исполнения могут быть оговоренными по договору или случайными [68, С. 202]. Д. И. Мейер свои суждения мотивировал таким образом: «Действие, составляющее предмет обязательства и представляющее при заключении его возможным, может оказаться впоследствии невозможным. Невозможность же совершения действия составляет ущерб в имуществе. И вот обязательство нести этот ущерб тому или другому участнику и составляет риск или страх по обязательству» [47, С. 151].
В содержательном плане аналогична и позиция Г. Ф. Шершеневича, который говорит о невозможности исполнения по соглашению и в силу объективных обстоятельств. Однако его попытка раскрыть эти обстоятельства представляется недостаточно убедительной. «Невозможность исполнения того действия, которое составляет содержание обязательства, смотря по причинам их наступления, или прекращает обязательственные отношения или, напротив осложняет его» [69, С. 354-355].
Данная проблема в советское время была предметом серьезного правового регулирования, к ней обращались многочисленные исследователи.
В научном плане прослеживается тенденция уяснить смысл и содержание невозможности исполнения, поднять занавес над некоторыми особо важными и значимыми обстоятельствами. В первую очередь выясняется сущность этого явления. По мнению М. М. Агаркова, «невозможность исполнения - это недопустимость в силу тех или иных достаточных оснований требовать от должника реального исполнения обязательства» [70, С.116].
В 1949 году К. А. Граве уже констатировал, что невозможность исполнения - это прежде всего невозможность, за которую должник не несет ответственности. Суд, оценивая обстоятельство, вызвавшее невозможность исполнения, всегда должен особо это иметь в виду [71, С.69].
В несколько ином аспекте исследует данную проблему И. Б. Новицкий: «Невозможность исполнения есть всегда только невозможность реального исполнения: уплата денежного эквивалента взамен исполнения в натуре всегда считается возможной» [72, С. 293-298].
З. М. Заменгоф, считает, что дать перечень всех оснований невозможно, так как невозможность или нецелесообразность исполнения обязательств является вопросом юридического факта, и оценка тех или иных обстоятельств с точки зрения их возможного влияния на судьбу заключенных договоров в каждом конкретном случае относится к усмотрению арбитражных органов. В то же время автор дает примерный перечень оснований для расторжения или изменения договоров [73, С. 79].
В современных условиях существуют три четко разграниченных направления.
Во-первых, идет комментирование действующего законодательства, во-вторых, - изложение проблемы невозможности исполнения в учебной литературе, наконец, в-третьих, ведется достаточно жесткая научная полемика. Очевидно, что только после анализа этих направлений можно говорить о действительном состоянии и месте исследуемого института [67, С. 42].
В соответствии с п.1 ст. 386 ГК «Если в двустороннем договоре исполнение стало невозможным для одной из сторон вследствие обстоятельств, за которые ни одна из сторон не отвечает, она при отсутствии в законодательстве или договоре иных указаний не вправе требовать от другой стороны удовлетворения по договору» [1, п.1 ст. 386].
Закон не определяет понятие «невозможность исполнения» обязательства». Под этим следует понимать неосуществимость реального надлежащего его исполнения.
Факторы, делающие исполнение обязательства должником невозможным, делятся на три группы: 1) хозяйственно-технические факторы, определяющие невозможность изготовления предмета обязательства и невозможность его поставки; 2) юридические факторы, определяющие невозможность должника действовать законно, целесообразно, нравственно; 3) явления «непреодолимой силы» [74, С. 532].
В современной литературе принято выделять физическую и юридическую, субъективную и объективную, первоначальную и последующую, абсолютную и относительную, постоянную и временную невозможность исполнения. Однако не все виды невозможности исполнения обязательств охватываются содержанием ст. 386 ГК.
Указывая на то, что за наступление обстоятельств, вызвавших невозможность исполнения, ни одна из сторон не отвечает, законодатель тем самым исключил субъективный момент, связанный с наступлением этих обстоятельств. То есть речь идет об объективной невозможности (п. 1 ст. 386 ГК).
В науке спорным является вопрос о том, прекращается ли обязательство в силу объективной невозможности исполнения, если за наступление невозможности отвечает одна из сторон. Распространена точка зрения, что наличие объективных препятствий к исполнению обязательства само по себе не всегда влечет прекращение соответствующего обязательства. Если основанием невозможности исполнения послужили действия стороны обязательства или иные обстоятельства, за наступление которых отвечает должник, можно констатировать прекращение обязанности исполнения в натуре, но не прекращение всех прав и обязанностей сторон, вытекающих из данного обязательства. В частности, существует возможность привлечения должника к ответственности. Правоотношение ответственности большинством рассматривается как часть существующего обязательства.
В доктрине преобладает мнение, что в ст. 386 ГК имеет в виду лишь невозможность последующую, поскольку первоначальная невозможность вообще не допускает возникновение обязательства. При этом в качестве аргумента приводится «общепризнанный принцип»: «невозможное не может стать предметом обязательства» [33, С. 366].