На практике наиболее сложно определить наследственные права детей, рожденных вне брака родителей. Вообще, термин «внебрачный ребенок» является редко используемым в цивилистической литературе России, обычно применяется термин «ребенок, рожденный у родителей, не состоящих в браке между собой». Так, В.И. Синайский писал, что «термин «внебрачные дети», введенный взамен термина «незаконные дети» не совсем точен, внебрачные дети - это все те дети, которые признаются ни законными детьми, ни узаконенными, ни усыновленными словаре С.И. Ожегова под термином «внебрачный ребенок» понимается ребенок, рожденный в официально неоформленном браке[66]. Таким образом, можно сделать вывод, что под термином внебрачный ребенок в литературе понимается ребенок, рожденный в браке, не прошедшем государственную регистрацию в органах записи актов гражданского состояния (далее ЗАГС). При, этом порядок наследования детей рожденных вне брака, после смерти отца отличен от наследования после матери. Правовые отношения между ребенком и его матерью возникают в силу факта их кровного родства[67]. Для удостоверения происхождения ребенка от матери не имеет значения, рожден ею ребенок в браке или нет. С точки зрения права, к детям женщины относятся рожденные или усыновленные ею лица[68].
Наследственные же права детей после смерти отца, не состоящего в браке с матерью ребенка, зависят от признания или установления отцовства в отношении ребенка. Ребенок, в отношении которого установлено отцовство, приобретает правовую[69] связь не только с отцом, но и со всеми его родственниками, т.е. он является, наследником отца и его восходящих родственников. Хотя; по этому поводу, в юридической литературе можно встретить ошибочное мнение, что при установлении отцовства правовые отношения возникают только между ребенком и отцом[70].
Согласно ст. 49 СК РФ суды, при спорном установлении отцовства должны принимать «любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица». Это значит, что факт происхождения ребенка устанавливается судом с учетом всех обстоятельств дела и с применением любых средств доказывания, предусмотренных гражданско-процессуальным законодательством, в том числе и заключение медико-генетической экспертизы.
В этой связи следует отметить значение судебно-биологической экспертизы крови ребенка, ответчика и матери. Если ранее такая экспертиза могла лишь исключить отцовство ответчика, но не подтвердить его, то сейчас экспертиза крови, проведенная методом «геномной или генетической дактилоскопии», позволяет с очень высокой степенью вероятности установить - является ли ответчик биологическим отцом ребенка.
При этом в соответствии со ст. 50 СК РФ при установлении факта, признания отцовства в случае смерти лица, признававшего себя отцом ребенка, суд должен исходить только из тех обстоятельств, которые неоспоримо свидетельствуют о признании покойным своего отцовства в отношении; данного ребенка. Следовательно, недостаточно, чтобы мужчина; при жизни содержал ребенка или участвовал в его воспитании, поскольку он мог выступать в роли фактического воспитателя не признавая себя его отцом.
В связи с существенным отличием предусмотренных действующим законодательством оснований для установления отцовства от тех, что предусматривались в ст. 48 КоБС, и положениями п.1 ст.168 и п.1 ст. 169 СК РФ о применении норм Кодекса к семейным отношениям, возникшим после введения его в действие, следует иметь ввиду, что суд, решая вопрос о том, какой нормой следует руководствоваться при рассмотрении дела об установлении отцовства - ст. 49 КоБС или ст.48 СК РФ; должен исходить из даты рождения ребенка. Так, в отношении детей, родившихся после введения в действие СК РФ (т.е. 1 марта 1996 г. и позднее этой даты), должен руководствоваться нормами СК РФ, а в отношении детей рожденных до 1 марта 1996 г. - положениями КоБС РСФСР.
В настоящее время, в связи с огромными достижениями в области репродуктивной медицины, и широким распространением на практике рождения детей в результате искусственного оплодотворения или имплантации эмбриона, возникает необходимость регулирования правоотношений, возникающих в связи с этим. Родителями такого ребенка являются лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона и записанные родителями в книге записей актов гражданского состояния (п. 4 ст. 51 ГК РФ). При этом не имеет значение, являются ли они оба его генетическими родителями или нет. Для наследственного права это означает, что детьми наследодателя в отдельных случаях (например, гетерологического оплодотворения — с использованием донорских гамет) могут быть лица, не связанные кровным происхождением. Таким образом, мы, имеем прямое исключение из основного принципа наследования по закону — принципа кровного родства.
Сложная ситуация возникает в случае рождения ребенка от суррогатной матери. Для обозначения проблемы относительно наследственных прав детей обратимся к характеристике нового правового института «суррогатное материнство».
По мнению Э.А. Иваевой «суррогатное материнство заключаются в вынашивании и рождении ребенка другой женщиной с целью передачи его супругам»[71].
В связи с этим крайне важным на наш взгляд, являются положения Семейного Кодекса РФ о том, что родителями такого ребенка являются супруги, состоящее в браке между собой и давшие согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания только с согласия, суррогатной матери (абз. 2 п. 4 ст. 51 СК РФ). Проводя зависимость правового определения происхождения ребенка от согласия женщины, родившей его, закон отдает предпочтение, биологической матери. Некоторые юристы объясняют эту позицию тем; что с момента; рождения ребенка, между ним и родившей его женщиной возникает семейно-правовая связь[72]. Так, Т.Е. Борисова полагает, что в процессе вынашивания эмбриона; между ним и суррогатной матерью возникает особая биологическая и эмоциональная связь, которая даст, о себе знать только после рождения ребенка[73].
Противоположной точки зрения придерживается А.Э. Козловская; считающая, что родителями ребенка в любом случае: должны признаваться; супруги, являющиеся - заказчиками и предоставившие генетический материал, так как биологическое родство определяется именно им, а не вынашиванием зародыша в теле женщины[74].
Вопрос о признании лиц родителями ребенка, рожденного суррогатной матерью, имеет большое практическое значение. В наследственном праве он проявляется во взаимных наследственных правах родителей и ребенка СК РФ защищая, права лиц, запрещает как супругам так и суррогатной[75] матери оспорить материнство и отцовство после совершения записи родителей в книге записей рождений, ссылаясь, на имплантацию эмбриона. Следовательно, до совершения записи стороны могут в судебном порядке оспаривать материнство, отцовство.
Для государственной регистрации рождения ребенка от суррогатной матери одновременно с документом, подтверждающим факт рождения ребенка, должен быть предоставлен документ, выданный медицинской организацией и подтверждающий факт получения согласия женщины, родившей ребенка на запись указанных супругов родителями, ребенка[76], т.е. признание супругов родителями ребенка находится в прямой зависимости от согласия суррогатной матери, при этом СК РФ не определяет срок дачи такого согласия после рождения ребенка.
Таким образом, можно сделать вывод, что в данном случае мы сталкиваемся с исключением из принципа кровного родства, как основного начала наследования по закону.
Усыновление также является одним из исключений из выше названного принципа и порождает право наследования.
В теории гражданского права можно встретить, несколько определений усыновления. Так, усыновление рассматривалось как искусственный способ приобретения детей[77]. А также под усыновлением» понимался способ установления родительской власти посредством признания юридического положения законных детей за посторонними лицами[78].
В соответствии со ст. 532 ГК РСФСР 1964 г. усыновленные и их потомство не наследовали после смерти любых своих кровных родственников, а родители усыновленного и другие его кровные родственники по восходящей линии, а также его кровные братья и сестры не наследовали после смерти усыновленного и его потомства. Таким образом, можно сделать вывод, что ГК РСФСР 1964 г. приравнял усыновленных детей к родным детям усыновителя, подчеркнув утрату правовой связи с кровными родными усыновленного, что, несомненно, способствовало укреплению семьи, создаваемой в; результате усыновления.
Однако, решив многие наболевшие проблемы, ГК РСФСР 1964 г. не давал объяснения относительно правовой связи между усыновленным и другими членами семьи усыновителя. Оставалось неясно может ли усыновленный ребенок наследовать после смерти братьев и сестер, деда и бабки со стороны усыновителя. А так как FK РСФСР 1964 г. не регулировал эти проблемы, нотариальная практика давала отрицательный ответ[79].