Обоснованно, на наш взгляд, были квалифицированы как самоуправство Верховным судом Республики Хакасия действия Ч., Ч. и К., которые изъяли у потерпевшего имущество, право на которое было оспорено в судебном порядке, но решение по делу еще не было вынесено (первоначально Абаканским городским судом виновные были осуждены по ст. 161 УК РФ)[50].
Таким образом, законное, нормальное положение дел при разрешении споров между частными субъектами заключается в том, что ни один из них не присваивает себе полномочий государственных органов, предавая судьбу конфликта в руки суверена. Иначе говоря - это установленный порядок реализации принадлежащего субъекту права. Если виновный по какой-либо причине пренебрегает установленными законодателем процессуальными правилами рассмотрения споров, предпочитая реализовывать свои права самостоятельно, подобные действия и представляют собой нарушение установленного порядка реализации права.
В ст. 330 УК РФ автор обнаруживает еще и следующий недостаток - в ней не уделяется должного внимания одному из основных элементов объективной стороны - оспариваемости[51]. Автору представляется, что необходимость выделения в объективной стороне оспариваемости обусловлена тем, что для самоуправства характерен конфликт двух частных интересов, при котором одна из сторон его, презрев законодательные процедуры, действует как ей вздумается.
Представляется, что оспариваемость следует отнести к обстановке совершения преступления, как одному из обязательных для данного состава признаков объективной стороны. При этом мы исходим из того, что под обстановкой понимается физическая среда, в которой протекает преступная деятельность или определенные отношения между преступником и жертвой. Именно наличие различного отношения к совершаемым виновным действиям и характеризует данные взаимоотношения в рамках исследуемого состава.
В литературе высказано несколько точек зрения относительно оспариваемости:
В.М. Лебедев: «Под оспариванием следует понимать объявление в той или иной форме заинтересованным лицом (организацией) о нарушении своего (чужого) действительного или предполагаемого права самоуправным деянием (заявление или жалоба, поданные в суд, прокуратуру, орган внутренних дел или иной орган, призванные обеспечить защиту права заявителя, и иные установленные формы объявления своих прав)»[52].
А.А. Чекалина, не давая определения оспариваемости, указывает, тем не менее, на то, что «оспаривать действия можно в судебном, административном, дисциплинарном порядке. Это возможно в момент совершения самоуправных действий, после их совершения»[53].
Н.А. Громов, при комментировании статьи 330 УК РФ, ограничивается следующим утверждением: «...для применения норм ст. 330 УК не имеет значения, перед кем гражданин или организация оспаривают правомерность действий виновного: непосредственно перед последним либо в судебном порядке (например, путем подачи иска в арбитражный суд, путем третейского разбирательства) или в полномочных органах.... Однако упомянутое в ст. 330 УК «оспаривание» должно иметь место в момент совершения самоуправства»[54].
В. Малинин в своей работе, критикуя действующую диспозицию статьи 330 УК РФ, делает достаточно смелый вывод о том, что «...представляется необоснованным его (признака оспариваемости - Е.В.) закрепление в новом УК, поскольку любое преступление против порядка управления опасно для государства в силу его совершения, а не в связи с оспариванием действий»[55].
С. Елисеев полагает, что «диспозиция ст. 330 УК РФ не нуждается в подобном признаке (оспариваемости)» и предлагает исключить его, отнеся ст. 330 УК РФ к категории дел частно-публичного обвинения, внеся соответствующие изменения в УПК РФ[56].
Таким образом, полагаем, что соглашаясь с избранным виновным способом реализации несуществующего права, потерпевший распоряжается правами, которые принадлежат ему самому. Например, потерпевший может знать, что не имеет перед виновным денежных обязательств, о чем прямо заявляет ему, однако, в силу каких-либо обстоятельств потерпевший может согласиться с тем, что виновный возьмет в погашение несуществующего (по мнению потерпевшего) долга какую-либо вещь, принадлежащую последнему. Порядок реализации права на получение долга, предусмотренный ГК РФ, на первый взгляд нарушен, но, повторимся, в данном случае потерпевший свободно распорядился принадлежащими ему правами, что опять-таки вытекает из принципов диспозитивности и общедозволительности. В обратной ситуации потерпевший может не оспаривать наличие долга перед виновным, тем не менее, избранный последним способ реализации права на получение денежных средств может его абсолютно не устраивать. В этом же случае мы, безусловно, имеем дело с самоуправством.
Специфика самоуправства, связанная с обязательным учетом мнения потерпевшего, дала основания И.К. Суркову в своем диссертационном исследовании поставить вопрос об отнесении ч. 1 ст. 330 УК РФ к делам частного обвинения[57], с внесением соответствующих изменений в Уголовно - процессуальный кодекс РФ (везде по тексту - УПК РФ)[58]. Однако полагаем, что данным автором допущена ошибка, заключающаяся в неполном учете действующего уголовно-процессуального закона. Внеся указанное предложение, автор даже не заметил, что при такой редакции ст. 20 УПК РФ предварительное следствие по делам о неквалифицированном самоуправстве осуществляться по общему правилу не будет - в соответствии со ст. 318 УПК РФ уголовные дела данной группы возбуждаются путем подачи заявления мировому судье, а обвинение по ним, в соответствии с п. 2 ч. 4 ст.321 УПК РФ поддерживает частный обвинитель. Чем обусловлена необходимость в таком изменении отношения к расследованию столь сложного состава, как самоуправство автор не указывает. Мы полагаем, что более правильным будет отнесение самоуправства к делам частно - публичного обвинения, которые в соответствии с ч. 3 ст. 20 и ст.147 УПК РФ возбуждаются только по заявлению потерпевшего, но их расследование производится в общем порядке. Это позволит учесть как частные начала в составе самоуправства, так и специфику объекта названного состава. В связи с этим предлагаем внести изменения в ч. 3 ст. 20 УПК РФ, включив в перечень дел частно - публичного обвинения ч. 1 ст. 330 УК РФ. В силу повышенной общественной опасности квалифицированного самоуправства оно должно остаться делом публичного обвинения.
Законодатель последовательно конструирует состав уголовно наказуемого самоуправства в качестве материального. В диспозиции основного состава статьи 330 УК РФ в качестве обязательного признака вновь, как и ранее в ст. 200 УК РСФСР 1960 года, указано причинение существенного вреда.
В силу того, что возможные последствия в ст. 330 УК РФ никак не определены, характер причиняемого при самоуправстве вреда может быть самым различным: материальный, физический, организационный и т.д.
В части 2 статьи 330 УК РФ впервые предусмотрена уголовная ответственность за насильственное самоуправство. Данное преступление, в связи с тем, что оно посягает помимо порядка управления, еще и на здоровье и телесную неприкосновенность человека, представляет повышенную общественную опасность и отнесено законодателем к категории средней тяжести.
При исследовании квалифицированного самоуправства центральное место занимает вопрос о применяемом в процессе осуществления действительного или предполагаемого права насилии. Чаще всего, насильственное самоуправство заключается в реализации права, осуществляемом с применением физического насилия.
В УК РФ не содержится легальной дефиниции физического насилия, поэтому для уяснения его содержания необходимо обращаться к науке уголовного права, где, впрочем, также нет единого мнения по данному вопросу. Так, А.И. Рарог при определении физического насилия акцентирует внимание на его фактических и юридических признаках. Первые характеризуют внешнюю сторону и способ действия, а так же волевое отношение к этому действию со стороны виновного и потерпевшего; вторые указывают на общественно опасный и противоправный[59] характер действий. Отсюда физическим насилием автор склонен считать общественно опасное противоправное воздействие на организм другого человека против его воли[60].
Объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 330 УК РФ, может выражаться также в угрозе применения насилия. Определения понятия угрозы уголовный закон не содержит, в литературе же ее сущность принято раскрывать посредством соотнесения с другой уголовно-правовой категорией - психическим насилием. Поскольку содержание угрозы заключается в передаче информации о готовности причинить тот или иной вред определенному благу[61], многие авторы уравнивают понятия «угроза» и «психическое насилие», полагая, что способы противоправного насильственного воздействия на психику лица ограничиваются лишь угрозами причинения вреда. Данную позицию отстаивал, например, Н.В. Стерехов, рассматривая психическое насилие как разновидность угрозы. По мнению указанного автора, угроза является родовым понятием, включающим в свое содержание запугивание причинением вреда различным благам личности, распространением позорящих потерпевшего сведений, в то время как под психическим насилием следует понимать только и исключительно угрозу применением физического насилия[62].
Автор настоящей работы придерживается того мнения, что психическое насилие и угроза являются понятиями равнозначными, при этом, на наш взгляд, нет никакой необходимости сводить понятие угрозы только к угрозе применения насилия. Она может выражаться, в том числе, в заявлении о намерении разгласить позорящие сведения и т.д. На наш взгляд, угроза представляет собой умышленное общественно опасное противоправное информационное воздействие на психику потерпевшего. Угроза же применения насилия, обозначенная в ч. 2 ст. 330 УК РФ, таким образом, являет собой воздействие на психику потерпевшего путем запугивания его применением физического насилия.