Выводы по I главе
Нетрудно заметить, что отечественный законодатель достаточно долго по-разному определял состав самоуправства. Это деяние постепенно выкристаллизовывалось им изо всех остальных. Выявлялись специфические, одному ему присущие признаки - устанавливалось, например, что субъектом являются лишь частные лица, эволюция нормы привела к четкому пониманию того, что самоуправство - способ реализации права (именно об этом говорилось в Уложении 1845 года и уголовных кодексах 1922 и 1926 годов). Никогда ранее, до 1996 года законодатель не определял самоуправство столь абстрактно. По нашему мнению, он безосновательно отбросил имеющийся положительный опыт, который нарабатывался в течение долгого времени, ибо новая формулировка никак не учитывает его. Наиболее существенным недостатком, на наш взгляд, является то, что под самоуправством перестали признавать форму реализации права, что абсолютно не учитывает нормотворческие и научные воззрения прошлых лет. Норма о самоуправстве стала попросту размыта, круг возможных преступных деяний, подпадающих под нее, стал неопределенно широким, далеко выступающим за рамки ненадлежащей защиты прав, хотя развитие данного состава подсказывало, что логичным будет установление для него именно этого места в системе охранительного регулирования,
С этим и связана, на наш взгляд, большая часть недочетов, возникающих при применении ст. 330 УК РФ. В связи с этим, в работе, в первую очередь, нами учитывался наработанный отечественным законодателем и учеными-криминалистами положительный опыт, который позволит, по нашему мнению, надлежащим образом сформулировать норму об ответственности за самоуправство.
Сказанное в настоящей главе лишний раз доказывает, что законодатель не проявил осмотрительности и не использовал положительный опыт при конструировании в УК РФ нормы об ответственности за самоуправство. В ходе проведенного исследования автору удалось выявить ряд законодательных пробелов в части установления уголовной ответственности за самоуправство. Мы учли практику привлечения к ответственности за данное деяние и высказали ряд конкретных предложений по совершенствованию действующего уголовного закона. В числе прочего, мы полагаем нецелесообразным выделение в диспозиции ст. 330 УК РФ в ряду актов, устанавливающих порядок реализации права, федеральных законов. Представляется, что в целях законодательной экономии вполне достаточным будет простое указание на «нормативно-правовой акт», ибо означенным понятием охватываются, в том числе и акты уровня федерального закона.
Предлагается внести изменения в статью 330 Уголовного кодекса РФ, изложив диспозицию основного состава в новой редакции
«Статья 330 Самоуправство
1. Самоуправство, то есть самовольная, вопреки установленному нормативным правовым актом порядку реализация своего действительного или предполагаемого права, когда правомерность формы реализации этого права оспаривается потерпевшим, если такими действиями причинен существенный вред,- наказывается...»
Кроме того, данная статья должна быть дополнена примечанием, содержащим указание на повышенный возраст, с которого наступает уголовная ответственность за данное преступление:
«Примечание: ответственность за преступление, предусмотренное настоящей статьей, наступает с 18 лет».
Наибольшее количество ошибок при применении ст. 330 УК РФ связано именно с разграничением данного состава и преступлений против собственности[76]. Сложность в данном случае состоит в том, что когда виновный стремится реализовать свое действительное или предполагаемое право за счет имущества потерпевшего, внешне данные действия напоминают хищение или иное преступление против собственности; и наоборот - лица, виновные в совершении хищений, стремясь облегчить свое положение, зачастую оправдывают свои действия тем, что потерпевший имел перед ними неисполненное обязательство.
Высшая судебная инстанция, к сожалению, не дала четких универсальных разъяснений по вопросу разграничения указанных составов, ограничиваясь в большинстве случаев исправлением ошибок, допущенных нижестоящими судебными инстанциями. Единственное исключение - п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»[77]: «Не образуют состава кражи или грабежа противоправные действия, направленные на завладение чужим имуществом не с корыстной целью, а, например, с целью его временного использования с последующим возвращением собственнику либо в связи с предполагаемым правом на это имущество. В зависимости от обстоятельств дела такие действия при наличии к тому оснований подлежат квалификации по статье 330 УК РФ или другим статьям Уголовного кодекса Российской Федерации». Как видно, данное разъяснение не снимает всех имеющихся вопросов, а напротив, создает новые. Встает, например, вопрос о квалификации действий лица, совершившего изъятие имущества хотя и в погашение долга, но при отсутствии действительного или предполагаемого права на это имущество - например, при наличии действительного денежного долга потерпевшего виновный изымает принадлежащий первому телевизор.
Тщательный уголовно-правовой анализ названных составов позволяет с четкостью разграничить их между собой.
В первую очередь, разграничение между самоуправством и преступлениями против собственности проводится по объекту посягательства. В самоуправстве непосредственным основным объектом выступают общественные отношения, обеспечивающие основанный на законах и иных нормативных правовых актах установленный порядок реализации прав и обязанностей. Факультативными объектами в составе самоуправства являются здоровье и личная неприкосновенность. Отношения собственности в самоуправстве застрагиваются лишь постольку, поскольку сами самоуправные действия связаны с имущественными притязаниями виновного, что бывает далеко не всегда, и при этом воздействие оказывается на имущество, принадлежащее потерпевшему, но не являющееся предметом спора (в случае изъятия в погашение долга предмета, принадлежащего потерпевшему, но иного, чем тот, на который кредитор заявлял свои права - например, бытовая техника вместо денег или наоборот). В случае же самоуправного истребования имущества, являющегося предметом спора, отношения собственности, на наш взгляд, не страдают вовсе.
Приговором Похвистневского районного суда от 21.02.2005 Т., ранее неоднократно судимый за хищение, осужден по ч. 1 ст. 139, ч. 1 ст. 330 УК РФ на основании ч. 2 ст. 69 УК РФ к 2 годам 6 месяцам исправительных работ с удержанием в доход государства 10% заработка ежемесячно. На основании ст. 70 УК РФ окончательно назначено 2 года 6 месяцев лишения свободы.
В кассационном порядке приговор не пересматривался.
Президиум областного суда приговор изменил по следующим основаниям.
Материалами дела и судом установлено, что осужденный и потерпевшая Л. состояли в зарегистрированном браке, который расторгли 17.05.2003. После освобождения в июле 2004 года из мест лишения свободы осужденный возвратился к потерпевшей и проживал у нее, ведя общее хозяйство. 14.10.2004 потерпевшая и осужденный прекратили совместное проживание, осужденный собрал свои вещи и выехал из квартиры Л., возвратив ей ключи от квартиры. После чего 5, 7 и 12 ноября 2004 года Т., незаконно проникнув в жилище Л., самоуправно завладел консервированными продуктами на сумму 2 340 рублей.
С выводами суда, что этими действиями потерпевшей причинен существенный вред, согласиться нельзя, поскольку судом установлено, что Т. завладел заготовленными совместно с потерпевшей продуктами питания, то есть распорядился общим имуществом и ущерб от его действий составил менее чем 2 340 рублей. Иных критериев существенного ущерба органом расследования Т. не вменялось.
В связи с вышеизложенным в действиях осужденного отсутствует состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 330 УК РФ. Приговор в этой части отменен, а производство по делу прекращено. В связи с внесенными изменениями снижено и назначенное Т. наказание[78].
В преступлениях против собственности непосредственным основным объектом преступления являются общественные отношения в сфере охраны всех видов собственности. При этом, например, Е.Л. Фролов указывал, что «на основе рассмотрения собственности как экономического и гражданско-правового отношения и с учетом задач ее охраны делается вывод о том, что под собственностью в уголовно-правовом аспекте следует понимать состояние принадлежности материальных благ как итог (результат) предшествующего производства и предпосылку (условие) дальнейшего производства»[79]. С.А. Елисеев следующим образом высказался об объекте преступлений против собственности: «С социально-экономической (фактической) стороны преступление против собственности нарушает отношения принадлежности объекта собственности его субъекту. Юридическая сторона преступления против собственности заключается в нарушении юридического содержания отношений собственности - субъективного права собственности. Преступление нарушает это как юридическое благо, предоставляющее субъекту общую правовую власть над принадлежащей ему вещью»[80].
В некоторых хищениях, вымогательстве, а также угоне выделяются дополнительные и факультативные объекты: в краже в качестве факультативного объекта выступает неприкосновенность жилища, в грабеже присутствует тот же факультативный объект, а кроме того — личная неприкосновенность, в разбое выделяется дополнительный объект - жизнь и здоровье, а также факультативный объект - неприкосновенность жилища. В вымогательстве мы говорим о наличии в качестве дополнительного объекта - отношений, обеспечивающих неприкосновенность частной жизни, а в качестве факультативного объекта в данном случае выступают жизнь и здоровье, в угоне выделяются в качестве факультативных объектов телесная неприкосновенность, жизнь и здоровье.