Но даже во время вполне еврейских погромов были случаи, когда с интеллигентами расправлялись более жестоко, чем с евреями. Об одном из таких случаев рассказала газета «Сын отечества». Во время погрома в Житомире, весной 1905 года, два молодых человека - доктор Биншток и студент Николай Блинов - вышли на встречу погромщикам, чтобы уговорить их разойтись. Разъяренная толпа набросилась на безоружных юношей, но жестоко избитый и потерявший сознание доктор Биншток остался жив, Блинова же, как «предателя», терзали особенно остервенело. Его труп был найден изуродованным: раны на теле, переломанная нога, штыковой удар в лицо...
В течение всего 1905 года число погромов нарастало. Создавались все новые организации и группы, ведущие погромную агитацию. В условиях всеобщего недовольства, подорожания жизни, озлобленности она находила аудиторию. В погромах участвовали не помещики и капиталисты, а как раз социальные низы общества: мелкие торговцы, ремесленники, крестьяне, рабочие, дворники, просто городской плебс. Мало кто из них был доволен жизнью до 1905 года, но все они видели, что от митингов, демонстраций и беспрерывных стачек жизнь не только не становится лучше, но и наоборот все более усложняется. В том, что революционные брожения были не причиной, а следствием общегосударственного кризиса, мог разобраться далеко ни каждый. Добавить можно, что к 1905 году стереотип трех врагов народа (интеллигент, инородец, инакомыслящий) вошел в народное сознание куда более глубоко, чем можно предположить, а безнаказанный грабеж еврейских домов и магазинов привлекал, как вполне законное средство поправить бюджет.
К погромной волне конца 1905 года страна шла на протяжении долгих месяцев. Местное начальство всячески поощряло, а, нередко, и принимало участие в создании черносотенных организаций. Им предоставлялись помещения для собраний. Разгоняя левые митинги и демонстрации, власти не только не трогали, но и охраняли митинги и демонстрации черносотенцев. Полную солидарность с ними проявляла и полиция, которая во многих городах занялась формированием погромных дружин. Преследуя появлявшихся на предприятиях и в воинских частях агитаторов левых партий, власти всячески поощряли агитацию правых.
Кустарные гектографированные листовки были забыты: черносотенцам для печатания воззваний предоставлялись типографии. В Петербурге департамент полиции решил вовсе не утруждать доктора Дубровина и печатал погромные воззвания в своей тайной типографии, для этого сперва использовался станок, отобранный при обыске у революционеров, а потом и специально приобретенная ручная печатная машина. Листовки печатались в тысячах экземплярах и рассылались потом по всей России. Случай получил огласку, и, по требованию графа С.Ю.Витте, деятельность типографии была прекращена. На протесты интеллигенции против активизации правых экстремистских сил представители власти отвечали: «Вы хотели свободы - вот вам свобода». Такое явно меценатское отношение убеждало черносотенцев в том, что власти на их стороне и ждут от них только перехода к решительным действиям.
Правительственные субсидии являлись одним из главных источников финансирования черносотенных союзов. Субсидирование осуществлялось из секретного фонда Министерства внутренних дел. Финансируя черносотенцев, правительство тем самым получало возможность влиять на их политику. Неугодных лишали субсидий. Особенно тяжело с финансированием было на периферии. Там основным источником денежных поступлений являлись пожертвования. В самом худшем финансовом положении находились сельские отделы. Денежная нужда была одной из причин жалкого положения черносотенной прессы и других начинаний монархистов.
Надо сказать, что еще со времен кишиневского погрома (апрель 1903), в обществе укоренилось мнение, что черносотенные погромы проходят с ведома и по указанию властей. После кишиневских событий по всей России ходило в списках так называемое «письмо Плеве», которое можно было истолковать как индульгенцию на погромы. Но если, применительно к 1903-1904 годам, причастность властей к погромам не была всегда выраженной, то в 1905-1906 годах их поощрение стало чем-то вроде государственной политики. Да и сами погромы отличались от прежних в той же степени, в какой действия регулярной армии отличаются от действий партизанских отрядов. Черносотенные организации 1905 года рождения создавались уже не для собраний и листовок, а для вооруженной борьбы с революционным движением.
Крестным отцом российского черносотенства можно с уверенностью назвать В.К. Плеве. Именно он в начале ХХ века приступил к созданию организационных структур «черной сотни», подбирая для них кадры, которые впоследствии граф С.Ю.Витте возмущенно называл «подонками общества». В октябре 1905 года детище главы тайной полиции приобретает официальный статус - организован «Союз русского народа». СРН создает на территории страны более девятисот своих отделений.
В монархических союзах и организациях четко различались руководящая верхушка и рядовые члены. Наибольшей известностью среди лидеров «черной сотни» пользовались помещики Владимир Митрофанович Пурешкевич и Николай Евгеньевич Марков. Также довольно известен был председатель Главного совета СРН Александр Иванович Дубровин - человек с уголовно-погромной репутацией, человек, считавший себя наиглавнейшим председателем и представителем интересов русского патриотического движения. В отличие от руководящей верхушки, рядовые члены крайне правых организаций принадлежали к неимущим слоям.
Проба сил созданных Департаментом полиции формирований впервые состоялась в 1902 году в Саратове. От саратовской охранки Плеве получил сведения следующего содержания: объединенный комитет эсеров и социал-демократов готовит в городе мирную первомайскую демонстрацию. Принимать участие в ней будет в основном интеллигенция, так что оказать серьезное сопротивление демонстранты, по-видимому, не смогут. По замыслу полиции, на пути демонстрантов должна появиться другая демонстрация из «русских патриотов». Согласно сценарию, «народ из этой толпы, оскорбленный в своих лучших чувствах к царю и устоям, должен был потребовать у «оскорбителей святыни» немедленного прекращения демонстрации». В случае не выполнения «требований патриотов» последние силой попытаются прекратить демонстрацию, а полиция затем арестует демократов, как зачинщиков драки. Однако механизм использования сформированного охранкой сброда всех неожиданностей предусмотреть не смог. Набранные впопыхах лабазники, дворники, извозчики, не особо склонные к подчинению полиции и не знавшие других, кроме мордобоя, способов воздействия, не стали утруждать себя словесными проявлениям верноподданнических чувств, а попросту налетели на демонстрантов с кольями и камнями. Началась свалка. В последствии состоялся суд над несколькими участниками демонстрации из демократов, а побоище было представлено как сопротивление властям при исполнении служебного долга. Суд, однако, закончился непредвиденным для полиции результатом: вины в действиях подсудимых усмотрено не было. К тому времени Плеве еще не включил в структуру созданных им отношений между полицией и «черной сотней» Министерство юстиций. Впрочем, эту оплошность Плеве быстро исправил: он стал лично следить за подбором судей и прокуроров, занятых в подобных процессах.
Более тщательно был организован кишиневский погром 1903 года. Здесь черносотенцы работали уже с начала и до конца под непосредственным контролем и охранной полиции. И все же, если в саратовском погроме Плеве не учел принципиальности суда, то в кишиневском - возможность независимой адвокатуры. Сразу же после погрома прибыл присяжный поверенный Н.Д. Соколов, взявший на себя защиту интересов пострадавших. Он провел самостоятельное расследование, опросил десятки свидетелей и собранный им материал обнародовал в суде. Вывод Соколова: прямой виновник десятков убийств и сотен грабежей - министр внутренних дел России. Материалы расследования были вскоре опубликованы в США и Европе. После этого случая черносотенцы получают дополнительную работу: «завравшиеся» адвокаты подвергались шантажу и избиению, а их дома подвергались погромам. В худшем случае адвоката просто убивали.
Иногда давала сбой и сама система взаимодействия черносотенцев и полиции. В ходе гомельского погрома в 1903 году полицмейстер Раевский оказался единственным стражем общественного порядка, пытавшимся прекратить погром, о чем он красочно рассказал в суде.
Особую жестокость погромов можно объяснить присутствием среди погромщиков уголовных элементов.
В Томске, например, толпа погромщиков окружила и подожгла здание управы, где собрались местные интеллигенты. Быстро приехали пожарные, но тушить пожар попросту не давала толпа. Выбегавших из огня людей зверски избивали и убивали. От расправы спаслись те, кто успел броситься ко второму выходу, находившемуся за фасадом здания. Так орудовала шайка «мазуриков», которые обирали людей до нитки, после чего... помогали им выбраться в безопасное место. Эти отечественные «Робин Гуды» кажутся ангелами-хранителями, по сравнению с теми «идейными борцами», которые, не принимая участия в грабежах, деловито убивали «врагов русского народа», не щадя даже детей.
Откуда же такая жестокость? Страна только вставала на путь капитализма и демократии, и даже сами по себе многочисленные митинги и шествия с «нескромным» лозунгом «Долой самодержавие» шокировали и возмущали людей монархических убеждений.