В этом отношении показательнее всего позиция Германии, весьма молодой, однако сильной и агрессивной (в том числе - по экономическим причинам). Едва оформившись как единое государство, Германия самым активным образом включилась в борьбу за колонии и сферы влияния, не стесняясь никакими моральными, религиозными или легитимными нормами. Журналисты сравнивали Германию с сильным молодым человеком, который, не получив наследства, идет в игорный дом (хорошее сравнение для международных отношений, раньше такое не позволялось) и выигрывает нужную сумму или силой забирает ее. Конфликты с Великобританией в Африке, в Китае, на Ближнем Востоке (знаменитая Багдадская железная дорога, строительство которой немцами поперек горла стояло англичанам), в Океании, за господство на море; конфликт с Францией в Марокко, едва не приведший к войне ("прыжок Пантеры" - германского боевого корабля, что стало демонстрацией готовности Германии к войне за колонии), поддержка Австро-Венгрии в ее антирусский балканской политике - все это не могло не разрешиться большой войной.
Тот клубок противоречий, который сложился на рубеже веков в Европе, заставлял державы выбирать из этих противоречий главные, а выбрав - блокироваться. Система блоков, родившаяся после франко-прусской войны, окончательно сформировалась на рубеже веков. Речь идет о двух противостоящих блоках. В 1879 году был заключен союз между Германией и Австро-Венгрией. В 1882 году к этому союзу присоединилась Италия, таким образом сложился Тройственный союз, ставший с некоторыми изменениями одной из сторон будущей войны. Блок был направлен прежде всего против Франции (традиционная уже политика Германии), против России и Великобритании. Эти страны в свою очередь сформировали свой блок. В 1893 году был заключен союз между Россией и Францией. В 1904 году Франция и Великобритания заключили "Сердечное согласие" (Антанту), а в 1907 году с заключением русско-английского договора эта Антанта стала тройственной.
Первой пробой сил противостоящих блоков стали Балканские (!) войны. В первой из них (1912 год) балканские страны полностью освободились от турецкого владычества, что обостряло Балканский вопрос и порождало взаимные территориальные претензии стран полуострова за которыми стояли два блока. Во второй (1913 год) Болгария, поддерживаемая Тройственным союзом, вела войну с Сербией и ее союзниками, за которыми стояли державы Антанты. Болгария была разгромлена, что вызвало весьма острую реакцию в Берлине и Вене. Фитиль "пороховой бочки" Европы и был подожжен сараевским убийством.
4. Вернемся опять к этому загадочному событию. Это общественное действие, приведшее к глобальным последствиям, безусловно, не возымело бы таких результатов в других общественных ( а не только политических) условиях.
На протяжении второй половины XIX века мы можем наблюдать процесс постепенной политизации общества, рост включенности общества в те же международные отношения. Уже в русско-турецкой войне 1877 -1878 годов видно, что правительство России активно апеллирует к общественности ( в то время, еще вполне просвещенной, то есть пока к образованным слоям населения) и находит поддержку своим действиям, встречает понимание и заинтересованность общества в целях и исходе войны (в качестве примера можно обратиться к "Дневнику писателя" Ф. М. Достоевского: он начинается рассуждениями о славянской солидарности и особенностях русского характера, а заканчивается утверждением, что Константинополь должен быть русским). Если вспомнить все предыдущие русско-турецкие войны, то видно, что общество, за исключением императорского двора, было вполне индифферентно к текущим политическим событиям. Это характерно не только для России. Если правители и обращались к обществу в случае войны, то только для частичной мобилизации или реквизиций, на языке приказа. Обращения к чувствам и разуму общества были крайне редки и столь неуклюжи (вспомним знаменитые листовки Ростопчина при подходе французов к Москве), что не воспринимались теми, к кому они были направлены.
На рубеже веков, однако, политизация общества достигает таких пределов, что, например, во время англо-бурской войны, которая ведется в Южной Африке, общественность практически всех стран Европы (включая Россию) внимательнейшим образом следит за ходом войны, переживает, активно симпатизирует англичанам или бурам (А. И. Гучков, будущий лидер партии октябристов, вообще принимал участие в боевых действиях на стороне буров). Дело доходило до того, что стены домов европейских столиц бывали оклеены листовками, сообщавшими о последних новостях в ходе войны. При этом в обсуждение событий англо-бурской войны были включены практически все слои городского населения Европы. Какое дело петербургскому мещанину или берлинскому бюргеру до военных действий на юге Африки?!
В начале ХХ века отчетливо видно, что меняется тональность апелляций политиков к населению. Если во второй половине XIX века обращались в основном к образованным слоям общества, то в начале ХХ века ставка делается на какую-то совершенно иную аудиторию. Достаточно взглянуть на документы этого времени, чтобы заметить откровенную агрессивность, ксенофобию, безудержный государственный эгоизм и национальное чванство, выраженные безвкусным лапидарным слогом. Ранее политики такого себе не позволяли. Если взять за образец "умеренно республиканский" пассаж Жюля Ферри или официальную политическую доктрину, изложенную государственным секретарем фон Бюловым, то знаменитое ленинское "грабь награбленное" покажется вполне уместным и приличным политическим заявлением.
Что же случилось с европейскими политиками и европейской общественностью? Куда исчезли столь характерные ссылки на прогресс, разум, просвещение, легитимность и т.д.? К какой аудитории можно обратиться с такими речами, не боясь быть закиданным несвежими овощами?
5. Сама война также представляет собой не только и уже не столько акт государственный, но все больше - общественный. Начать с того, что пожалуй впервые в истории военное командование всех держав не представляло себе реального характера будущей войны. Самый известный из оперативных планов - план германского генерального штаба, знаменитый план Шлиффена, был, в общем, стратегической утопией, ибо исходил из того, что новая война будет повторением франко-прусской и главную роль будет играть маневренность, прежде всего операции на окружение войск противника и взятие его стратегически важных пунктов. Предполагалось молниеносное наступление на Францию через Бельгию (игнорируя ее нейтралитет), взятие Парижа, оттеснение французской армии к восточной границе, ее окружение и разгром. После этого, используя сеть железных и шоссейных дорог Германии, специально подготовленную к этому, предполагалось перебросить войска на русский фронт и нанести поражение России, сыграв на невозможности быстрой мобилизации русской армии из-за слаборазвитой транспортной сети и огромных размеров страны.
Но план был сорван в самом начале. Быстрое включение в войну Великобритании и военные удачи России, начавшей боевые действия до завершения мобилизации, вынудили Германию вести войну на два фронта. Использование пулеметов, способных остановить любое пехотное и кавалерийское наступление (что само по себе меняло характер войны), привело к тому, что наступление немцев на Париж было остановлено ("чудо на Марне"), а равно же потерпели поражение все наступательные операции 1914 года (русское наступление в Восточной Пруссии, например).
На всех фронтах война стала позиционной, окопной. Уже не ставилось целью нанесение ударов по стратегически важным пунктам противника, война приобрела характер войны на истощение людских и производственных ресурсов воюющих стран. Операции на фронтах заключались либо в попытках переломить ход событий применением новых вооружений (газовые атаки немцев, применение танков Антантой), либо, когда это не удавалось, истребить максимально возможное количество живой силы врага. Классическим примером крупной битвы этой войны была знаменитая "Верденская мясорубка" в 1916 году: серия лобовых атак противоборствующих сторон, продолжавшаяся почти год, унесшая жизни более миллиона солдат и не приведшая ни к каким реальным изменениям линии фронта. Были, конечно, исключения: Брусиловский прорыв того же 1916 года на русско-австрийском фронте, не повлекший, однако, перелома в ходе боевых действий из-за невозможности быстрого подтягивания вслед за кавалерией пехотных подразделений.