Кстати, заметим мимоходом, что крещение Владимира, вызвавшее такую перемену в его семействе, нисколько не изменило статус его потомства. Точно так же, как и ранее, все его сыновья считались его наследниками, независимо от того, в христианском ли браке они рождены или нет.
Ещё одно чисто внешнее последствие Крещения Руси для будущего Ярослава Мудрого - это его собственное крещение и принятие нового, христианского имени. Нет никаких свидетельств того, что Ярослав до крещения был ревностным язычником, как и нет свидетельств того, что он сразу же стал ревностным христианином. Ввиду возраста Ярослава логично утверждать, что сначала крещение не произвело каких-либо резких перемен в характере Ярослава, он воспринял его спокойно, если не сказать - безразлично (что, видимо, ближе к истине). Другое дело, если принять во внимание версию летописца о том, что именно с фактом принятия христианства князем Владимиром было связано «чудесное» исцеление княжича Ярослава от болезни (как мы помним, именно в это время Ярослав начал ходить). Подобное отождествление могло оказать решающее влияние на 9-10-летнего мальчика, укрепив в нём веру во всемогущество христианства, сделав одним из ревностнейших его последователей. Впрочем, всё говорит в пользу того, что эту красивую версию придётся отвергнуть. Как бы не прославляли Ярослава книжники его поры, но, увы, он не был таким христианином, как его братья Борис и Глеб, первые русские святые. Его царствование полно разнообразными преступлениями, отнюдь не согласующимися с христианской моралью. Посему следует признать, что последняя глубокого влияния на него не оказала. Христианином Ярослав стал на границе подросткового и юношеского возраста, в то время, когда всё новое воспринимается легко и без размышлений, но потому и не оставляет глубокого следа. Если человек и придерживается этого впоследствии, то скорее по привычке, нежели осознанно. Гораздо важнее для глубокого восприятия тех или иных ценностей более ранний период (с рождения) или более поздний, собственно юношеский возраст, когда происходит поиск человеком себя в этом мире, формируется его отношение к этому миру.
Отношение Ярослава к христианству было во многом утилитаристское, прагматическое - как к средству достижения благополучия и спокойствия в государстве, утверждения величия русского государства и подтверждения его притязаний во внешних отношениях. Ярослав как человек ещё во многом языческой эпохи, эпохи неглубокого проникновения христианства в русскую жизнь, мог позволить себе такое отношение. Людям последующих эпох это было значительно труднее. Перед Ярославом был пример не такой уж и далёкой религиозной реформы его отца Владимира, когда он по чисто политическим соображениям вторгся в религиозную сферу жизни современного ему общества, попытавшись установить там свои порядки. Да, Ярослав был христианином и верил, но он, однако, мог видеть ещё и политическое значение христианства, а не только его религиозную составляющую.
Впрочем, осознал всё это Ярослав позже. Тогда же, в 989 году возвращение его отца из похода на Корсунь и многочисленные трофеи, среди которых были и христианские святыни, которые впоследствии будут почитаться на Руси, и корсуньские священники, которые впоследствии будут крестить киевлян, было не более чем торжеством его отца над противниками, поверженными в битве. Да и крещение было не более чем интересным событием в жизни[11].
Более глубокий след в памяти Ярослава оставило, пожалуй, большее значение для него приобрело другое, однако связанное с первым, событие - получение второго, христианского (крестильного) имени. Им стало имя мученика III - начала IV века, пострадавшего при императоре Диоклетиане - Георгий.
Здесь следует сделать небольшое отступление. Для любой религии (во всяком случае - для большинства из них) характерна та или иная степень символизма, для религий первобытных, то есть так называемых «языческих» - в особенности. В языческой Древней Руси была чрезвычайно сильна роль символов, настолько, что и христианство на Руси восприняло этот символизм, и это стало одной из характерных черт его развития в России на протяжении последующих веков. Имя человека, а уж князя - тем более, было одним из древнерусских символов, которому тогда придавалось не последнее значение. Этим и объясняются такие говорящие имена русских князей как Владимир, Святослав и так далее. Имя должно было отражать характер нарекаемого этим именем человека, более того - определять его судьбу, быть дополнительным авторитетом в глазах других людей. С принятием христианства эта традиция не исчезла, а, казалось, ещё более стала укрепляться; со временем она стала одной из самых стойких христианских традиций на Руси (пример - святцы с именами различных святых и мучеников, из которых только и выбиралось имя для новорождённого). Неслучайно Владимир, крестясь сам и крестя сыновей, принял и заставил принять сыновей христианские имена. Это был не столько новый христианский обряд, обязательный для исполнения (дело в том, что при Владимире, в первые годы христианства на Руси, многие обряды, считающиеся позднее ненарушимыми под страхом анафемы, не исполнялись без особых проблем), сколько обряд, имеющий исключительно важное значение для бывших язычников и воспринятый потому с достаточной серьёзностью. Новое христианское имя, хотя и употреблялось тогда довольно редко (сказалось неглубокое проникновение христианства в толщу обыденной жизни людей), было, однако, ещё одним символом княжеской власти, ещё одним авторитетом, теперь уже для христиан. Перемена веры потребовала трансформации символа власти.
Принимая новые христианские имена, Владимир, руководствуясь вышеописанными соображениями важности княжеского имени, нарекал своих сыновей, да и себя с политическим размахом. Крестильное имя самого Владимира - Василий - отчётливо напоминает титул византийских императоров - басилевс. «Византийские» притязания Владимира видны и в имени одного из его младших сыновей, Мстислава - Константин (естественно, в честь Константина Великого). Святополк был наречён апостольским именем - Пётр.
Ярослав получил имя Георгий. Трудно сказать, какими соображениями руководствовался Владимир. Однозначно можно сказать другое: впоследствии Ярослав, как и его отец, в русле вышеописанной традиции придавал огромное значение своему христианскому имени. Георгий в данном случае - тот самый Георгий-Победоносец, убивший змея. Подобный покровитель олицетворял князя с воином, смело бьющим врагов, представлял человека, носящего это имя в качестве защитника своей земли. Такой образ только льстил правителю. Посему Ярослав всячески способствовал распространению своего второго имени. Во всех религиозных и иных текстах на Руси того периода киевский князь называется исключительно своим христианским именем. Это не столько дань новой религии, сколько, видимо, отчётливо выраженная воля самого князя. Основывая новые города (в чудской земле и на реке Роси), Ярослав называет оба города именем «Юрьев» - очередное воплощение могущества и величия киевского князя (правда, существует версия, что город Ярославль на Волге тоже был основан Ярославом и назван им своим языческим именем, то есть видно отступление от традиции; впрочем, вопрос о причастности Ярослава к основанию Ярославля чрезвычайно спорный).
Впрочем, в реальной жизни Ярослав вряд ли походил на князя-воителя, посему образ Георгия слабо ассоциировался с ним. Кроме того, духовная и политическая роль этого образа тогда, в эпоху Ярослава, была недостаточно проработана. Время духовно-политических концепций тогда ещё не пришло. Подлинную силу образ князя-змееборца обретёт лишь в XVI веке.
Согласно летописи, в 988-989 году в жизни Ярослава произошло ещё одно событие, переменившее весь строй его прежней жизни. После Крещения Владимир стал распределять земли в своей державе между сыновьями. Впрочем, тогда, в 989, уделы, видимо, получили лишь старшие: Вышеслав получил Новгород, город, где некогда княжил сам Владимир, Святополк - Туров в земле дреговичей, Ярослав - Ростов в мерянской земле. Так начинается самостоятельная государственная деятельность Ярослава, вряд ли вначале осознанная, ввиду возраста. Автор считает данную дату точкой отсчёта при рассмотрении первых шагов героя в политике и поводом для выделения нового этапа в его жизни.
Итак, если не хронологически, то логически (в структуре нашей работы) этап формирования личности можно считать завершённым. Действительно, все факторы и события, повлиявшие на характер Ярослава, освещены. С одной стороны, мы выявили истоки некоторых основополагающих черт его характера (мстительность, гордость, сильная воля), с другой - выяснили влияние на его дальнейшую жизнь тех или иных важных событий, произошедших в детстве и подростковом возрасте (крещение). Более того (что для нас ещё важнее), удалось найти причины тех или иных его политических воззрений, которыми он руководствовался впоследствии. Для ближайших же лет жизни Ярослава оказались в первую очередь важны его отношения с отцом и братьями. Скоро нам придётся в этом убедиться.
Глава 2
Этап второй: первые шаги
Итак, около 989 года Ярослав отправляется в Ростов, где он пробыл, вероятно, до 1010 года, т.е. более двадцати лет. Получается, завершал своё ростовское княжение Ярослав уже зрелым сформировавшимся человеком (в 1010 году ему было около 30 лет), с более или менее устоявшимися политическими взглядами и методами управления. Этот период первых шагов и первых ошибок политика и правителя представляется достаточно важным, ибо опыт первоначальной деятельности во многом влияет на дальнейшую политическую жизнь правителя. Интересно было бы проследить эволюцию его убеждений, методов, концепций его действий. Правда, в данном случае, к величайшему сожалению, мы совершенно лишены материала для выполнения этой интереснейшей задачи.