Смекни!
smekni.com

История Российской империи том 2 Михаил Геллер (стр. 35 из 72)

В первой половине XVIII в. положение изменилось, но не окончательно. Русские войска уже доходили до Крыма, но еще не Могли закрепиться там. Прибалтийское побережье стало русским — После мира в Або и подписания в 1745 г. шведско-русского оборонительного договора — и положение его было прочным. Оставался «польский вопрос». «Значительная часть русского народа находилась в пределах польско-литовского государства... Необходимо было взять западную Русь у Польши», — резюмирует суть «польского вопроса» В. Ключевский57.

А. Бестужев-Рюмин, излагая «систему Петра I», которую он положил в основу русской внешней политики, имеет в виду два «вопроса», две главные задачи империи. В связи с этим он видит необходимость в постоянном и неизменном сохранении союзнических отношений с теми государствами, с которыми у России совпадали стратегические интересы. Это, по мнению канцлера (так же думал и Петр I), морские державы: Англия и Голландия. Имел значение и союз с Саксонией, поскольку с конца XVII в. саксонский курфюрст был королем Польши. И здесь канцлер ссылался на Петра I, который в тесных отношениях с саксонским двором видел возможность совместно «Речь Посполитую польскую в узде держать».

Важнейшим союзником для России была в бестужевской системе империя Габсбургов. Традиционный противник Франции, Австрия была заинтересована в сохранении определенного равновесия в Центральной и Восточной Европе, которое мешало усилению влияния версальского двора. Основной целью русско-австрийского союза, по мнению Бестужева-Рюмина, было противодействие Оттоманской империи, угрожавшей южным границам как России, так и Австрии.

Врагов выбирать не приходилось: ими были Швеция, мечтавшая о реванше, и Франция — традиционный союзник Турции. Пристальное внимание Бестужева-Рюмина привлекал новый и опасный противник — Пруссия. Канцлер предупреждал об опасности для России агрессивной политики Фридриха II, называя его «сильным, легкомысленным и непостоянным соседом», союз с которым невозможен хотя бы потому, что ни одному слову прусского короля верить нельзя.

Программа Алексея Бестужева-Рюмина встречала сопротивление при дворе. Вице-канцлер Михаил Воронцов придерживался иной точки зрения и был предметом благожелательного внимания французского и прусского послов, усиленно интриговавших для замены Бестужева Воронцовым.

В августе 1744 г. Фридрих II вновь начал войну с Австрией, захватил часть Богемии и вторгся в Саксонию. Для России положение осложнилось, так как она имела оборонительный договор не только с Австрией, но и с Саксонией (возобновленный в феврале 1744 г.). В то же время она имела договор с Пруссией.

Россия втягивалась в войну, не ею начатую. Теоретически она могла выбирать сторону, которой следовало оказать поддержку.

Елизавета получила две записки о мерах, необходимых в связи с нападением Пруссии на Саксонию. Первую представил Бестужев-Рюмин. Для него не было сомнений: Пруссия напала на Австрию и Саксонию, две страны, связанные с Россией договорными обязательствами, а тем самым нарушила русско-прусский договор. Канцлер предлагал помочь Саксонии прежде всего дипломатическими средствами, но в случае их неудачи — направить вспомогательный корпус. Автором второй записки был Михаил Воронцов. Вице-канцлер видел опасность Пруссии, но возражал против военной помощи Саксонии, предлагая ограничиться финансовой субсидией.

Канцлер империи, всемогущий государственный деятель, никогда не был любовником Елизаветы. Это был уникальный случай в эпоху, когда влияние на государственные дела было прямо пропорционально температуре чувств императрицы. Государственные бумаги, подготовленные Бестужевым-Рюминым, попадали к Елизавете через Ивана Шувалова: канцлер доступа к императрице не имел. Тем не менее, она высоко ценила государственный ум графа Алексея, была ему благодарна, как сообщают современники, за то, что он старается избавить ее от скучных бумаг, беря их на себя. Равнодушие императрицы к государственным делам, лень, мешавшая подписывать необходимые бумаги месяцами, не мешала ей иметь личные взгляды, если не на внешнюю политику, то безусловно на иностранных монархов. Елизавета питала симпатию к Людовику XV, за которого более четверти века назад, в бытность будущего короля наследником, хотел выдать свою дочь Петр I. Она активно не любила Фридриха II. Не только потому, что, как она говорила, прусский король — «Бога не боится, в Бога не верит, в церковь не ходит и с женой по закону не живет». Но и потому, что Фридрих II пытался использовать слухи о возможности возвести на престол свергнутого императора Ивана Антоновича, посылая своих агентов действовать среди раскольников.

Елизавета поддержала план Бестужева-Рюмина. Было принято решение помочь Саксонии. Из Лифляндии и Эстляндии в декабре 1745 г. были передвинуты войска в Курляндию, их численность доведена до 50 тыс. человек. Наступательные операции в Германии планировались на весну 1746 г. Предупреждая вступление в войну русских войск, Фридрих II подписал в декабре 1745 г. в Дрездене мир с Австрией, сохранив за собой завоевания в Силезии. Прусская дипломатия, считая мирную передышку временной, вела активные действия по созданию антирусского союза. Фридрих II соблазнял Швецию возвращением ей Прибалтики, а Польшу — возвращением Киева и Смоленска.

В мае 1746 г. Россия и Австрия подписали союзный договор cроком на 25 лет. Он был продолжением и развитием договора 1726 г. Обе стороны договорились оказывать взаимную помощь войсками (20 тыс. пехоты, 10 тыс. конницы) в случае нападения третьей державы. Секретные статьи предусматривали взаимные обязанности в конкретных случаях военных действий с Турцией и Пруссией. В частности, союзники обязывались выставить не по 30 тыс., а по 60 тыс. войск в ответ на агрессивные действия Пруссии против Австрии, России или Польши.

Русско-австрийский договор 1746 г. зарегистрировал радикальное изменение положения России в Европе. Внешняя политика российской империи выходит из треугольника Турция—Польша— Швеция и появляется в центре Европы, как одна из сил, решающих судьбу континента. Союз Петербурга и Вены более чем столетие будет оставаться основой российской внешней политики. Отношения между империями будут переживать периоды охлаждения или тесного взаимодействия, омрачаться подозрительностью, подогреваться любовью, но союз между ними окажется полезным обеим сторонам.

В 1747 г. 30-тысячный корпус под командованием князя Репнина, в исполнение союзных обязательств, отправился из Лифляндии в Германию на помощь австрийской армии. Появление русских солдат на Рейне убедило участников войны за австрийское наследство, что пора подписывать мир. Он был заключен в 1748 г. в Аахене. Людовик XV отказался от Нидерландов, за которые Франция воевала десятки лет, Мария-Терезия признала потерю Силезии, захваченной Фридрихом II, отдала несколько провинций в Италии королю Сардинии и Испании, но императором был избран ее супруг. Россия не получила ничего, кроме возросшего престижа и уважения к ее военной силе. Русская армия набиралась из всех слоев населения. Регулярно проводились рекрутские наборы: в зависимости от нужд в войске различное число душ должно было представить по одному рекруту. Помещики могли сдавать в армию крепостных по своему произволу. После беспорочной восьмилетней службы рядовой солдат мог, если хотел, вернуться по месту жительства. Унтер-офицеры из дворян после десятилетней службы производились в прапорщики и определялись на службу в государственную администрацию. Для предупреждения побегов принятым на военную службу «брили лоб» — стригли волосы. Рекрутов набирали в возрасте 25—30 лет, ростом в 2 аршина 6 вершков (во флот — 2 вершками меньше)58.

По ревизии 1742 г. (ее целью был подсчет податных душ) Россия насчитывала 14 млн. жителей. Резервуар для рекрутских наборов был значительным. Качество войска оставляло желать лучшего.

Трудной, но эффективной школой для русской армии стала Семилетняя война. За несколько лет до нее Фридрих II писал в «Политическом завещании» (он сочинил их несколько): «Очевидно, что русские регулярные войска не страшны, необходимо опасаться только калмыков и татар, жестоких поджигателей, которые опустошают захваченные ими земли. Учитывая их качества, следует избегать военного конфликта с Россией, осужденной вероятнее всего на внутренние бунты и перевороты». Написано это было в 1752 г., через четыре года прусский король вторгается в Саксонию, начиная Семилетнюю войну, зная, что будет иметь своими противниками Россию и Австрию.

Аахенский мир не удовлетворил ни одну из сторон. Пруссия, добившаяся закрепления своих завоеваний договором, хотела новых земель, Австрия мечтала о реванше и окончательном устранении прусской угрозы, Франции, терпевшая поражение в войне с Англией за Канаду, нашла уязвимое место своего врага на европейском континенте — Ганновер. Немецкое княжество было родиной английского короля, который хотел любой ценой защитить Ганновер, тем более, что он мог стать обменной монетой в англо-французской колониальной войне.

Начинается интенсивная дипломатическая игра, одним из объектов которой была Россия. Англия предложила России выставить 55 тыс. солдат для обороны Ганновера, за что соглашалась уплатить 500 тыс. фунтов и ежегодно на содержание войск 50 тыс. фунтов. Россия настаивала на 200 тыс. фунтов ежегодно. Франция начинает тайные переговоры с наследственным противником — Австрией, которая ищет союзников для войны с Пруссией. Франко-австрийское сближение вынуждает Версаль обратиться в сторону России. Не имея дипломатических представителей в Петербурге, Людовик XV использует секретных агентов. В их числе был и прославленный шевалье д'Эон, о котором рассказывали, что он проник в близкое окружение Елизаветы и добился ее доверия, играя роль молодой девушки. Историки доказали, что это — легенда. Остается фактом, что д'Эон, в должности секретаря тайного представителя версальского двора шотландца Макензи Дугласа, имел доступ к императрице и способствовал русско-французскому сближению.