Было много причин войн Александра с Наполеоном. Но знаменательно, что первый тур вооруженного конфликта начался после ареста на территории Бадена, во владениях отца русской императрицы, французскими гренадерами герцога Энгиенского. Прелюдией к войне 1812 г. был захват Наполеоном владений герцога Ольденбургского, другого родственника императора, и лишение его престола.
В 1802 г. Александр, не предупредив о своих планах Негласный комитет, отправился в Мемель, где встретился с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III и его супругой Луизой, влюбившейся в русского царя. Четыре года спустя Адам Чарторыйский писал Александру: «Ваше императорское величество рассматривало с того времени (со времени встречи в Мемеле. — М.Г.) Пруссию не как политическое государство, но как дорогую особу, по отношению к которой вы приняли некоторые обязательства»28.
Вступив на трон, Александр унаследовал мирное соглашение с Францией, подготовленное дипломатами Павла I, и подписал его в марте 1801 г. Профранцузская ориентация, которую представляли канцлер Николай Румянцев, вице-канцлер Александр Куракин, адмирал Николай Мордвинов, защищала политику «свободы рук», отказа от политических союзов в Англией, Францией, Австрией и Пруссией, расширения торговых отношений со всеми странами. Сторонники союза с Англией, объединенные вокруг многолетнего посла России в Лондоне графа Семена Воронцова, настаивали на необходимости войны с наполеоновской Францией. Вдовствующая императрица Мария Федоровна была центром сторонников союза с Пруссией.
Агрессивная политика Наполеона, нарушившая стабильность европейской политики, открыла широчайшие возможности перекройки политической карты континента, а затем, как планировал Бонапарт, всего мира. Особенность положения России в начале XIX в. заключалась в том, что она имела «свободу рук» — в смысле свободы выбора. Уже Павел, организатор двух коалиций против Франции, выбрал затем союз с ней. На карте Европы, начертанной в меморандуме Чарторыйского, решающую роль играли три державы: Англия, Франция и Россия. Сама возможность повлиять на судьбу Европы, а следовательно, мира, не говоря уже о материальных выгодах (территориальных, экономических), не могла не побуждать Россию к активной политике.
«Секретная инструкция», с которой Новосильцев выехал в Лондон в сентябре 1804 г., не оставляла сомнений: две державы — Россия и Англия — решают судьбу континента, устанавливают границы, определяют характер государственных учреждений в освобожденных от тирана Бонапарта странах.
Инструкция, подготовленная Чарторыйским, упоминала о Вестфальском мире, подписанном после 30-летней войны германским императором, Францией и Швецией. На полтора столетия Вестфальский мир определил европейские границы. Французская революция и появление Наполеона создали необходимость перекройки карты Европы. Эту задачу, объяснял Новосильцев в Лондоне, должны взять на себя Россия и Англия.
Русско-английские отношения, очень тесные, начиная с Ивана Грозного (хотя и прерываемые временными конфликтами), имели сторонников в придворных кругах, но имели гораздо больше противников. Политика «коварного Альбиона» всегда вызывала сомнения в искренности намерений, рождала подозрения о желании обмануть, получить выгоду только для себя. Родилась даже поговорка: англичанка всегда гадит. Михаил Покровский, первый русский историк-марксист, пишет о тревожной атмосфере Петербурга после убийства Павла I: «О возможности переворота открыто говорили в это время в петербургском обществе, а за границей даже писали и печатали. И постоянно около центра предполагаемого заговора мы находим спокойную самоуверенную фигуру английского дипломата»29. Для Покровского нет никакого сомнения. Поскольку от «союза с Англией зависело будущее русского капитализма», русские капиталисты искали союза с Англией, которая стремилась всегда использовать Россию в собственных целях. Современный американский историк еще более категоричен: «Когда Петр III и Павел предприняли шаги, которые неминуемо вели к войне, а следовательно к разрыву экспортной торговли, приносившей огромные выгоды, оба государя были свергнуты, а их решения очень быстро отменены»30.
Экономические интересы, несомненно, могли оказывать влияние на политику, но в то время только косвенное и слабое. Александр Солженицын, сжато изложивший 300-летнюю историю царствования Романовых, задает, когда пишет об Александре I, вопрос: «Зачем надо было нам вмешиваться в европейские дела?»31. Можно искать ответы в политических и экономических причинах, но важнейшей, на мой взгляд, была причина психологическая: Александр I знал, что он держит в своих руках великую империю, которая может, а поэтому должна решать судьбу Европы и мира.
Переговоры Николая Новосильцева в Лондоне шли в двух планах: велись разговоры о создании специального органа, который следил бы за сохранение мира в Европе, одновременно велись конкретные переговоры о новых границах для старых и вновь образуемых (после победы над Наполеоном) стран. Посланник Александра I давал, кроме того, политические советы своему собеседнику английскому премьер-министру Уильяму Питту Младшему. Новосильцев рекомендовал Питту, представлявшему партию вигов (либералов), включить в правительство консерваторов (тори). Демократия еще не пришла в Россию, но как она должна действовать, там уже знали.
Споры о деталях (границы итальянских княжеств, отказ англичан передать русским протекторат над Мальтой, размеры субсидий) закончились подписанием и ратификацией соглашения в конце июля 1805 г. Через десять дней к нему присоединилась Австрия. Считая две войны против Франции, которые вел Павел I, новый антинаполеоновский союз был назван III коалицией.
В числе обид, накопившихся у Александра «против корсиканского тирана», были личные. Герцог Энгиенский был захвачен, как сказано выше, на территории Бадена, естественным покровителем которого считал себя Александр, супруг принцессы Баденской. Еще более оскорбительным был ответ Талейрана на русскую ноту протеста: если бы Александр знал, что убийцы его отца находятся в нескольких километрах от русской границы, разве он не поступил бы так же, как Наполеон с герцогом Энгиенским? Александр никогда не забыл этого публичного обвинения в участии в убийстве Павла. Очень обидным было коронование в мае 1804 г. Наполеона императором.
Началась война, главной задачей которой, как пишет с неожиданной откровенностью советский историк в 1992 г., «было установление русско-английского господства в Европе»32. Русские войска двинулись к Дунаю, Висле и Одеру. Адмирал Сенявин был отправлен в Средиземное море для защиты Ионических островов: базой русской эскадры был назначен остров Корфу. Австрийские войска должны были соединиться с русскими армиями на территории Германии и «освободить» Италию. Предполагались также действия английского и шведского экспедиционных корпусов.
Проблемой являлась Пруссия. Для встречи с Наполеоном необходимо было пройти через прусскую территорию. В коалицию она не вступила, ибо рассчитывала получить согласие Франции на захват Ганновера и шведской Померании. Русским армиям пройти через свою территорию Пруссия запретила, согласившись только после того, как маршал Бернадот провел свой корпус через земли прусского короля, никого не спрашивая. Благодарный Александр поспешил в Потсдам, где подписал договор с Пруссией, дававший ей право посредничать между членами III коалиции и Францией. В секретной статье Александр соглашался поддержать приобретение Ганновера, что было грубым нарушением договора с Англией.
Из Потсдама император отправился в армию, что означало практическое отстранение от командования генерала Кутузова. К тому времени, когда Александр прибыл в Ольмюц, где стояла армия, австрийские войска под командованием генерала Мака были наголову разбиты в Баварии и капитулировали. Наполеон занял Вену. Австрия потеряла всякий интерес к войне, ибо могла выбирать только между зависимостью от Александра или Наполеона. Присутствие императора в армии в качестве верховного главнокомандующего никогда не приносило военного счастья. Петр I потерпел тяжкое поражение на Пруте. Александр проиграл битву под Аустерлицем. Тяжелейшим ударом по Российской империи было решение взять на себя верховное командование, принятое Николаем II в 1916 г.
К решительному сражению толкали Александра австрийские союзники и пропрусские советники, отговаривал генерал Кутузов. Сторонники сражения ждали от него развязки войны.
Аустерлиц стал концом III коалиции. Но вопрос о гегемонии в Европе не был решен. Подписание мира с Францией оказалось временным соглашением. Хорошо отражает зыбкость ситуации судьба эскадры Сенявина. Пока русские корабли дошли до Корфу, началась и кончилась война III коалиции с Наполеоном. После Аустерлица адмирал Сенявин получил приказ вернуться с кораблями в Черное море. Адмирал пренебрег приказом и, установив связь с Петром Негошем, главой церкви и одновременно правителем черногорцев, захватил важный торговый порт на далматинском побережье Боко-ди-Катаро. Требования австрийцев, согласованные с Петербургом, передать им город и окружающую территорию, которую затем они должны были отдать французам, Сенявин категорически отвергал. «На что надеялся Сенявин, — спрашивает его биограф, — совершая свои с формальной, служебной точки зрения неслыханные, поистине рискованные поступки?..» И не находит ответа. Но заключает: «Спасло его от почти неминуемого военного суда, от ответственности за эти действия не чудо, а очередное крутое изменение дипломатической позиции Российской империи в конце лета 1806 г.»33.
После разгрома III коалиции Пруссия окончательно перешла на сторону Франции, получив, наконец, Ганновер. Война между Россией и Францией стала невозможной — между двумя противниками лежала прусская территория. Но, выбрав союз с Францией, Пруссия тем самым выбрала войну с Англией. Английские крейсеры захватили более 400 прусских кораблей, все гавани Пруссии были блокированы. К Англии присоединилась старая противница Берлина — Швеция. У Пруссии больше не было моря: торговля стала задыхаться. Сторонники войны с Францией набирали силу при дворе, приобретя могущественнейшую сторонницу в лице королевы Луизы, имевшей большое влияние на Александра. Внезапно Пруссия, которую еще в январе 1806 г. царь уговаривал заключить с Россией оборонительный союз, кинулась в войну с Наполеоном, твердо убежденная, что имеет лучшую в мире армию.