Мигель Сервантес в своем романе постоянно рассказывает различные истории, в основном любовного характера, не имеющие прямого отношения к рыцарству Алонсо Кихано. Как то, рассказ о Лусинде и Карденьо, стихотворное признание студента Хризостома в своей безответной любви к пастушке Марселе и интереснейшая «повесть о безрассудно – любопытном» и т.п. Все эти отступления от общей линии повествования имеют место в первой части романа, и их появление там не случайно. Сервантес в своем произведении совершенно сознательно стремится к разнообразию картин и частой смене декораций. Вышеуказанное разнообразие было необходимым условием и обязательным принципом эпохи Возрождения, во время которой творил великий испанец. В «Идиоте» о таком принципе повествования говорить не приходится, автор уделяет внимание лишь сюжетной линии, не допуская посторонних вступлений.
Теперь хочу заострить внимание на сходстве двух героев, ярко выразившейся в историях их любви.
В случае с Дон Кихотом речь идет об искусственно созданной самим влюбленным страсти, ради которой, а вернее, во имя которой, наш рыцарь отправляется совершать подвиги. У Достоевского же, это настоящее, реальное чувство к реальной женщине. Правда, и в «Хитроумном идальго…» Дульсинея живая женщина, но она отнють не является той богиней красоты и совершенства, которой называет ее Дон Кихот. Это указывается еще в начале романа, где автор конкретно поясняет, что «в ближайшем селении жила весьма миловидная девушка, в которую он (дон Кихано)одно время был влюблен…Звали ее Альдонсою Лоренсо, и вот она – то и показалась ему достойною титула владычицы его помыслов…» Таким образом вся его любовь создана лишь его же больным воображением, которому в определенный момент показалось обязательным избрать для своего рыцарства Прекрасную Даму. Необходимость свято соблюсти традиции рыцарского романа заставили Дон Кихота вспомнить о своей привязанности к деревенской девушке из соседнего села, а не реальная сила чувства. Герой Сервантеса превозносит свою Даму поскольку так полагается вести себя рыцарю, он вовсе не питает страсти к своей Дульсинее, разве что в моменты наибольшего помешательства рассудка. Его любовь – такой же миф, как и сражение с великанами и завоевание шлема Мамбрина. У Достоевского мы видим совсем другую картину. Мышкин влюбляется в Настасью Филипповну сразу по приезду в Петербург. Еще в вагоне поезда, который везет князя из Варшавы в российскую столицу, Парфен Рогожин впервые упоминает ее имя. И тут же, в доме генерала Епанчина князь видит ее портрет, а несколькими часами позже и ее саму. Удивительная красота женщины поражает и восхищает его. Он делится с Гаврилой Ардалионычем мыслью о том, что эта женщина «ужасно страдала». С момента своего прибытия в Петербург Мышкин просто заболевает Настасьей Филипповной. Встретившись с ней в прихожей квартиры Гаврилы Ардалионыча, он на мгновение теряет всякое понимание происходящего, такое сильное впечатление производит на него эта удивительная женщина. Некоторым временем раньше, еще в гостиной Епанчиных, Мышкин делает смелое признание перед портретом Настасьи Филипповны, что именно такую красоту он ценит, поскольку в «этом лице…страдания много…» Мне кажется, что с самой первой минуты, Настасья Филипповна подсознательно сильно напоминает князю Мари, девушку с которой его свел случай в Швейцарии. Недаром, рассказывая семье генерала Епанчина об истории Мари, князь упоминает о глазах несчастной девушки и ее страданиях. По сути, жизнь Мари во многом схожа с трагической судьбой Настасьи Филипповны, но последняя, даже в меньшей степени заслуживает порицания. Ее вины в случившемся еще почти что в детстве с ней несчастьем лежит на растлителе, погубившем душу и разум бедной девушки. И если Мари хотя бы сама решается на связь с французом, то Настасья Филипповна представляет собой абсолютно безвольное существо, да и что она реально может сделать против своего «благодетеля»? По ее же собственному признанию, от самоубийства после свершившегося растления ее удерживает лишь отсутствие силы воли. Страдания несчастной могут вызвать огромное сочувствие, но в свете вызывают порицание. И как часто бывает, осуждение за содеянную мерзость падает на слабую и беззащитную жертву, а не на истинного виновника ее горя, богатого помещика Тоцкого. Злодей же остается безнаказанным, его принимают в свете и ничуть не осуждают. А Настасья Филипповна становится содержанкой, роскошной женщиной, которую можно купить за деньги, правда, за деньги очень большие. К моменту встречи с князем она находится в очень щекотливом и оскорбительном положении, дорогие «благодетели» желают ее выдать замуж, дабы с разрешения света всечасно иметь доступ к ней. Что может быть унизительнее для и так уже достаточно униженной женщины? Настасья Филипповна презирает Ганю, она прекрасно знает о крупной сумме, обещанной ему за этот неравный брак. Гаврила Ардалионыч готов продаться, только бы вылезти из бедности, в которой прозябает его семья. Но Настасья Филипповна не такова! Ее нельзя так просто купить или продать, несмотря на великое горе, случившееся с ней, душа и честность еще живы в этой удивительной женщине. Конечно, Ганю ей не жаль, да и разве допустимо жалеть такого человека! Но гордость не дает ей совершить эту грязную сделку, где основным товаром является она сама. Любовь Мышкина, подобно воображаемой любви Дон Кихота представляет предмет своей страсти не таким, какой он есть на самом деле. Хотя, сложные чувства князя не возможно сравнить с довольно – таки простым восприятием своей Дамы «печальным рыцарем». Мне даже кажется, что если Дон Кихот видит свою Дульсинею заведомо нереальной, то с героем Ф.М.Достоевского все наоборот. По моему мнению, именно наивный, чистый Мышкин видит Настасью Филипповну настоящей. Светское общество придумало ей определенный шаблонный образ, на который несчастная женщина стала похожа не по своей вине, а князь, свободный от каких бы то ни было мнений света, своим незамутненным, кристальным сознанием разглядел в шикарной, испорченной светской львице несчастное, страдающее и глубоко одинокое существо. Ради спасения этой погибающей души, он предлагает красавице свою руку и сердце, желая раз и навсегда освободить ее от унижений. Но Настасья Филипповна остается верной себе и отказывает Мышкину, отказывает намеренно, потому что, как никто другой знает как сильно общественное мнение и что ожидает князя после этого брака. В то же время, она во всеуслышанье признается, что сама мечтала о таком как он :»Разве я сама о тебе не мечтала? …давно мечтала, еще в деревне у него, пять лет прожила одна – оденешенька; думаешь – думаешь, бывало – то, мечтаешь – мечтаешь, - и вот все такого, как ты, воображала, доброго, честного, хорошего, и такого же глупенького, что вдруг придет, да и скажет :»Вы не виноваты, Настасья Филипповна, я вас обожаю!» Да так, бывало размечтаешься, что с ума сойдешь…» В этом монологе выражена такая великая боль, такое крушение всяких надежд и такая безысходность, что не возможно остаться равнодушным к подобному страданию. Какое отчаяние сквозит в словах Настасьи Филипповны! Она не верит в возможность счастливого исхода жизни для себя. Каждое мгновение она карает себя за преступление другого. Сцена сватовства князя к Настасье Филипповны и ее последующий отъезд с Рогожиным , для меня, является одной из самых сильных в романе. В этой сцене особенно заметна огромная любовь и боль автора к своим героям. Так понять и передать страдание обоих может только глубоко чувствующий и подобным образом страдающий человек. И на протяжении всего произведения, великий автор проводит самого себя, свои чувства. Такого нет у Сервантеса, читая о приключениях, а точнее, о неоднократных, жестоких побоях, главного героя, становится искренне жаль последнего. В этом одно из различий в построении и написании «Хитроумного идальго…» и «Идиота».
Если же говорить об основном, несомненном свойстве героев, делающих их похожими друг на друга, то стоит отметить общую красоту их натур. Несмотря на несоответствие характеров, общей чертой героев Сервантеса и Достоевского является чистота мыслей и наивность. И речь здесь идет не о явной ненормальности Дон Кихота или болезни Мышкина, а об их душевных качествах. Хитроумный идальго стремится к высокой цели очистить этот мир от скверны, несправедливости и зла. Он называет себя защитником обездоленных, несчастных и угнетенных. Основная ошибка Дон Кихота в том, что он считает всех на свете достойными, честными и благородными людьми. Это подтверждает и случай с мальчиком, которого избил хозяин. Наш рыцарь, понадеявшись на благородство хозяина подростка, покинул место, где происходило избиение, не дождавшись благополучного исхода дела. И после того, хозяин мальчишки чуть не вышиб из последнего всю душу. Когда же через некоторое время, тот мальчик встретил Дон Кихота в горах, он проклял его и все странствующее рыцарство вместе с ним. Начитавшись красивых, воинственных романов о неустрашимых и непобедимых рыцарях, Дон Кихот Ламанчский не представляет реальный мир отличным от волшебного мира его фантазий. Надо сказать, что красоты рыцарства действительно покоряет и наша жизнь, пожалуй, блекнет в сравнении с, полной великих подвигов и приключений, жизнью книжных героев. Идея Дон Кихота очень благородна и достойна всяческого уважения, но невыполнима в условиях реальности. И тем не менее, если не брать в расчет некоторые действия героя Сервантеса, его поведение служит скорее добру и справедливости. Из – за своего помешательства Дон Кихот не может адекватно оценить происходящее, а потому, регулярно попадает в переделки. То отпустит толпу преступников, осужденных на каторжные работы, то вступит в «смертельный бой» с бурдюками, наполненными красным вином, приняв их за великанов. Загадочное помешательство рыцаря удивляет всех его знакомых, они признают несомненный ум и логичность многих суждений Дон Кихота, особенно, по поводу военного дела. Во время пребывания на постоялом дворе, в компании с цирюльником, священником, Корденьо, Доротеей и другими, наш герой произносит великолепную, доблестную речь о превосходстве военного дела над всяким другим. В этой речи Дон Кихот так умело сравнивает науку с военным поприщем, что поражает всех присутствующих своим умом и логикой, а священник даже соглашается с ним в вопросе превосходства военных над учеными. И тем не менее, заболевание несчастного сеньора Киханы не дает ему спокойно жить, а потому, цирюльник со священником, подключив к своему хитрому плану и Доротею, обманом заключают рыцаря в клетку и отвозят в родное село. «Последний путь» героя во многом перекликается с путем Христа на Голгофу, и это подтверждает глубокий смысл, заложенный в образ «рыцаря печального образа» автором.