Ты знала ли, Мать, что и я,
Восславлю его, - что не надо мне рая,
Христа, Галилеи и лилий ее полевых,
Что я не смиреннее их, -
Аттилы, Тимура, Мамая,
Что я их достоин, когда,
Наскучив таиться за ложью,
Рву хартию Божью,
Насилую, режу и граблю, и жгу города?
Эти стихи были написаны в 1916 г.
В 1900-е - 1910-е гг. Бунин много путешествовал. Его отъезд из России не был связан с революцией - просто в жизни его произошли изменения, давшие возможность осуществить давнюю мечту о дальних странствиях. Литературная деятельность принесла определенный достаток, а кроме того в 1906 г. Бунин вновь женился - гражданским браком (церковный был невозможен, поскольку с А.Н. Цакни писатель официально еще не развелся) - на Вере Николаевне Муромцевой (1881 - 1961). Повенчались они только в 1922 г., а познакомились в 1906 г. у писателя Б.К. Зайцева: Вера Муромцева была близкой подругой его жены, тоже Веры (в девичестве Орешниковой). Зайцевы всю жизнь сохраняли с Буниными добрые отношения. Тепло вспоминал Зайцев и о начале знакомства, о своих первых впечатлениях от Бунина: "Он сидел за стаканом чая, под ярким светом, в сюртуке, треугольных воротничках, с бородкой, боковым пробором всем теперь известной треугольной головы - тогда русо-каштановой - изящный, суховатый, худощавый" (Pro et contra. С. 90). Вопреки утверждениям Вересаева, что от Бунина ни один начинающий писатель ни единого доброго слова не услышал, Зайцев вспоминал о его участливом отношении к себе: "Почему вы грустны? Почему сегодня такой молчаливый?" - спрашивал меня иногда на "средах" Бунин. <...> Простые слова старшего, взгляд сочувственный - как-то оживляли. <...> Силы жизни, жажды жизни много в нем было в те годы. На одном сборище таком встретил он у нас тихую барышню с леонардовскими глазами из старинной дворянской семьи. Вера Николаевна Муромцева жила у родителей в Скатертном, училась на курсах, вела жизнь степенную и просвещенную" (Там же, С. 92, 94).
Вместе с новой спутницей жизни в 1907 г. Бунин уехал на Восток - в Египет, Сирию, Палестину. Путевые очерки вошли в книгу "Тень птицы" (1908) - где в той же словесно-живописной манере запечатлены реалии библейских стран. Побывал Бунин и в Италии - зиму 1909 г. жил на Капри, где довольно общался с Горьким - и писал о русской деревне. В 1909 г. Бунину была присуждена вторая Пушкинская премия и он был избран почетным академиком Академии наук. В 1910 - 1911 гг. писатель посетил Францию, Алжир, Цейлон. В Россию он вернулся только в 1912 г. - в этом году отмечалось 25-летие его литературной деятельности.
"Деревня" написана около 1910 г. - писал Зайцев. - Время отсюда до революции - первая полоса шедевров Бунина. За эти годы он много странствовал <...> Мир очень расширился. И теперь это уже именно мир, а не только "елецкое" или воронежское, московское."Господин из Сан-Франциско" живет не на Арбате. Небольшой рассказ вместил большую тему, вылился суровой и прекрасно-музыкальной прозой. Успех "Господина из Сан-Франциско" был огромный." (Зайцев. Речь на чествовании писателя.)
Господин из Сан-Франциско
Рассказ "Господин из Сан-Франциско" был написан в 1915 г. В нем запечатлелся жизненный опыт писателя, отразились впечатления путешествий, нашли выражение размышления о жизни и смерти, косвенно - и о судьбе России, хотя о ней в рассказе не говорится ни слова. В "Господине из Сан-Франциско" ощущается полемика с Горьким и с западниками вообще. Россия - между Востоком и Западом. Восток - это разрушительная стихия "Великого Могола", Запад - это мертвая цивилизация. К моменту написания рассказа мир еще находился под впечатлением гибели в 1912 г. "Титаника" - чуда тогдашней технологии. Пароход, на котором плывет в Европу безымянный господин из Сан-Франциско, у Бунина называется "Атлантида". О его крушении ничего не говорится, но само название вызывает ассоциации также и с затонувшей легендарной Атлантидой.
Первоначально рассказ назывался "Смерть на Капри". Сюжет его предельно прост: богатый американец, вместе с женой и дочерью совершающий турне в Старый Свет на пароходе "Атлантида", на Капри внезапно умирает и затем его тело в трюме той же "Атлантиды" отправляют на родину. Но в этот незамысловатый сюжет Бунин сумел вложить апокалиптический ужас.
"Американская" тема начала обозначаться в литературе 1910-х гг. - сатирически. Это было связано с проникновением в Россию элементов американской цивилизации - с рекламой, кинематографом, спортом, с ухищрениями бытового комфорта. Отличие от современного потока американизации было в основном количественное, но не качественное. Люди старой культуры увидели за внешним невинным гедонизмом, господствующим в "новом мире", зияющую пустоту. Примером разработки "американской" темы в литературе могут служить некоторые рассказы Тэффи ("Когда рак свистнул", "Американский рассказ" и т д.), в которых зорко подмечена мертвящая коммерциализация искусства (""Покупайте только лососину Бэка" - рассказ Джона Смита, желающего жениться на вдове средних лет, со средствами"). Следует, кстати, отметить, что Тэффи, несмотря на легкость ее стиля и юмористический склад мысли - серьезный писатель, затрагивающий глубокие вопросы бытия. Параллель с Буниным в данном случае тем более уместна, что в эмиграции Бунин и Тэффи очень сблизились и сохраняли теплые дружеские отношения до конца жизни.
В "Господине из Сан-Франциско" разоблачается иллюзорность власти современного цивилизованного человека над природой, тайнами жизни и смерти.
58-летний господин из Сан-Франциско, который до означенного возраста, по собственному ощущению, "не жил, а лишь существовал", завоевывая материальное благосостояние и положение в обществе, отправляется в круиз, "возлагая надежды на будущее". Но, не совершив и трети задуманного, он неожиданно умирает. Точно так евангельский богач, помышлявший о расширении житниц, внезапно услышал неумолимый приговор судьбы: "Безумный, в сию же ночь душу твою возьмут у тебя" (Лк. 12: 20). Мысли, владеющие господином из Сан-Франциско в последний день жизни, настолько ничтожны, что едва ли не единственное живое чувство, которое может словесно квалифицировать повествователь - это "мечту" о ложке супа и глотке вина в предвкушении обеда. "О, это ужасно!" - повторяет главный герой, но что именно ужасно, не понимает сам, в то время, как читателю ясно: ужасна пустота, в которой он доживает последние дни своей жизни.
Пустота выедает изнутри жизнь не одного господина из Сан-Франциско. Прочие пассажиры "Атлантиды" с той же мертвенной пунктуальностью исполняют свой размеренный до автоматизма дневной ритуал: в определенный час встают, пьют кофе, шоколад или какао, принимают ванны, совершают туалет, два раза завтракают, гуляют по палубе, читают газету, отдыхают, готовятся к вечеру, составляющему смысл и цель их жизни во время круиза. "Океан, ходивший за стенами, был страшен, но о нем не думали, твердо веря во власть над ним командира, рыжего человека чудовищной величины и грузности, всегда как бы сонного, похожего в своем мундире с широкими золотыми вышивками на огромного идола". Если "Атлантида" - "Титаник" - то конец этих людей (на "Титанике" их было около двух тысяч) мало чем отличается от смерти господина из Сан-Франциско. "Атлантида" - образ всей современной цивилизации, на которой исполняются грозные библейские пророчества: "Теперь послушайте вы, говорящие: "сегодня отправимся в такой-то город, и проживем там один год, и будем торговать и получать прибыль". Вы, которые не знаете, что случится завтра: ибо что такое жизнь ваша? Пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий" - сказано в послании апостола Иакова (Иак. 4: 13 - 14).
Пассажиры "Атлантиды", равно как и постояльцы каприйского отеля, в котором остановился и умер господин из Сан-Франциско, панически боятся мысли о смерти. Все, что о ней напоминает, тщательно от них скрывается, а при отсутствии напоминаний они с облегчением вновь погружаются в свой гедонистический сон. Чуждые мысли о смерти, они чужды мысли о Боге (для Бунина, мы видели, эти понятия тесно связаны). Это, по сути, "мертвые души", ожидающие второй, окончательной смерти. Они мертвы уже смолоду. Дочь господина из Сан-Франциско - "высокая, тонкая, с великолепными волосами, прелестно убранными, с ароматическим от фиалковых лепешечек дыханием" (глаз ее писатель не изображает, это второстепенный признак) - голливудский "гигиенический" идеал красоты; в возрасте, когда девушка ждет своего героя, находит его в похожем на мертвеца принце восточной крови, путешествующем инкогнито. "Тонкие и сложные чувства", просыпающиеся в ее душе, возбуждены не красотой, умом или отвагой избранника - а сознанием его богатства и экзотической родословной.
"Мертвые души" не знают живых чувств, но, не зная, стремятся их изобразить или хотя бы проявить к ним интерес. На пароходе всеобщее внимание привлекает "изящная влюбленная пара, за которой все с любопытством следили и которая не скрывала своего счастья: он танцевал только с ней, и все выходило у них так тонко, очаровательно, что только один командир знал, что эта пара нанята Ллойдом играть в любовь за хорошие деньги и уже давно плавает то на одном, то на другом корабле".
Обычная бунинская схема "человек в природе" соблюдается, но живая природа с трудом пробивается сквозь коросту цивилизации. "Изумрудный газон" и "море цвета незабудок" во Флоренции, "серо-зеленая водяная пустыня, тяжело волнующаяся в тумане", "пенистые бугры, мелькающие за бортом", средиземноморская волна, "крупная и цветистая, как хвост павлина" - лишь отдельные фразы, а то и словосочетания мелькают в виртуозном описании изысканного и неживого комфорта.