- Я тоже хотел вернуться. Ну хотя бы с холма поглядеть.
Они шли рядом и молчали.
Шагах в тридцати от изгороди, где начинался коварный липкий кустарник, остановились.
Луиза всех поцеловала. Старый попрощался за руку. Последним с Олегом.
- Я очень на тебя надеюсь, - сказал он. - Больше, чем на Томаса. Томас заботится о благе поселка, о сегодняшнем дне. Ты должен думать о будущем. Ты меня понимаешь?
- Хорошо, - сказал Олег, - а вы за мамой посмотрите, чтобы не скучала. Я принесу микроскоп.
- Спасибо. Возвращайтесь скорей.
Дик первым вошел в кустарник, легко и быстро отбрасывая концом копья липкие щупальца.
- Держитесь ближе за мной, - сказал он. - Пока они не опомнились.
Олег не оборачивался. Некогда было оборачиваться. Обернешься, ветка прилипнет к чоботу, потом не оторвешь, а оторвешь, три недели вонять будет. Отвратительный кустарник.
К сумеркам добрались до скал. Как Томас и рассчитывал.
Лес не доходил до скал, их алые зубы торчали из голой, покрытой пятнами лишайника долины, клочья низких облаков пролетали так низко, что острия скал вспарывали им животы и исчезали в сером мареве. Томас сказал, что пещера, в которой он ночевал в прошлый раз, сухая и добраться до нее легко. Все, кроме Дика, устали. А Дик, если и устал, об этом никому не говорил. Только скалил зубы.
- Тогда было холодней, - сказал Томас. - Мы тогда решили, что в холод легче перейти болота. А перевал был закрыт. Я помню, мы шли тут и под ногами звенело - заморозки.
Между путниками и скалами лежало белесое круглое пятно метров двадцать в диаметре.
- Тут и звенело? - спросил Дик, который шел первым. Он резко остановился на краю пятна. Оно чуть поблескивало, как кора сосны.
- Да. - Томас остановился рядом с Диком.
Олег отстал. Он час назад взял у Марьяны мешок, чтобы не надорвалась. Марьяна не хотела отдавать, а Томас сказал:
"Правильно. Завтра я тебе помогу. Потом Дик".
"Зачем помогать? - сказал Дик. - Вынем ночью лишнее, разберем по мешкам, и всем незаметно, и Марьяшке легче. Надо было раньше подумать. Два месяца собирались, а не подумали".
"Интересно, а кому надо было думать? Ты такой же мыслитель, как и все", - заметил про себя Олег.
А тащить пришлось немало, хоть Дик и говорил, что можно не беспокоиться о еде, он прокормит. Все-таки взяли и вяленого мяса, и корней, и сушеных грибов, а главная тяжесть - сухие дрова, без них ни воды вскипятить, ни зверей отогнать.
- Знаете, на что это похоже? - сказала Марьяна, догнав мужчин. - На верхушку гриба. Громаднейшего гриба.
- Может быть, - сказал Дик, - лучше мы обойдем его.
- Зачем? - спросил Олег. - По осыпи придется карабкаться.
- Я попробую, ладно? - сказала Марьяна, опустилась на колени, вытащила ножик.
- Ты что хочешь делать? - спросил Томас.
- Кусочек отрежу. И понюхаю. Если это съедобный гриб, представляешь, как здорово? Весь поселок накормить можно.
- Не стоит резать, - сказал Дик. - Не нравится мне твой гриб. И не гриб это вовсе.
Но Марьяна уже вогнала нож в край пятна. Но отрезать не успела - еле успела подхватить нож. Белое пятно вдруг вспучилось, задергалось, ринувшись валом в сторону Марьяны. Дик резко рванул девушку на себя, и они покатились по камням. Томас отпрыгнул следом и поднял арбалет.
Дик, сидя на камнях, расхохотался:
- Чтобы его убить, надо стрелу с дерево или больше!
- Я же говорила, что гриб, - сказала Марьяна. - Ты зря испугался, Дик. Он пахнет как гриб.
Судороги волнами прокатывались по белому пятну, зарождаясь в центре и разбегаясь по краям, будто круги по воде от камня. А центр гриба все поднимался и поднимался, словно кто-то хотел вырваться наружу, тыкался головой. Потом от центра побежали в стороны темные трещинки, они расширялись, и получались огромные лепестки остриями к центру. Лепестки стали подниматься вверх и заворачиваться назад, пока не получился цветок.
- Это красиво, - сказала Марьяна, - это просто красиво, правда?
- А ты хотел по нему гулять, - сказал Дик Олегу голосом старшего, хотя они ровесники.
Томас закинул арбалет на спину, подобрал Марьянин нож.
- Естествоиспытателям полезно сперва думать, а потом испытывать.
- Он ничего не может с нами сделать, - сказала Марьяна. - Он показывает, какой он красивый!
- Если только в нем никто не прячется, - сказал Дик. - Ну, пошли? А то стемнеет, пещеры не найдем. Все планы насмарку. Специально же вышли так, чтобы переночевать в знакомом месте.
Они обошли пятно по каменной осыпи. Сверху Олег попытался заглянуть в сердцевину цветка, но там было темно. И пусто. Лепестки постепенно сближались вновь, гриб-гигант успокаивался.
- Как мы его назовем? - спросила Марьяна.
- Мухомор, - сказал Томас.
- А мухомор - это гриб?
- Мухомор наверняка гриб, - сказал Томас. - Ядовитый и большой. С красной шляпкой, а по красной шляпке белые пятна.
- Не очень похоже, - сказал Дик.
- Но красиво звучит, - сказала Марьяна.
Давно уже так пошло, что названия неизвестным вещам давал Томас. Давал знакомые, не всегда совпадающие. Зачем придумывать новые? Был бы схожий признак. Грибы растут в земле, и их можно сушить. Значит, круглые оранжевые или синие шары, что закапываются в землю, но которые можно сушить, варить, жарить и есть, если как следует вымочишь, назовем грибами. Шакалы ходят стаями, питаются падалью, трусливы и жадны. И неважно, что здесь шакалы - пресмыкающиеся. У медведя шерсть длинная, мохнатая, а сам большой... Хоть шерсть его - побеги перекати-поля, схожие с зеленоватыми волосами.
Олег запыхался, пока они пробирались по осыпи. Камни катились из-под ног, Марьянин мешок оттягивал руку, свой давил на плечи. Олег считал шаги. Где же эта чертова пещера? Воздух начал синеть, и без того день был пасмурным, а теперь уже в десятке шагов предметы расплывались, от земли поднимался серый туман, пора прятаться, ночью даже Дик не рискнет пойти в лес. В темноте появляются ночные твари. Если выйдешь ночью за изгородь, не вернешься. А здесь, вдали от поселка... Олег обернулся. Ему показалось, что за ним кто-то идет. Нет, только туман. Он не заметил, что прибавил шагу, - тут же обернулся Томас, негромко прикрикнул:
- На меня не налетай, сшибешь. Держи дистанцию.
И все-таки Олег никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то идет сзади.
Спина Томаса исчезла - Томас обогнал Марьяну. Теперь впереди идет Марьяшка. У нее узкая спина, даже в теплой куртке узкая. Марьяна спотыкается. Она в сумерках плохо видит. Эгли сказала - куриная слепота, но не стандартная, а эндемичная. "Эндемичная... то есть свойственная данной местности", - прозвучал в ушах голос Старого, как будто тот был рядом.
- Хочешь, тебя за руку возьму? - спросил Олег.
Они вдвоем шли по болоту в тумане, утопая в нем по колени.
- Нет, - сказала Марьяна, - спасибо.
- Стойте! - Голос Дика донесся глухо, издалека. - Скалы.
Хорошо, что пещеру никто не занял. В ней мог бы прятаться медведь или кто похуже из тех сумеречных и ночных тварей, которые призраками ходят вокруг изгороди и даже иногда шатают ее, тянутся к человеческому жилью и боятся его. Как-то Марьяна притащила из леса козленка, маленького еще, по пояс. У козла был занудный голос, хуже, чем у близнецов, зеленая трава волосами свисала до земли, он топотал покрытыми панцирем ногами и вопил.
- Блеет, - сказал тогда с удовлетворением Вайткус. - Обожаю голоса домашних животных.
- Значит, будет козлом, - сказал Томас.
Козел дожил в поселке до зимы, когда ночь тянется почти без перерыва. Он привык к людям, почти не кусался, торчал все время у мастерской Сергеева, там было тепло. В мастерской Сергеев делал мебель и вырезал посуду. Олег любил ему помогать, он любил делать руками вещи. А потом ночью пришли ночные твари. И увели козла с собой. Марьяна нашла несколько клочков зеленой шерсти за кладбищем, но это уже было весной. Она могла ошибиться.
Вайткус тогда сказал:
- Развитие животноводства отложим на будущее.
- Тем более, - добавила Эгли, - что от него как от козла молока.
У пещеры был один недостаток - широкий вход. Поперек входа натянули палатку из рыбьих шкур, зажгли костер - ночные твари не любят огня. В пещере было почти тепло, и Олег с наслаждением растянулся на гладком каменном полу. Марьяна рядом.
- Как я устала, - сказала она. - И страшно было.
- Мне тоже, - сказал Олег тихо. - Мне казалось, что кто-то идет сзади.
- Хорошо, что я не знала, - сказала Марьяна.
Дик раскалывал чурбачки. Они взяли с собой самые хорошие дрова. Они медленно горят. Томас раскрыл мешок с сушеными грибами, достал котелок на треноге и распорки, чтобы держать его над огнем.
- Олег, - сказал он, - подай воду.
Вода была у Олега в мешке, в сосуде из тыквы. Томасу всего-то надо было сделать два шага и взять воду самому. Олег понял, что Томас говорит в воспитательных целях. Не хочет приказывать Олегу, чтобы тот встал и занялся каким-нибудь делом. А разве он не работал - палатку вместе повесили, костер горит. "В следующий раз меньше устану, займусь хозяйством, ведь я Марьянин мешок волочил..."
Но Олег ничего, конечно, вслух не сказал. И не успел подняться, как Дик протянул длинную руку и подвинул мешок Олега Томасу.
- Пускай отдыхает, - сказал он без всякого чувства, равнодушно. - Он уморился. Два мешка тащил.
- Пускай полежит, - согласился Томас.
Олег сел.
- А что нужно делать? - спросил он. - Когда нужно, я всегда делаю.
- Погоди, Томас, - сказала Марьяна, - я сама кипяток заправлю. Ты не знаешь, сколько грибов класть.
- У меня было чувство, - сказал Дик, - что за нами кто-то шел.
- И у тебя? - спросил Олег.
И тут они услышали чьи-то тяжелые шаги у входа. Дик метнулся к арбалету. Томас наклонился к костру, готовый схватить полено. Шаги умолкли. Было очень тихо. Слышно было, как редкие капли дождя срываются с козырька над входом в пещеру.
- Мы вовремя успели, - сказала Марьяна.
- Тише.
Но за блестящим пологом из рыбьих шкур, на котором метались отсветы пламени, было тихо.
Дик, держа копье наготове, подошел к пологу, осторожно отогнул угол, выглянул.