1919
* * *
Что день, то сердце все усталей
Стучит в груди; что день, в глазах -
Тусклей наряд зеленых далей
И шум и смутный звон в ушах;
Все чаще безотчетно давит,
Со дна вставая, душу грусть,
И песнь, как смерть от дум избавит,
Пропеть я мог бы наизусть.
Так что ж! Еще работы много,
И все не кончен трудный путь.
Веди ж вперед, моя дорога,
Нет, все не время - отдохнуть!
И под дождем лучей огнистых,
Под пылью шумного пути
Мне должно, мимо рощ тенистых,
С привала на привал идти.
Не смею я припасть к фонтану,
Чтоб освежить огонь лица,
Но у глухой судьбы не стану
Просить пощады, - до конца!
Путем, мной выбранным однажды,
Без ропота, плетясь, пойду
И лишь взгляну, томясь от жажды,
На свежесть роз в чужом саду.
1919
* * *
Я доживаю полстолетья,
И на событья все ясней
Могу со стороны смотреть я,
Свидетель отошедших дней.
Мое мечтательное детство
Касалось тех далеких лет,
Когда, как светлое наследство,
Мерцал "Реформ" прощальный свет.
И, мальчик, пережил, как быль, я
Те чаянья родной земли,
Что на последние усилья
В день марта первого ушли.
Потом упала ризой черной
На всю Россию темнота,
Сдавила тяжко и позорно
Всех самовластия пята.
Я забывал, что снилось прежде,
Я задыхался меж других,
И верить отвыкал надежде,
И мой в неволе вырос стих.
О, как забилось сердце жадно,
Когда за ужасом Цусим
Промчался снова вихрь отрадный
И знамя красное за ним!
Но вновь весы судьбы качнулись,
Свободы чаша отошла.
И цепи рабства протянулись,
И снова набежала мгла.
Но сердце верило... И снова
Гром грянул, молнии зажглись,
И флаги красные сурово
Взвились в торжественную высь.
Простой свидетель, не участник,
Я ждал, я верил, я считал...
1919
* * *
Великое вблизи неуловимо,
Лишь издали торжественно оно,
Мы все проходим пред великим мимо
И видим лишь случайное звено.
<1919>
* * *
Я вырастал в глухое время,
Когда весь мир был глух и тих.
И людям жить казалось в бремя,
А слуху был не нужен стих.
Но смутно слышалось мне в безднах
Невнятный гул, далекий гром,
И топоты копыт железных,
И льдов тысячелетних взлом.
И я гадал: мне суждено ли
Увидеть новую лазурь,
Дохнуть однажды ветром воли
И грохотом весенних бурь.
Шли дни, ряды десятилетий.
Я наблюдал, как падал плен.
И вот предстали в рдяном свете,
Горя, Цусима и Мукден.
Год Пятый прошумел, далекой
Свободе открывая даль.
И после гроз войны жестокой
Был Октябрем сменен февраль.
Мне видеть не дано, быть может,
Конец, чуть блещущий вдали,
Но счастлив я, что был мной прожит
Торжественнейший день земли.
Март 1920
* * *
Пусть вечно милы посевы, скаты,
Кудрявость рощи, кресты церквей,
Что в яркой сини живут, сверкая, -
И все ж, деревня, прощай, родная!
Обречена ты, обречена ты
Железным ходом судьбы своей.
Весь этот мирный, весь этот старый,
Немного грубый, тупой уклад
Померкнуть должен, как в полдень брачный
Рассветных тучек узор прозрачный,
Уже, как громы, гудят удары,
Тараны рока твой храм дробят.
Так что ж! В грядущем прекрасней будет
Земли воскресшей живой убор.
Придут иные, те, кто могучи,
Кто плыть по воле заставят тучи,
Кто чрево пашни рождать принудят,
Кто дланью сдавят морской простор.
Я вижу - фермы под вязыо кленов;
Извивы свежих цветных садов;
Разлив потоков в гранитах ярок,
Под легкой стаей моторных барок,
Лес, возращенный на мудрых склонах,
Листвы гигантской сгущает кров.
Победно весел в блистаньи светов,
Не затененных ненужной мглой,
Труд всенародный, труд хороводный,
Работный праздник души свободной,
Меж гордых статуй, под песнь поэтов,
Подобный пляске рука, с рукой.
Ступив на поле, шагнув чрез пропасть,
Послушны чутко людским умам,
В размерном гуле стучат машины,
Взрывая глыбы под взмах единый,
И, словно призрак, кидают лопасть
С земли покорной ввысь, к облакам.
22 июля 1920
* * *
Не довольно ль вы прошлое нежили,
К былому льнули, как дети?
Не прекрасней ль мир нынешний, нежели
Мертвый хлам изжитых столетий?
Иль незримо не скрещены радио,
Чтоб кричать о вселенской правде,
Над дворцами, что строил Палладио,
Над твоими стенами, Клавдий!
Не жужжат монопланы пропеллером,
Не гремят крылом цеппелины.
Над старым Ауэрбах-келлером,
Где пел дьявол под звон мандолины?
На дорогах, изогнутых змеями,
Авто не хохочут ли пьяно
Над застывшими в зное Помпеями,
Над черным сном Геркулана?
А там на просторе, гляньте-ка,
Вспенены китами ль пучины?
Под флотами стонет Атлантика,
Взрезают глубь субмарины!
<1920>
БУДУЩЕЕ
Будущее!
Интереснейший из романов!
Книга, что мне не дано прочитать!
Край, прикрытый прослойкой туманов!
Храм, чья постройка едва начата!
<1922>
* * *
Развертывается скатерть, как в рассказе о Савле,
Десятилетия и страны последних эпох;
Что ни год, он сраженьем промечен, прославлен,
Что ни дюйм, след оставил солдатский сапог.
Война на Филиппинах; война в Трансваале;
Русско-японская драма; гром на сцене Балкан;
Наконец, в грозном хоре, - был трагичней едва ли,
Всеевропейский, всемирный кровавый канкан!
Но всхлип народов напрасен: "поторговать бы мирно!"
Вот Деникин, вот Врангель, вот Колчак, вот поляк;
Вот и треск турецких пулеметов под Смирной,
А за турком, таясь, снял француз шапокляк.
Жизнь, косясь в лихорадке, множит подсчеты
Броненосцев, бипланов, мортир, субмарин...
Человечество - Фауст! иль в музеях еще ты
Не развесил вдосталь батальных картин?
Так было, так есть... неужели так будет?
"Марш!" и "пли!" - как молитва! Первенствуй, капитал!
Навсегда ль гулы армий - музыка будней?
Красный сок не довольно ль поля пропитал?
Пацифисты лепечут, в сюртуках и во фраках;
Их умильные речи - с клюквой сладкий сироп...
Но за рынками гонка - покрепче арака,
Хмельны взоры Америк, пьяны лапы Европ!
<1923>
DOLCE FAR NIENTE
[Сладкое безделье (итал.)]
Под столетним кедром тени...
Tertia Vigilia, 1900 г.
И после долгих, сложных, трудных
Лет, - блеск полуденных долин,
Свод сосен, сизо-изумрудных,
В чернь кипарисов, в желчь маслин;
И дали моря, зыбь цветная,
Всех синих красок полукруг,
Где томно тонет сонь дневная,
Зовя уснуть - не вслух, не вдруг...
Расплавлен полдень; гор аркады,
Приблизясь, шлют ручьи огня...
Но здесь трещат, как встарь, цикады,
И древний кедр признал меня.
Щекой припасть к коре шершавой,
Вобрать в глаза дрожанья вод...
Чу! скрипнул ключ, издавна ржавый,
Дверь вскрыта в сон былой, - и вот,
Пока там, в море, льются ленты,
Пока здесь, в уши, бьет прибой,
Пью снова dolce far niente
Я, в юность возвращен судьбой.
Алупка
8 июля 1924
ПРИМЕЧАНИЯ
Тексты произведений Брюсова печатаются по Собранию сочинении в семи томах, т. 1 - 3. М., "Художественная литература", 1973, а также по тому 85 "Литературного наследства" - "Валерий Брюсов". М., "Наука", 1976.
JUVENILIA (ЮНОШЕСКОЕ)
Под заглавием "Juvenilia" Брюсов подготовил в 1896 году сборник своих юношеских стихотворений, но издание не осуществилось. Впоследствии под тем же названием сборник вошел в т. 1 Полного собрания сочинений и переводов Брюсова (СПб., "Сирин", 1913). Часть юношеских стихотворений впервые была напечатана в трех выпусках сборника "Русские символисты" (М., 1894 - 1895).
Творчество (с. 21). В беседе с корреспондентом газеты "Новости" Брюсов сказал: "В стихотворении, о котором идет речь, моей задачей было изобразить процесс творчества. Кто из художников не знает, что в эти моменты в душе его роятся самые фантастические картины". Латания - пальма с широкими листьями, распространенное комнатное растение.
CHEFS D'OEUVRE (ШЕДЕВРЫ)
Сборник вышел в 1895 г. (2-е издание - в 1896 г.).
На журчащей Годавери (с. 22). "Годавери - река в Индии. Индусские женщины гадают о любви, пуская по течению рек листья банана с положенными на них цветами. Если лист опрокинется, это предвещает несчастье" (прим. Брюсова). Кама - в индийской мифологии бог любви. Кали - кровожадная богиня смерти. Баядера - участвующая в религиозных церемониях индийская танцовщица.
На острове Пасхи (с. 23). Остров Пасхи - "остров, названный так в 1722 г. Яковом Роггевейном, лежит в восточной части Полинезии. На нем встречаются гигантские статуи (вернее, бюсты), высеченные из целого камня" (прим. Брюсова).
ME EUM ESSE (ЭТО - Я)
Сборник вышел в конце 1896 г. (на титульном листе - 1897 г.).
Мучительный дар (с. 28). Эвмениды - в греческой мифологии богини мщения. Ламии - женщины-вампиры.
По поводу Chefs d 'oeu vre (с. 28). Менады - вакханки (жрицы бога Вакха, или Диониса).
"Четкие линии гор..." (с. 29). Впоследствии Брюсов писал в своих воспоминаниях об этом времени: "Мне все еще не хотелось "уступить" обаянию природы, и я упорно заставлял себя видеть в ней несовершенство".
TERTIA VIGILIA (ТРЕТЬЯ СТРАЖА)
Сборник вышел в издательстве "Скорпион" в 1900 году. Впоследствии Брюсов вспоминал в автобиографии: "С "Tertia Vigilia" началось мое "признание" как поэта. Впервые в рецензиях на эту книгу ко мне отнеслись как к поэту, а не как к "раритету", и впервые в печати я прочел о себе похвалы".
Возвращение (с. 36). Брашно (церк.-слав.) - яство, кушанье.
Я (с. 37). "Геката - лунная богиня в греческой мифологии; Астарта - в финикийской. В то же время Геката - богиня волшебства" (прим. Брюсова). Ликей и Академия - школы в Афинах, где философы вели занятия со своими учениками (обычно на свежем воздухе, в саду).
"Ребенком я, не зная с т р а х у..." (с. 37). Третья стража - в древнем Риме ночная стража в предрассветные часы.
Ассаргадон (с. 38). Сидон - город в Финикии, разрушенный ассирийским царем Ассаргадоном. Элам - древнее Государство, расположенное к юго-востоку от Ассирии.