- Всем охота, - сказал Иван. - Не всегда получается. Ты сам крепко виноват: смеются над тобой люди...
- Они ж не со зла.
- Какая разница. Доверчивый ты, душонка добрая и та... вся открытая. А есть любители - кулаком туда ткнуть. Тоже не со зла, а так - от скуки: интересно посмотреть, как скорчишься.
- Да меня вроде ничего... любят.
- Хм...
- Так ведь и я их люблю! Оттого иной раз и выкинешь какую-нибудь штуку, чтобы посмеялись хоть. А то ходют как сонные... Жалко порой делается.
- Мало били... не рассуждал бы так.
- Тебе что, часто попадало?
- Я так, к слову. - Иван поднялся. Прошел к порогу, бросил окурок в шайку. - Это хорошо, что ты парень веселый. Но иногда надо и зубы показать. А то заласкают, как... собаку шалавую, и последний кусок отнимут, и ничего не сделаешь. Пора это понимать, тебе уж, слава Богу, двадцать шестой годик - не ребенок.
Помолчали.
Иван прошелся по избе, остановился у окна.
- Тишина на улице... Ни песен, ни гармошки. Как повымерло все.
- Наработались люди - не до песен.
- Раньше-то что, не работали, что ли?
- Молодежи больше было.
- А где Ванька Свистунов? Тоже уехал?
- Ванька милиционером работает. Участковым. А живет в районе. Хорошо живет, дом недавно себе поставил.
- А Ногайцевы ребята?.. Колька, Петька.
- С Петькой я вместе в армию уходил. Меня-то в первый же год помяло в танке, а он дослужил. Отслужил и завербовался куда-то. Не знаю даже где. А Колька на агронома выучился, тоже в районе живет.
- Нда-а...
- Да жить можно! - сказал Сеня, словно возражая кому. - От самих себя много зависит. Бежали-то когда? Когда действительно жрать нечего было. Счас же нет этого. Так уж... разбаловались люди, от крестьянской работы отвыкли. Учиться многие едут. Вот и нет никого. Ужинать будешь?
- А ты?
- Я не хочу что-то.
- Я тоже.
- Ты где был-то?
- К Ваське Девятову заходил. Чего-то мне, Сенька, мысли всякие в башку полезли... Шел счас дорогой, раздумался...
- Какие мысли?
- Всякие. Нехорошо как-то стало.
- Залезла бы тебе одна мысль в голову - вот было бы дело.
- Какая?
- Остаться здесь. Я не из-за себя, а так... вообще. А чего? Все равно же... семьи там нету...
- А ты сам не подумывал уехать отсюда? - спросил Иван.
- Нет. Я один-то год в армии и то едва прослужил - тянет домой.
- Привык бы. Меня первое время тоже тянуло...
- Сам же говоришь: покос снится.
- Покос снится. Вообще, какой бы сон ни увидел - все я вроде вот в этой избе.
Помолчали.
- Он сколько в больнице лежал?
- Месяц. Потом меня вызвали: вези, говорят, домой.
- Он знал или нет, что у него?..
- Нет. Может, догадывался последнее время. Один раз, недели за полторы, подозвал к себе и говорит: "Я знаю, у меня рак". Я успокоил его, бумажки всякие начал совать - вот, мол, гляди, тут написано. Меня в больнице научили. А последние три дня знал, что умирает...
- Что говорил?
- Ничего. Молчал. Тебя ждал...
- Пораньше бы телеграмму-то дал.
- Я думал, поживет еще. Кхах... Не надо про это... Забудешься - вроде ничего, а как... это... Лучше не надо.
- Не буду.
- С семьей-то почему не получилось?
- Та... длинная история. И поганая. Спуталась она там с одним... На работе у себя. Ну ее к... Тоже не хочу об этом.
- Любил?
- Дочь жалко... Иной раз подкатит вот сюда - хоть на стенку лезь.
- Видаешь ее?
- Переехали они... В другом городе. Не надо, Сеня.
Долго молчали.
- Остался бы здесь, правда.
- Давай спать, поздно уже. Тебе ж на работу рано.
Выключили свет, легли.
Но не спалось обоим - лежали с открытыми глазами, думали.
...Утром чуть свет к братьям пришла Валя.
- Поднялись? Здравствуйте! Давайте сготовлю вам чего-нибудь... - Сразу в маленькой избе сделалось как будто просторней, светлее, когда появилась она и зазвучал ее молодой, сильный, свежий голос. - Сеня, давай за картошкой!.. Мясо-то есть?
- Господи! - воскликнул Сеня. - Завались! В погребе.
- Давай в погреб! А я пока приберусь маленько, а то заплесневеете тут. Иван, собирай половик, неси на улицу - вытрясем. Шевелитесь, ядрена мать! Мне тоже на работу надо.
Сеня побежал в погреб. Иван неумело - ногой - начал было скатывать половик.
- Да не так, Господи! Руками! Спина, что ли, отвалится - нагнуться-то боишься? Вот так... Неси. Я сейчас выйду. Отвык от деревенской работы?
- Какая это деревенская?..
- Она тут всякая, милок. У нас вон ребята коров доят, ничего.
- Брось ты?
- Чего? Поломались маленько и пошли. Комсомол помог, правда. Еще как доят-то!..
- Руками?
Валя засмеялась.
- Счас аппараты есть. Но и аппарат тоже не ногами управляется. Первое время матерились, а потом ничего... Смешно только смотреть на них. Неси.
Иван взял половик, понес во двор. Валя шла следом. Развернули половик, начали трясти. Сеня вылез из погреба с куском мяса.
- Картошки я начищу.
- Давай.
Мимо ворот по улице прошел на работу Микола. Увидев Валю во дворе Громовых, склонил голову и прибавил шаг.
- Что же не здороваешься, Коль? - крикнула Валя.
Микола буркнул что-то и свернул в переулок.
Валя посмотрела на Ивана и засмеялась.
- Чего ты?
- Так. Смешинка в рот попала. Держи крепче... Пыли-то! Жени ты его ради Христа, Иван. А то старуха-то измучилась...
- Какая старуха?
- Тетка Анисья-то ваша. Шутка в деле - с конца на конец деревни ходить старой, хозяйничать тут.
- Он же говорит, в столовой ест.
- Да ест - одно, а прибрать вот, помыть, постирать...
Выскочил Сеня на крыльцо.
- Жарить будем или как?
- Это - как хотите.
- Иван?
- Мне все равно.
- Поджарим.
- Неси, хватит.
Иван свернул половик, и они ушли с Валей в избу.
На крыльцо опять вскочил счастливый Сеня... Пробежал по двору, набрал дров, снова исчез в избе.
...А над деревней, над полями вставало солнце... Тихо загорался нежаркий, светлый осенний день. Незримые золотые колокольчики высоко и тонко вызванивали прозрачную музыку жизни...
- Хо-о, Валюха!.. - Сеня отвалился от стола. - На весь день наелся.
- Едок, - упрекнула Валя. - Съел-то всего ничего. Вот оттого и не вырос - ешь мало.
- Начинается старая песня, - недовольно заметил Сеня. - Шел я лесом-просекой...
- Спасибо, Валя, - сказал Иван.
- На здоровье.
Сеня заторопился на работу.
- Закурим, братка, и я побежал. Надо еще свой "шевролет" собрать. На ходу сыпется, зараза.
Валя принялась убирать со стола. С затаенной надеждой глянула на Ивана.
Сеня прихватил из-под кровати какие-то железки, остановился на пороге.
- Не тоскуй здесь один-то. Хоть, возьми у дяди Ефима ружьишко, перепелов сходи постреляй. Они жирные сейчас. Вечером похлебку заварим. Или порыбачь... Удочки в кладовке, в углу...
- Сеня, - сказал вдруг Иван, - возьми меня с собой.
Валя и Сеня посмотрели на него.
- Зачем? - спросил Сеня.
- Ну... посмотреть поля родные...
Валя усмехнулась и качнула головой.
- Поехали! - сказал довольный Сеня.
...Посреди поля стоят комбайн и грузовик. Неподалеку - "начальственный" "газик". В "газике" директор совхоза. Рядом стоит комбайнер.
Из-под грузовика торчат ноги шофера.
Сеня с Иваном подлетели на мотоцикле, вздымая за собой вихрь пыли. Сеня издали заорал:
- По пятьдесят восьмой пойдешь! Понял? - Осадил мотоцикл, взял гаечный ключ и пошел к шоферу. Тот торопливо вылез из-под капота. - Развинчивай!
- Сеня...
- Быстро! А то я тебе счас нос отверну и к затылку приставлю.
- Не я же взял-то, разорался.
- А кто взял?
- Вон. - Шофер кивнул в сторону директора. Тот уже шел к ним.
- Здравствуй, Сеня.
- Что же получается: я...
- Подожди, Сеня, я сейчас все объясню. Этот охламон залил в картер грязное масло и побил вал. А так как тебя нет...
- Что, меня век, что ли, не будет?
- Но комбайн-то стоит. А твоя все равно разобрана...
- Ее собрать - полчаса.
- Ну..
- Что же я-то делать буду?!
- Надо достать вал.
- Где? - Сеня подбоченился, склонил голову набок, - Интересуюсь, где? Адрес.
- Чего-нибудь надо придумать, Сеня. Такое положение...
Иван наблюдал эту сцену со стороны.
- Ну тогда я рожу его. - Сеня высморкался на стерню. - Если получится - можно двойняшку.
Шофер, незнакомый Ивану, хмыкнул и сочувственно заметил:
- Трудно тебе придется.
- Чего трудно? - повернулся к нему Сеня.
- Рожать-то. Он же гнутый, спасу нет... - Он кивнул на свой израненный вал, валявшийся тут же.
Сеня пошел на него с ключом. Шофер отскочил.
- Сенька!..
- Ладно, Сеня, брось его, - сказал директор. И прикрикнул на шофера:
- Делай свое дело! Остряк... Ты мне еще за вал выплатишь.
Шофер полез под капот. Директор взял Сеню под руку, отвел в сторону.
- Знаешь, у кого есть валы?
- У Макара?
- У Макара.
- Не даст. Вообще, я не хочу иметь с ним ничего общего.
- Хочешь не хочешь, а надо выходить из положения. Я бы сам поехал. Но мне он принципиально не даст. Ты как-нибудь на обаяние возьми его...
- Я его взял вчера на обаяние... Ладно, попробую.
- Попробуй.
Сеня с Иваном уехали.
...Через десять минут они подлетели к правлению колхоза "Пламя коммунизма". Сеня опять высморкался, молодцевато взбежал на крыльцо... и встретил в дверях Макара Сударушкина. Тот собирался куда-то уезжать.
- Привет! - воскликнул Сеня. - А я к тебе... С добрым утром! - Сударушкин молча подал руку и подозрительно посмотрел на Сеню.
- Как делишки? Жнем помаленьку? - затараторил Сеня.
- Жнем, - сказал Макар.
- Мы тоже, понимаешь!.. Фу-у! Дни-то, а?.. Золотые денечки стоят!
- Ты насчет чего? - спросил Сударушкин.
- Насчет коленвала. Подкинь парочку. .
- Нету. - Макар легонько отстранил Сеню и пошел с крыльца.
- Слушай, монумент!.. - Сеня пошел за ним следом. - Мы же к коммунизму подходим... Я же на общее дело...
Макар невозмутимо шагал к своей "Волге".
- Дай пару валов!! - рявкнул Сеня.
- Не ори.
- Дай хоть один. Я же отдам... Макар.
- Нету.
- Кулак, - сказал Сеня, останавливаясь. - На критику обиделся?
- Осторожней, - посоветовал Макар, залезая в "Волгу". - Насчет кулаков поосторожней.
- А кто же ты?
- Поехали, - сказал Макар шоферу.