e. g.: to entangle – 1. to be entangled, 2. to get entangled;
to know – 1. to be known, 2. to become known, etc.
Учитывая принимаемую нами во внимание разницу в значении глаголов to get и to become (обретение признака как процесс и как конечный результат), мы вынуждены признать наличие как минимум трёх форм страдательного залога в английском языке:
e. g.: to entangle – 1. to be entangled, 2. to get entangled, 3. to become entangled.
Рассуждая аналогичным образом, ничто, казалось бы, не мешает нам включить в состав залоговых оппозиций сочетания причастия II с такими глаголами широкой семантики, как to stay, to remain, to look, to feel, to stand, to fall, to lie, to bide, to find oneself и т.д.
e. g.: The fear of chaos ... remains deeply entrenched in the minds of people who remember only too well the torments of the Cultural Revolution. (The Independent)
I feelhung up and I don't know why. (The Beatles)
... a question or remark fell unheeded upon his ears..., (A. C. Doyle)
... you found yourself deprived in an instant of wife and of fortune(A. C. Doyle)
"Tell me, dad," said she, looking, I thought, a little disturbed, ... (A. C. Doyle)
Divided we stand! (Paradise Lost)
Всем этим сочетаниям присущ определённый оттенок значения пассивности, который является элементом смысловой структуры причастия II. Это позволяет противопоставить значение этих сочетаний значению форм действительного залога. Однако представляется целесообразным прибегнуть к трансформационному анализу, чтобы проверить правомерность подобного противопоставления:
e. g.: Jack loves Linda. — (действительный залог)
Linda is loved (by Jack). — (страдательный залог)
-
Linda gets loved.— Linda becomes loved. — Linda remains loved. — Lindafinds herself loved, etc.
Как видим, в результате преобразования сказуемого содержание исходного предложения передаётся неадекватно. В каждом из случаев замена вспомогательного глагола to be на другой глагол привносит в содержание предложения новый смысл, определённый семантикой подставляемого глагола. Именно семантика этих связок ограничивает их сочетаемость, например, невозможно:
e. g.: *The girl looks loved. *The window feels broken.
Глагол to be, в свою очередь, характеризуется неограниченной сочетаемостью:
e. g.: The girl is loved. The window is broken.
Сопоставляя же сочетания «to get (to become) + причастие II» и универсальную форму пассива «to be + причастие II», мы видим, что конструкции «to get (to become) + причастие II» несут в себе смысловой элемент становления, обретения признака, тогда как пассивные обороты с to be такой семантики не имеют. Лишь в случае с причастиями II предельных глаголов наблюдается некоторое совпадение значений:
e. g.: the city was ruined = the city got ruined.
Таким образом, главное отличие пассивных конструкций с to get (become) от форм с to be заключается в степени проявления лексического значения этих глаголов: глагол to be является полностью морфологизированным, лишён всякой семантики, глаголы to get и to become сохраняют своё значение и, как результат, не могут считаться вспомогательными. Это касается и вышеупомянутых глаголов типа to remain, to look, to feel и т. д.
Достоин внимания тот факт, что в современном немецком языке существуют пассивные конструкции:
1. Со вспомогательным глаголом werden «становиться» — (аналог д. а. wēōrþan),
2. С глаголом sein «быть» — (аналог д. а. bēōn).
В результате полной грамматизации глагола werden пассивные конструкции с ним являются в немецком языке абсолютно универсальными, охватывают все глагольные лексемы языка, способные образовывать залоговые оппозиции, включая непредельные, что ещё раз указывает на лексическую «опустошённость» werden, напр.: ich werde geliebt (меня любят).
Конструкции с sein более ограничены в смысловом плане, так как образуются в основном от предельных глаголов и обозначают лишь состояние подлежащего, напр.: die Tür ist geöffnet (дверь открыта). Подобная импликация статики (NB: на лексическом уровне) даёт некоторым исследователям повод исключить пассивные конструкции с sein из числа аналитических. [10; 112]
Что касается причастий II непредельных глаголов, то они в форме «пассива состояния» малоупотребительны, поскольку совпадают по значению с пассивом, образованным при помощи глагола werden:
ich bin geliebt = ich werde geliebt. [10;113]
Это наблюдение ещё раз подтверждает вывод о том, что в языке, строго говоря, может существовать лишь одна аналитическая форма страдательного залога — форма, имеющая в качестве вспомогательного элемента максимально десемантизированный глагол, например to be в английском языке или werden в немецком.
На наш взгляд, считать сочетания «to get (to become) + причастие II» аналитическими формами страдательного залога нельзя на основании уже как минимум двух доводов:
1. У активной формы любого глагола, способного образовывать залоговую оппозицию, в страдательном залоге есть лишь одно чисто морфологическое соответствие — форма пассива со вспомогательным глаголом to be. Соответственно, у сочетаний «to get (become, etc.) + причастие II» нет морфологических аналогов в действительном залоге.
2. Глагол to be — единственная полностью морфологизированная связка. Остальные сохраняют (хотя и не в полном объёме) своё исходное лексическое значение, что не позволяет им считаться элементами аналитической конструкции.
Кроме вопроса о конструкциях «to get (become) + причастиеII» в современной англистике спорным остаётся характер сочетаний глагола с возвратными и взаимными местоимениями, которые, согласно некоторым исследователям [14;75] имеют право претендовать на статус аналитических форм залога. Также в языкознании нет единого мнения о правомерности выделения в английском языке форм так называемого «среднего залога». Трактовке вышеназванных форм посвящёны следующие разделы нашего исследования.
4.2. Проблема возвратного залога
По своему определению возвратный залог указывает, что действие, исходящее от деятеля, является на него же и направленным.
e. g.: Still, she comforted herself, this was the chance of a lifetime. (D. James)
I undressed, and when I got down to the hide I looked atmy belly.(R. A. Heinlein)
Итак, рассматривая проблему с позиции морфологии, необходимо установить, является ли сочетание «глагол + возвратное местоимение» (e.g.: she comforted herself) формой возвратного залога, то есть выполняет ли возвратное местоимение в подобных случаях функцию служебного слова, участвующего в образовании отдельной залоговой формы. У вопроса имеется и синтаксический аспект: составляют ли возвратное местоимение и глагол, к которому оно относится, один член предложения (в большинстве случаев сказуемое), либо же возвратное местоимение выполняет в предложении самостоятельную синтаксическую функцию.
С точки зрения значения ничто не мешает нам утверждать, что глагольная лексема «comfort» в предложении «She comforted herself»
имеет ту же диатезу (см. п. 2), что и в предложении «She comforted him». Действие исходит от субъекта и направлено на объект, который в первом случае совпадает с субъектом, а во втором случае находится во внешней по отношению к субъекту действительности. Тогда становится очевидным тот факт, что в случае «She comforted herself» местоимение herself выполняет функцию прямого дополнения (как и местоимение him в предложении «She comforted him»).
В отдельных случаях значение сочетания «глагол + возвратное местоимение» не равно сумме значений составляющих его компонентов.
e. g.: And then he found himself on the street. (R. Shekley)
One night I found myselfon an operating table... (R. A. Heinlein)
В приведённых примерах значение словосочетания «to find oneself» не может быть сведено к просто «найти себя». Следовательно, такие сочетания, как «to find oneself» должны рассматриваться как фразеологические единицы.
Для решения вопроса о статусе сочетаний «глагол + возвратное местоимение» Б. Ильиш предлагает обратиться к анализу синтаксических контекстов, в которых данные сочетания фигурируют. [13;123] Так, например, в пользу синтаксической самостоятельности возвратных местоимений в подобных случаях могут свидетельствовать примеры типа «глагол + возвратное местоимение + имя существительное или местоимение» или «глагол + (возвратное местоимение + приложение)»:
e. g.: I see this man Meek doing everything that is natural to a complete man: carpentering, painting, digging, pulling and hauling, fetching and carrying, helping himself andeverybody else … (B. Shaw)
I am defending myself– an accused communist. (R. Fox)
На наш взгляд, уже сама возможность существования в английском языке подобных предложений ставит под сомнение грамматическую слитность конструкций «глагол + возвратное местоимение», даже если бы примеры вроде вышеуказанных не были найдены в аутентичных источниках.
Признанию сочетаний «глагол + возвратное местоимение» аналитическими формами возвратного залога препятствует также их семантическая неоднородность. В ряде случаев возвратное местоимение при глаголе (в особенности это касается дитранзитивных глаголов) обозначает не объект, на который непосредственно направлено действие, а адресат действия.
e. g.: This was ridiculous, she told herself. (S. Weston)
She lit herself a cigarette. (R. Dahl)
При своей внешней схожести предложения «She comforted herself» и «She told herself» основаны на неидентичных диатезах, а возвратное местоимение herself, входящее в их состав, выполняет разные синтаксические функции — прямое и косвенное дополнение соответственно. Подобная дифференциация служит дополнительным свидетельством недостаточной грамматизации сочетаний «глагол + возвратное местоимение».
Всё вышесказанное склоняет нас к выводу, что сочетания глагола с возвратным местоимением не могут рассматриваться как особые формы залога[2]. В предложениях типа «She comforted herself» глагол выступает в действительном залоге, а возвратное местоимение выполняет функцию прямого дополнения. В тех немногих случаях, когда сочетания глагола с возвратным местоимением характеризуется определённой идиоматичностью (напр. to find oneself в значении «оказаться», to help oneself в значении «угощаться», to enjoy oneself в значении «хорошо проводить время»), речь идёт всё же о лексической слитности компонентов, а не о грамматической.