Таким образом человек всегда стремился построить быт согласно своим представлениям о мире, с другой стороны, упорядочить представление об энтропийном мире по аналогии с домом. Как отмечает А. К. Байбурин, «освоенное пространство – всегда семантизированное… подвергшееся некоторой ценностной акцентировке… Дом может быть «развернут» в мир и «свернут» в человека… структура дома повторяет структуру мира, ибо он сам имеет свой центр, периферию» [Байбурин, с.19,11].
Представление о мире как о замкнутом пространстве в разное время выражалось по-разному. Старинная космогония детально отражена на резных украшениях домов: причелинах, «полотенцах» торцевой части крыши, наличниках и ставнях окон [Рыбаков, с.468-497].
С другой стороны, мир наделялся «домашностью». Все мифические существа наделялись собственными домами. А. Н. Афанасьев указывает на мотивированность имени Змей-Горыныч лексемой «гора» [ПВ,2 с.288], где гора – жилище Змея.
Свой дом имели также небесные светила [ПВ,1, с.59-77], что говорит о расчлененности структуры представлений об окружающем мире.
Семантика русских загадок о доме указывает на отождествление его и его элементов с живым существом [Рыбникова, №№894-948]. Дом – это полностью освоенная среда, внешнее инобытие чрева матери . это микрокосм по отношению к макрокосму.
Мифопоэтическое мировоззрение космологического периода исходит из тождества макрокосма и микрокосма, человека и природы. Это же тождество определяет многочисленные примеры моделирования не только космического пространства и земли в целом, но и других сфер, в том числе, жилища, разные части которых на языковом и на надъязыковом уровнях соотносимы с названиями человеческого тела [Топоров,1989, с.13-14].
Образ дома в традиционной картине мира русского народа нашел свое выражение в обрядах, поверьях; фольклорных и мифологических текстах.
«Наиболее существенные для жизни коллектива прецеденты, определяющие соответственно ключевые ситуации, воспроизводились в обряде. Обряд каждый раз накладывался на конкретную ситуацию, соотнося ее с исходным прецедентом и одновременно придавая ей статус истинного события. Суть ритуала– в проверке соответствия между сакральным образцом и эмпирическим фактом. Для особо значимых ситуаций требовалось периодическое «подтверждения» соответствия. Это относилось в первую очередь к «порядку» космоса и «порядку» жизни человека» [Байбурин, с.7].
в обрядах дом может быть представлен, во-первых, ‘объектом обряда‘ или ‘результатом‘, ибо обряд доместикации пространства имеет цель; направлен на постройку дома; во-вторых, ‘объектом-участником обряда‘; в-третьих, пространством совершения обряда.
Многие ученые (Д. К. Зеленин, А. К. Байбурин, Е. Э. Бломквист) в своих работах указывают на сакральность характера выбора места строительства, а также материала и времени. Место обитания человека должно быть защищено от вреда, смерти, нечистой силы.
Так, нельзя строить дом там, где проходила дорога, на перепутье, или где стояла баня: «в таком месте водится нечистая сила» [Зеленин, с.314]. Если дом строился на перепутье, либо у дороги, то соответственно маркируется отдельными лексемами: перепутье и удорожь. «Запрещается строить на спорном участке земли; там, где были найдены человеческие кости, в месте, где волк или медведь «обложив и зарезав буйну стачинину», где кто-нибудь поранил топором, ножом, косой или серпом руки или ногу до крови, где опрокинулся воз, сломался «коток», Оглоблина; на месте дома, сожженного молнией, оставленного вследствие болезней, наводнений» [Байбурин, с.35].
Ранения, болезни, поломки созданных человеком предметов, наводнения, пожар совершенно однозначно маркируют ту часть пространства, на которой это случилось.
В таких местах запрещается также рубить деревья для строительства. Эти деревья назывались «буйные», или «стояросовые» [ Бломквист, с. 131].
Также существовала развитая система запретов на использование при строительстве конкретных деревьев. «Запрещается использовать при строительстве деревья, выращенные человеком и находящиеся в пределах усадьбы, а также плодовые деревья. Этот запрет основан на противопоставлении дом (двор– освоенное пространство человека)– лес» [Байбурин, с.31]. Очень значим запрет использовать при строительстве сухое дерево, а также дерево, имеющее какие- либо аномалии.
Выбор места строительства происходит при помощи гадания. Особого внимания заслуживает при этом выбор материала – воды (=жизнь), жизненно необходимого продукта: жита, или хлеба; шерсти (=тепло, сила, богатство). Иногда эквивалентом зерна могли быть монеты. Значимым было использование «оберега» (ладанки).
Другой разновидностью выбора места был выбор при помощи животного. «Счастливым местом считается то, на которое ложится рогатый скот» [Байбурин, с.37]. Стоит обратить внимание, что именно рогатому скоту приписывается плодородная сила. «С другой стороны, то обстоятельство, что счастливым считается место, где ложится рогатый скот: таким образом подчеркивается идея статики, покоя, устойчивости, имеющая важное значение для общей семантики жилища» [Байбурин, с.38].
Именно домашнее, а не дикое животное «одомашнивает» «чужое» пространство, делая его «своим». По-видимому, у славян был весьма развит культ животных.
Также большое внимание уделяется времени. При рубке леса это имело скорее утилитарный, а не ритуальный смысл.
Закладку строения следовало начинать, когда наполняется месяц, то есть после новолуния [Рыбаков, с.465].
«Некоторые обычаи севернорусских, сопровождающие закладку фундамента, явно связаны с культом растений: в землю втыкают или сажают с корнями березу или рябину, а в центре будущего скотного двора– ель. Эта ель охраняет скот от эпизоотий, от опасности заблудиться в лесу и от хищных зверей и дает ему здоровье и плодовитость» [Зеленин, с.315]. «Деревцо должно было стоять в течение всего времени сборки посреди сруба.» [Бломквист, с. 132].
Все этапы строительства сопровождаются ритуальным угощением плотников [Максимов, с. 23]. Это была своего рода панацея, защита от возможного вреда. Строители могли навести на дом «порчу», поселить на новое место нечистую силу.
Закладка дома сопровождалась принесением курицы (петуха), либо коня в жертву [Зеленин, с.315]. Считалось, что дом должен быть поставлен на чью-либо голову (сравните пословицу: «Всякий дом по большу голову стоит» [ПРН, с.315]). Имеются также сведения о принесении в жертву рогатого скота. «Эволюция жертвы, замена человеческой жертвы животными, привела к тому, что жилище стало уподобляться телу жертвенного животного» [Байбурин, с.61].
Охлупни на крышах изб делались из массивного комля таким образом, что из корневых отростков вырезались голова коня, изредка птицы. Таким образом, конь был символом-оберегом; конская голова устанавливалась на вершине строения в качестве «кнеса».
Д.К. Зеленин отметил, что «русские в наружных резных украшениях жилых домов (наличниках окон, ставнях, столбах, крыше) изображают лошадиные головы» [Зеленин, с.303-305]. При защите дома особое внимание уделялось тем его частям, которые открыты внешнему миру [СД, с.118] – дверям, окнам, крыше и так далее.
Конь или пара коней, согласно мифологическим воззрениям многих народов, влекут «солнцеву колесницу». «Солнце в ведах называется конем» [ПВ,1 с.302 и сл.].
Б. А. Рыбаков отметил, что изображение коня, либо птицы в системе других знаков «на самом деле отражают дохристианские воззрения славян на природу и являются своеобразными «оберегами» от духов зла. «Солнечные знаки входили в общую систему обороны от навий» [Рыбаков, с.480].
Птица – своеобразный эквивалент коня на росписи. «Ради быстрого бега конь в народных загадках называется птицею» [ПВ,1 с.302].
Вообще, культ коня в языческой Руси имел колоссальное значение. Конь являлся «ритуальным эквивалентом человека» [Байбурин, с.64].
До сих пор сохранился известный обычай крестьян прибивать подкову над дверью.
Под дом закладывалась конская голова. В волшебных сказках эта голова выступает советчиком, а конь – своего рода защитником и помощником [Пропп, с.140]. В данном случае конь играет тотемную роль предка. В подземном царстве, согласно мифологическим представлениям славян, конь (=предок) должен был благополучно проводить каждого члена семьи в последний путь и успешно переправить через реку [Пропп, с.210]. Таким образом, дом словно «врастал» корнями в землю. Строительная жертва обеспечивала прочность, долговечность дома.
Кроме коня значимыми считались другие домашние животные и домашняя птица: курица. Петух – символ огня, очага; «в его образе переселялось самое божество» [ПВ,2 с.62]. Курицу приносили в жертву домовому, ее голову отрубали и закапывали под новопостроенный дом.
Жертвой новому строению мог быть и рогатый скот [Байбурин, с.61].
Уподобление дома жертвенному животному, по всей видимости, нашло свое отражение в цикле загадок с отгадкой «изба», например: «Стоит бычище, проклеваны бочища»; «Снаружи- рогата, изнутри комола»; «Курица на курице, а хохол на улице»; «У быка, быка прорезались бока: у быка ядра говорят» [Садовников; цит по Байбурин, с.63].