Но также необходимо упомянуть и о функциях волшебных сказок.
В. Я. Пропп считает, что:
1.постоянными, устойчивыми элементами сказки служат функции действующих лиц, независимо от того кем и когда они выполняются. Они образуют основные составные части сказки;
2.число функций, известных волшебной сказке, - ограниченно;
3.последовательность функций всегда одинакова;
4.все волшебные сказки однотипны по своему строению.
Начало сказки В. Я. Пропп определяет как “исходную ситуацию”, вслед за которой могут следовать следующие функции:
I.Один из членов семьи отлучается из дома.
II.К герою обращаются с запретом.
III.Запрет нарушается.
IV.Вредитель пытается произвести разведку.
V.Вредителю даются сведения о его жертве.
VI.Вредитель пытается обмануть свою жертву, чтобы овладеть ею или ее имуществом.
VII.Жертва поддается обману и тем невольно помогает врагу.
Эти первые семь функций: отлучку, нарушение запрета, выдачу, удачу обмана – В. Я. Пропп предлагает трактовать как подготовительную часть сказки. Следующую за ними восьмую функцию ученый считает особенно важной, так как ею и создается “движение сказки”, ею открывается завязка сказки.
VIII.Вредитель наносит одному из членов семьи вред или ущерб.
Виды вредительства предельно разнообразны, встречаются сказки, которые не начинаются с нанесения вреда. Однако, В. Я. Пропп считает, что все сказки исходят из ситуации нехватки или недостачи, что и вызывает поиски, аналогичные поискам при вредительстве. Вывод Проппа таков: “недостача может быть рассмотрена как морфологический эквивалент, напр., похищения”.
IX.Беда или недостача сообщается, к герою обращаются с просьбой или приказанием, отсылают или отпускают его. Эта функция вводит в сказку героя.
X.Искатель соглашается или решается на противодействие.
XI.Герой покидает дом.
XII.Герой испытывается, выспрашивается, подвергается нападению и пр., чем подготовляется получение им волшебного средства или помощника.
XIII.Герой реагирует на действия будущего дарителя.
XIV.В распоряжение героя попадает волшебное средство.
XV.Герой переносится, доставляется или приводится к месту нахождения поисков.
XVI.Герой и вредитель вступают в непосредственную борьбу.
XVII.Героя метят.
XVIII.Вредитель побеждается.
XIX.Герой возвращается. Возвращение обычно совершается обычно в тех же формах, что и прибытие.
XX.Герой подвергается преследованию.
XXI.Герой спасается от преследования. На этом очень многие сказки заканчиваются. Герой прибывает домой, затем, если была добыта девушка, женится и т.д. Но так бывает далеко не всегда. Сказка заставляет героя пережить новую беду, опять появляется вредитель.
XXII.Герой неузнанным прибывает домой или в другую страну.
XXIII.Ложный герой предъявляет необоснованные притязания.
XXIV.Герою предлагается трудная задача.
XXV.Задача решается.
XXVI.Героя узнают.
XXVII.Ложный герой или вредитель изобличаются.
XXVIII.Герою дается новый облик.
XXIX.Вредитель наказывается
XXX.Герой вступает в брак и воцаряется.
Этим сказка завершается. В. Я. Пропп также замечает, что в некоторых случаях действия сказочных героев не подчиняются и не определяются ни одной из приведенных выше функций. Таких случаев немного. Это те случаи, когда сказка не может быть понята без сравнительного материала, или формы, перенесенные из сказок других разрядов.
На основе вышеперечисленных наблюдений можно прийти к следующим выводам, что количество сказочных функций весьма ограниченно. Можно отметить лишь 31 функцию. В пределах этих сказок развивается действие решительно всех сказок нашего материала, а также и действие очень многих других сказок самых различных народов. Далее, если мы прочтем все функции подряд, то мы увидим, как с логической и художественной необходимостью одна функция вытекает из другой. Мы видим, что, действительно, ни одна функция другой не исключает. Все они принадлежат одному стержню, а не нескольким. [ Пропп В. Я., 1983г., стр. 118-125].
Таким образом, можно заметить, что существует большое количество сказок, в которых главными героями являются и животные, и люди. Сказки эти отличаются друг от друга не только тематически, но и всей системой своих образов, характером композиции, то есть всей совокупностью своего творческого метода, всем своим стилем. Поэтому нельзя не отметить то, что классификация Афанасьева А. Н является более правильной и точной. При анализе сказок мы будем опираться на данную классификацию.
1.4. Как мы уже отметили, в сказках главными героями могут быть как люди, так и животные, они всегда занимают центральное положение в художественном произведении вследствие его абсолютной антропоцентричности. Это обуславливает и путь интерпретации художественного текста, в основе которого всегда лежит антропоцентрический подход. Чувства, которые автор приписывает персонажу, предстают в тексте как объективно существующие в действительности (диктальные). Эмоции персонажа изображаются как особая психическая реальность. Совокупность эмоций в тексте – своеобразное динамическое множество, изменяющееся по мере развития сюжета, отражающее внутренний мир персонажа в различных обстоятельствах, в отношениях с другими персонажами. [Бабенко Л. Г., 2004г., стр. 203 - 205].
Часто автор использует зооморфные образы для придания зооморфной характеристики человеку. Зоонимы являются особыми единицами текста и относятся к числу тех его составляющих, национально-культурная обусловленность семантики которых выражена особенно ярко. Каждый зооним, представленный в сказке, обладает двумя «уровнями» значения. Первое значение может быть условно названо «обыденным», это именование того или иного животного, второе – «мифологическим», оно находит отражение в традиционной народной культуре, в фольклорных текстах, мифопоэтических представлениях. На основании этих двух «уровней» формируется стереотипный образ, который и актуализируется при использовании зоонима для зооморфной характеристики человека. По животному можно определить внешний облик человека, его поведение, его образ жизни. Заметим, что при экстенсиональном употреблении зоонима реализуется его «обыденное» значение, когда же это слово употребляется интенсиально (для прямой или косвенной характеристики кого - или чего-либо), актуализируется стереотипное представление, связанное с «мифологическим» значением имени, но не исчерпывающее его. «Мифологическое» значение и стереотипное представление оказываются национально детерминированными. Поясним сказанное на конкретном примере.
«Заяц» - животное одинаков для русского и американца, «заяц» - характеристика человека – трус для русского и быстро делающий что– либо человек для американца, «свинья» - физически или нравственно нечистоплотный человек для русского, толстый человек для японца и символ счастья для немца. Если русский называет какое-либо лицо медведем, то он обращается к соответствующему стереотипному образу, основной характеристикой которого является «физическая и/или нравственная неуклюжесть, грубость». При этом мифопоэтическое представление о медведе у русских, конечно, не исчерпывается данным стереотипным образом, оно оказывается весьма сложным и противоречивым, находит отражение в разных областях русского культурного пространства (Мишка – символ Олимпиады в Москве, медведь в гербах многих русских городов, медведь – помощник героя в русских волшебных сказках и д. р.). Волк предстает в разных культурах одинаково, вечно голодный, глупый и жадный(«DerWolfunddiesiebenjungenGeißlein»). Так же он часто становится жертвой обмана («Лиса и волк»), при этом в русских волшебных сказках сохраняется образ мудрого волка, спутника и спасителя главного героя («Иван-царевич и серый волк»). Зооморфный образ кошки в разных культурах представляется по-разному. Но нужно заметить, что кошка не является типичным сказочным персонажем, однако в колыбельных и подблюдных песнях, образ кошки представлен достаточно широко. Кошка ассоциируется с добротой и лаской в русской культуре. Совсем обратное можно увидеть в немецкой сказке «KatzeundMausinGesellschaft»,кошка предстает как льстивое и хитрое животное. Разрыв между «ближайшим» и «дальнейшим» значениями зоонима, когда он употребляется для именования (экстенсионально), вряд ли может быть значительным, но совершенно иная картина в том случае, когда это имя выступает интенсионально (коннотативно), т. е. употребляется для характеризации. При интенсиальном употреблении двустороннего имени говорящий ориентируется не на собственное представление, а на общенациональный инвариант. Например, кто-либо может любить собак, считать, что эти существа значительно превосходят человека по своим моральным качествам, но трудно представить, что в своей речи это лицо, желая дать положительную характеристику тому или иному своему знакомому, назовет его собакой. [Красных В. В., 2004г., стр. 26-28, 64, 95].
Таким образом, различные животные как сказочные персонажи предстают перед читателем в разных культурах по-разному. Каждый персонаж имеет свою специфическую характеристику, свой облик, свои определенные качества. Образ животного может употребляться для характеристики объекта (человека, предмета). Но не следует забывать о бесконечном и разнообразном мире сказки, в котором каждый персонаж может предстать перед читателем в плохом и хорошем свете. Сказка в художественных образах выражает лучшие качества разных народов и тем самым может воспитывать эти качества в тех, кто любит читать и слушать сказки. Не нужно забывать о том, что мир сказки полон вымысла и неистощимостью фантазии.
2. Тема нашей работы – «Сказочные персонажи и образы животных в немецких сказках». Для того чтобы перейти к анализу сказочных героев, нужно внимательно изучить творчество авторов, рассмотреть особенности написания данных сказок и их общую характеристику.