Необходимость создания нового термина, синтезирующего лексикографическую и энциклопедическую информацию (Кубрякова 1996: 143), в семантике которого сливались бы денотация и коннотация, "ближайшее" и "дальнейшее" значения слова, знания о мире и о познающем его субъекте объясняется в том числе и потребностями когнитологии, в частности, когнитивной лингвистики, сосредотачивающей внимание на соотнесении лингвистических данных с психологическими, для которой оперирование категорией понятия в классическом, "безобразном" представлении оказалось явно недостаточным (Бабушкин 1996: 12).
Если синтез собственно языковой и научной информации в семантике лексем, отправляющих к конкретным реалиям, в достаточной мере затруднителен и малопродуктивен (ср. вода как "жидкость заполняющая моря и реки" и её химическое и физическое определения), то в семантике имен культурных и мировоззренческих категорий подобное слияние вполне эвристически оправдано.
Пока что появление слова "концепт" в языковедческом дискурсе свидетельствует лишь о принадлежности последнего к определенной научной школе ("герменевтической", "лингвокультурологической" и пр) либо к определенному научному направлению - преимущественно когнитивному, но для того, чтобы концепт из протермина превратился в термин, необходимо его включение в конкретный "универсум рассуждения": определение в контексте соответствующей научной теории или соответствующей области знания. Не претендуя на создание оригинальной семантической теории или обогащение лингвистической науки новым термином, можно, однако, попытаться определить значение слова "концепт" так, как оно сложилось из его употребления в лингвистических текстах, тем более что определение слов, по мысли Декарта, избавило бы мир от половины заблуждений.
Utilitas expressit nomina rerum, и гносеологическая потребность могла призвать на место концепта любую лексическую единицу семиотического ряда: идею, смысл, ноэму, значение, представление и пр., как это, кстати, и происходит в языках, не имеющих этимологических дублетов, подобных "понятию" и "концепту", - в англоязычных текстах когнитивной психологии и когнитивной лингвистики здесь функционирует чаще всего mental / conceptual representation - "мысленное представление".
Слово соnceptus - позднелатинское, средневековое образование (ессlesiastique - Lexis 1993: 393), производное (причастие) от глагола соncipere - соn-сареrе "со-бирать", "схватывать", "загораться", "задумывать", "зачинать". В классической латыни соnсерtus зафиксирован лишь в значениях "водоем", "воспламенение", "зачатие" и "плод (зародыш)" (Дворецкий 1949: 195). Слово "концепт" вместе со своим производящим глаголом вошло, естественно, во все романские языки и в английский язык (фр. соncept-concevoir, ит. соncetto-concepire, исп. concepto-concebir, порт. conceito-conceber, англ. соncept-conceive), в русском же языке оно было еще и семантически калькировано, т.е. его "внутренняя форма" была воспроизведена морфемными средствами русского языка; по-(н) ятъ - по-(н) ятие (Степанов 1997: 40). В синонимической паре концепт-понятие первый член, безусловно, стилистически отмечен: в большинстве толковых словарей русского языка статья "концепт" вообще отсутствует; с пометой лог. и книжн. он фиксируется лишь в "Большом толковом словаре русского языка" (БТСРЯ 1998: 454). Как большинство греко-латинских заимствований концепт - "ученое слово", можно спокойно сказать "не иметь понятия о чем-либо", но совершенно неестественно "не иметь о чем-либо концепта" и российские "беспредельщики" живут "по понятиям", но отнюдь не "по концептам". В логико-психологических текстах русские понятие-концепт противопоставляются главным образом представлению по степени абстрактности своего содержания. По степени обобщенности неразличимы также английские concept и notion, однако в романских языках, где имеется системное лексическое противопоставление двух уровней знания - "сущностного" и "поверхностного", концепт соотносится с "сущностным знанием", передаваемым глаголами, восходящими к лат. sареrе (фр. savoir, исп. saber, ит. sареrе), а notion, nocion, nozione, сохраняя свою "этимологическую память", соотносятся с глаголами сonnaitre, соnосеr, соnоscеrе, производными от лат. соg-noscerе "узнавать", "быть знакомым".
В классическом, аристотелевском смысле определить понятие - это установить его ближайшие род и вид, что в лингвистический формулировке по сути означает описание ("расподобление") единиц некоторого синонимического ряда. В случае концепта ближайшими семантическими "соседями" оказываются понятие, (общее) представление и значение / смысл, родовым признаком которых является не просто отнесенность к области идеального, куда отправляют все абстракции, а та её часть, где мысль рефлектирует - обращается на самое себя, где субъект познания совпадает со своим объектом, а онтология этого субъекта совпадает с его гносеологией и где школярский каламбур "различие между понятием концепта и концептом понятия" (difference entre la notion de concept et le concept de notion) получает статус семантической проблемы и может быть продолжен и расширен: "различие между понятием представления и представлением понятия, концептом представления и представлением концепта, понятием значения и значением понятия, концептом значения и значением концепта... ". Отыскать differentia specifica концепта означает по существу установить, чем отличается его понятие от понятия понятия, понятия представления и понятия значения / смысла.
Как большинство новых научных понятий концепт вводится с известной долей пафоса и через когнитивную метафору: это и "многомерный сгусток смысла", и "смысловой квант бытия"; и "ген культуры" (Ляпин 1997: 16-171), и "некая потенция значения" (Лихачев 1993: 6) и "сгусток культуры в сознании человека" (Степанов 1997: 40); это - "эмбрион мыслительной операции" (Аскольдов 1997: 273). Концепты "как бы парят над их материальными и над их чисто духовными проявлениями" (Степанов 1995: 18). Весьма убедительно и подробно описываются свойства конкретных разновидностей концептов, особенно культурных (Культурные концепты 1991; Языковая личность 1996), однако так и остается неясным, является ли концепт формой понятия, представления или значения, либо же это нечто качественно от них отличное, тем более что в реальном текстовом употреблении очень часто концепт, понятие и значение функционируют как синонимы, замещая друг друга во избежание монотонного повтора.
В первом приближении отличительной чертой понятия и представления как логической и психологической категорий от значения является их безразличие к знаковому способу выражения (Войшвилло 1989: 89; Никитин 1988: 46). В свою очередь классическое понятие отличается от представления своей принципиальной безобразностью, "чистой рациональностью": его нельзя воспринять органами чувств - увидеть, потрогать, услышать и пр. (Войшвилло 1989: 98). Последовательное проведение критерия безобразности в определении понятия приводит к некоторым противоречиям: из числа понятий исключаются так называемые "общие представления", т.е. абстракции среднего уровня, отправляющие к "естественным классам" - дефиниционным видам (человек, дерево, птица и др.), которые, в принципе, схематически, в совокупности каких-то общих черт, тем не менее, могут быть визуально представлены, о чем даже свидетельствует их квалификация как "видов" (гр. eidos) - того, что можно увидеть. Тем самым из числа понятий исключается понятие по определению - "мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности и связи между ними посредством фиксации общих и специфических признаков" (ФЭС 1983: 513). И, естественно, просто переименование понятия в концепт (См., например: "Концепты - ... основная форма осуществления понятийного мышления. ., понятийный инвентарь - Худяков 1996: 102) этого противоречия не снимает. Одно из возможных решений этой проблемы было найдено в длительном средневековом (11-12 вв) споре о природе и онтологическом статусе универсалий, в ходе которого, очевидно, и возникло само слово "концепт" (сопсерtus), отсутствовавшее в словаре классической латыни. Универсалии, называемые и поныне в западноевропейской парадигме гуманитарных наук концептами (concepts - Drever 1981: 47), - это понятия высшей ступени абстракции, однопорядковые с категориями, как последние понимал Аристотель, которые отправляют либо к семантическим классам, объединяемым родовым признаком (растение, животное, мебель и пр.), либо к гипостазированным свойствам и отношениям - "абстрактным предметам" (справедливость, свобода, благо, зло и пр.). В отличие от номиналистов, отрицавших какую-либо онтологическую реальность универсалий и считавших их имена всего лишь "сотрясением воздуха", и реалистов, признававших в духе Платона единичные предметы всего лишь "тенями идей", концептуалисты полагали, что концепты - это результат абстрагирующей деятельности человеческого мышления (ФЭ 1964: 57-58). Концепт тем самым представляется сужением понятия, его разновидностью. Другое решение - трактовка концепта как предельно широкого мыслительного образования, подобного локковской "идее", включающего и понятие, и представление, и поведенческие стереотипы в качестве "редуцированных форм", в глубине которого понятие всего лишь "мерцает" (Ляпин 1997: 11, 27), возвращает поиск к исходной точке: а чем же, собственно, кроме глобальности, отличается концепт от понятия, представления, образа и пр.?