Смекни!
smekni.com

Концепт счастья (стр. 4 из 28)

Частичная утрата перцептивной полноты образа за счет "стирания" в нем второстепенных деталей, потере хроматичности и объемности - его схематизация не приводит в конечном итоге к исчезновению наглядности представления: самая общая схема паровоза на техническом чертеже, тем не менее, остается представлением (Аскольдов 1997: 271), а пропозициональная модель, вычленяющая элементы ситуации и указывающая связи между ними, гомоморфна оригиналу и, тем самым, сохраняет определенную степень наглядности.

Наглядное отображение предмета по большому счету - это форма, в которой субстанция предстает сознанию в результате апперцепции - синтезирующего восприятия органами чувств. Однако в биноме форма-материя место формы может занимать образ как "идея формы, мыслимое отвлечение от субстанции" (Арутюнова 1998: 314), а место материи здесь занимает уже смысл - семантическое, идеальное содержание. В этой семантической паре образ уже функционирует как нечто внешнее, явленное, признаковое по отношению к тому, что он замещает и представляет и приобретает черты "внутренней", семантической формы, отличной от соответствующего семантического содержания, он становится символом - образом образа. В лингвистике подобная "заместительная модель" представления разрабатывалась прежде всего А.А. Потебней, для которого представление - это "признак, по которому мы в слове обозначаем вновь познаваемое" (Потебня 1894: 31).

Представление-концепт как совокупность семантических признаков по своей активности и креативности сопоставимо с аристотелевской формой - способом внутренней организации и способом существования предмета, в данном случае семантического содержания, которому она придает индивидуальную определенность. Концепт здесь не только и не столько представляет содержание сознания, но и оформляет его, структурирует, "схватывая" и "удерживая" (ср. значение соnciреrе - "содержать" - vas concipit aquam - "сосуд содержит воду"; conceptus - "водоем" - Дворецкий 1949: 195, 197). В свою очередь форма как организующее начало и проявление сущности предмета сопоставима с моделью, отражающей структуру и функции объекта в изоморфной структуре и аналогичных функциях его мысленного образа.

Разновидностью представления как "внутренней формы" - организующего, структурирующего начала является возникшее в немецкой психологии первой четверти 20 века понятие гештальта (от нем. Gestalt - "образ, структура, целостная форма"), основанное на идее о том, что системно-структурная организация целого определяет и упорядочивает при восприятии свойства и функции образующих частей / элементов. Специфичность гештальта заключается прежде всего в присущем ему свойстве переноса: мелодия, например, как определенный гештальт звуков не изменяется при переходе из одной тональности в другую, гештальт квадрата сохраняется независимо от размера и окраски последнего, т.е. гештальт здесь выступает в качестве функционально-структурной модели, воспроизводимой в различных физических субстанциях.

Представление как способ и форма концептуализации семантического содержания обычно сохраняет свою генетическую связь с образностью - ведь "мы привыкли все, что познаем, рисовать в нашем воображении в виде картины" (Спиноза 1998: I62) и "даже имея дело с сугубо абстрактными предметами, человек стремится ввести в свои рассуждения элементы наглядности" (Войшвилло 1989: 99), а мир невидимый, интеллегибельный, которому принадлежат концепты-культурологические универсалии, как правило, стремится обрести свое "телесное воплощение" в каких-либо чувственных образах. Подмеченная В. Гумбольдтом тенденция "понятий нематериального характера" к выражению посредством "необычных метафор" (Гумбольдт 1960: 70) в когнитивной лингвистике и когнитологии получила теоретическое осмысление в концептуальной метафоре, понимаемой как основное средство нашей концептуальной системы, с помощью которого мы понимаем и воспринимаем один тип объектов в терминах объектов другого типа, как средство осмысления некоторой более абстрактной сферы в терминах более известной, обычно конкретной сферы (см.: Ченки 1996: 70, 73), где метафора представляет собой "наглядное" моделирование чувственно не воспринимаемых сущностей - форму их представления.

В принципе, метафора лежит в основе образования любых "абстрактных предметов", являющих собой гипостазированные качества и отношения: красота, свобода, любовь - все это семантически субстантивированные, т.е. представленные в образе предмета свойства и предикаты. Результатом метафоризации в конечном итоге являются и сами семантические термины "понятие" и "концепт", где этимологически постижение интеллектуальное уподобляется физическому схватыванию. Регулярность использования в языке наглядного моделирования абстрактных категорий с помощью чувственных образов (см.: Успенский 1979) дает основания определять концепт как целостную совокупность образов, ассоциирующихся с определенной абстрактной сущностью, выступающих в качестве элементов "гештальта" абстрактного имени и составляющих импликатуру его предикативно-атрибутивной сочетаемости (Чернейко 1995), т.е. концепт в таком понимании - это совокупность метафор, ассоциирующихся с определенным абстрактным именем.

Концепт-наглядно-образное представление символьного характера, сохраняющее определенное структурное сходство с объектом отображения, может рассматриваться в качестве заместителя понятия (Аскольдов 1997: 26). Образ в таком случае функционирует как своего рода "семантическая метка" - имя "архивированного файла", отправляющее к "свернутому" информационному блоку, включенному в индивидуальную систему знаний. Такое представление уже сопряжено с алгоритмом развертывания, "дезархивирования" понятия, обусловливающим способность сознания в случае необходимости восстановить информацию во всей полноте: "Мы имеем идею вещи, если даже и не мыслим о ней, лишь бы мы только были способны в данном случае помыслить о ней (Лейбниц 1984: 103). Концепт в таком понимании - это действительно "набросок однообразного способа действия и "эмбрион мысленных операций" (Аскольдов 1997: 273). В соответствии со своей внутренней этимологической формой концепт здесь - результат понимания ("схватывания") как включения новой информации в систему имеющихся знаний и способ её "свёртывания".

И, наконец, концепт определяется как основная единица национального менталитета как специфического индивидуального и группового способа мировосприятия и миропонимания, задаваемого совокупностью когнитивных и поведенческих стереотипов и установок, главной характеристикой которого является особенность мышления и поведенческих реакций индивида или социальной группы. При таком подходе из числа концептов исключаются идеальные образования, не обладающие какой-либо групповой или этнической отмеченностью.

1.1.3 Концепт - значение / смысл

Считается, что по своему гносеологическому статусу языковое значение - это промежуточное образование, занимающее серединное положение между представлением как формой образного знания и понятием как формой абстрактного мышления (Соломоник 1992: 86; Мечковская 1998: 25). Однако основным признаком, отделяющим лингвистическое понимание концепта от логического и общесемиотического, является его закрепленность за определённым способом языковой реализации. В самом деле, если понятие в логике означает не более чем обусловленный конкретными потребностями предел членения суждения на составные части (Попович 1975: 10), и "утверждающая сила мысли" не распространяется на то, что отделяет значения слов "лошадь" и "конь", "лошадь" и "кляча" друг от друга (Фреге 1987: 26), то слово есть индивидуальная физиономия понятия, от которого последнее не может отделиться, "как человек не может скинуть с себя своей физиономии" (Гумбольдт 1859: 103), а концепт как ментальное образование высшей степени абстрактности связан преимущественно именно со словом. О лингвоспецифичности концептов "свободы", "справедливости" и "истины" говорит А. Вежбицкая (1999: 434), она же определяет концепт как "смысл языковой единицы" (см.: Фрумкина 1996: 59).

Из признания концепта планом содержания языкового знака следует, что он включает в себя помимо предметной отнесенности всю коммуникативно-значимую информацию. Прежде всего, это указания на место, занимаемое этим знаком в лексической системе языка: его парадигматические, синтагматические и словообразовательные связи - то, что Ф. Соссюр называет "значимостью" и что, в конечном итоге, отражает "лингвистическую ценность внеязыкового объекта" (Карасик 1996: 4), проявляющуюся в соответствии с законом синонимической аттракции (см.: Швейцер 1978: 156) в семантической плотности той или иной тематической группы, соотносимой с концептом. В семантический состав концепта входит также и вся прагматическая информация языкового знака, связанная с его экспрессивной и иллокутивной функциями, что вполне согласуется с "переживаемостъю" и "интенсивностью" духовных ценностей. Еще одним, факультативным, но, тем не менее, высоковероятным компонентом семантики языкового концепта является "этимологическая", она же "культурная", она же "когнитивная память слова" - смысловые характеристики языкового знака, связанные с его исконным предназначением, национальным менталитетом и системой духовных ценностей носителей языка (см.: Апресян 1995, т.2: 170; Телия 1996: 230 Яковлева 1998: 45). Однако концептологически наиболее существенным здесь оказывается так называемый культурно-этнический компонент, определяющий специфику семантики единиц естественного языка и отражающий "языковую картину мира" его носителей.