Все это очень правильно и естественно. Для биологического вида сохранение характеризующих его признаков не менее важно, чем приобретение новых. В соматическом плане такую здоровую консервативную инерционность, обеспечивающую само существование вида, несет женщина. В культурном плане эта задача лежит на старшем поколении. Представители старшего поколения, по сути, должны выполнять функции Антагонистов - они должны быть хранителями сокровища. Новым Героям, претендующим на эликсир, придется доказывать, что их сила способна сломить инерцию традиций. Они, конечно, докажут свою мощь, и эволюция продолжит свой путь; но это дело молодых.[36] А дело старших - хранить традиции. Этот паттерн - результат идентификации с Антагонистом, Темным Героем мифа. Идентификации практически бессознательной, в отличие от идентификации с Героем. Именно поэтому исследователи мифов постоянно раскрывали судьбу Героя изнутри; а для Антагониста у них нашлись лишь пространные внешние описания. Не каждый злой властелин обладает привлекательностью Мефистофеля Гете или булгаковского Воланда. В немалой степени идентификация с Антагонистом обязана своей неосознанностью отталкивающему образу злодея. Как обычно, не осознается то, что не соответствует собственному идеализированному образу.
Говоря о следовании паттерну Антагониста людьми старшего поколения, я имею в виду только то, что их основная деятельность направлена не на созидание новых ценностей, а на сохранение старых. Это результат того изменения психики, которое они совершили, пройдя кризис середины жизни. Но это ни в коей мере не значит, что данный паттерн принуждает их совершать пассионарные подвиги, практикуемые Антагонистами. Как мы уже говорили, после прохождения возрастного кризиса психическая энергетика стабилизируется. Такова судьба обычного человека. Но нередко мы встречаем и природных пассионариев, витальных Героев, которые даже пройдя очередной возрастной кризис, продолжают обладать избыточной энергетикой. Они не просто руководствуются паттернами, сформированными в период перехода, но и продолжают отыгрывать их в истинно героической манере. И они сами становятся прекрасным материалом для мифотворчества. Одним из таких Героев и был Пушкин; одним из Антагонистов он стал на закате своей жизни. Пушкин даже не совершил перехода - он, как Минос, мертвой хваткой вцепился в чужое сокровище. Суть истинного Антагониста - одержимость и обреченность.
Нормальный человек, пройдя кризис середины жизни, побеждает Дракона и возвращается с сокровищем - традициями этноса. Он наконец-то окончательно вживается в общество, принимает и его ценности, и свои обязательства их хранить. Эта победа совсем не похожа на все предыдущие. Более того - при прохождении кризиса середины жизни победа очень похожа на поражение. И поражение также легко принять за победу. Критерием здесь может служить то, что Греймас назвал «общественным договором». «Беда / недостаток» мифологемы соответствует расторжению этого договора, а «возвращение» - восстановлению договора на новом уровне. Победа (т.е. возвращение) как раз и характеризуется вовлеченностью человека в новые общественные отношения. А поражение (невозвращение) соответствует забвению общественного договора, активизации эгоизма. На любом исходе кризиса середины жизни лежит тень Антагониста; и победа, и поражение ведут к одной установке - хранить. Но победитель хранит общее - и для всех, а невозвращенец - лишь для себя - и не принадлежащее ему.
В кризисе середины жизни Пушкин не просто свернул с пути Героев - он даже не был готов к нему. Исход был предопределен - ведь поэт так и не завершил свой предыдущий переход. Вспомните трагическую судьбу князя Гвидона. Пушкин создал семью, хотя не прошел соответствующую трансформацию. Время шло, семья росла и развивалась, и вместе с ней рос ком нерешенных (неразрешимых) проблем. Розанов прав - надо было в кого-то стрелять, хоть это и бессмысленно. Но если в жизни что-то не так (все не так), и не ясно - отчего, то узел проблемы неосознанно хочется привязать к чему-то конкретному, найти своего «абсолютного врага». И назначить его источником и виновником всей твоей боли и тоски. А дальше - проще: «в граненый ствол уходят пули», и пошло-поехало…
И еще одно замечание. Хотя паттерн хранителя для подавляющего большинства людей второй половины жизни является полезным и даже необходимым - но вопреки этому, стареющие Герои иногда совершают свои переходы поистине героически. Ряд блестящих подтверждений этому собран в книге Наранхо «Песни просвещения». Это путь немногих избранных, но он возможен. И мы ждем такого перехода от каждого великого поэта, и разочаровываемся, когда вновь встречаем очередного Антагониста.
Вопль тридцатилетнего Пушкина в конце шестой главы:
Так, полдень мой настал, и нужно
Мне в том сознаться, вижу я,
поразительно похож на вопль Данте:
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу…[37]
Переживая кризис середины жизни, Пушкин мог совершить истинную трансформацию, мог написать русскую «Божественную комедию». Но он так и не завершил свой переход. Вот где убийственно откликнулось невозвращение князя Гвидона. Пушкин остался в надире своей мифологемы, остался, как генерал-Антагонист, как хранитель молодой жены-красавицы.[38] Но все Антагонисты обречены, и Пушкин лучше других понимал это. Есть что-то скорбно-величественное в его гордом полете навстречу неизбежной судьбе.
На Черной речке русская литература понесла невосполнимую утрату. Но свою «Божественную комедию» мы потеряли гораздо раньше, за семь лет до рокового выстрела. Неприятие любых аспектов своей фактичности неизбежно сужает горизонт человека, ограничивает сферу его свободы. Пушкин должен был принять неумолимость потока жизни, принять неизбежность новой социальной роли. И совершить свой главный переход, ведь переход поэта - это новый миф для его соотечественников. А он все еще считал себя Героем-любовником, хотя стал уже отцом четверых детей, хотя начал уже лысеть и седеть. А когда он понял, кто есть кто, было уже поздно.
[1] Не следует забывать, что концепция цельности бытия-к-смерти была сформулирована и всесторонне проработана Мартином Хайдеггером. Камю только популяризировал ее - но делал он это со всем своим писательским гением. В результате эта проблематика получила широкую известность - благодаря работам Камю и именно в его формулировках.
[2] В.Высоцкий «О фатальных датах и цифрах», с./с. в 2 т., М., 1991, т.1, стр.354.
[3] См. К.Лоренц «Агрессия (так называемое "зло")».
[4] В языке есть слова-«сцепки», когда звучание одного слова практически всегда тут же ассоциативно загружает в память второе слово из этой связки (помело - ведьма, Минин - Пожарский, Троцкий - политическая проститутка). В прикладном психоанализе «архаичный» стоит в жесткой сцепке с «инфантильный» (по принципу - «онтогенез в общих чертах повторяет филогенез»). Мифический образ отца-Антагониста позволяет гораздо острее воспроизвести эдипальную ситуацию, чем образы других замещающих фигур.
[5] См. О.Ранк «Миф о рождении героя» и О.Ранк, Г.Закс «Психоаналитическое исследование мифов и сказок» в кн. «Между Эдипом и Озирисом», Львов, 1998.
[6] Стоит отметить, что все отсылки к тотемизму в данной работе служат не доказательством, но лишь иллюстрацией. Перечисленные способы передачи тотемов (патрилинейные) не только не единственные, но даже не самые распространенные.
[7] Любовь и защита также являются отцовскими функциями. Но после расщепления отцовского образа у Антагониста остались лишь «негативные» атрибуты.
[8] О.Ранк «Миф о рождении героя», в кн. «Между Эдипом и Озирисом», Львов, 1998, стр.191.
[9]М.-Л. фон Франц«Психология сказки», СПб, 1998, стр.177.
[10] А вследствие инцестуозности этой семьи даже дважды дядя - по отцу и по матери.
[11] Имя Гор, означающее «небо» или «высота», было популярно среди египетских богов и требовало расширения. Героя-Гора, сына Осириса, сумевшего победить Антагониста Сета, звали, как мы уже говорили, Гор-са-Исет, т.е. Гор - сын Исиды.
[12] В гневе Гор отрубил матери голову. Тот (Джехути) не смог вернуть на место голову Исиды и заменил ее коровьей головой.
[13] Ф.Ницше «Чем я обязан древним», с.с. в 2 т., «Сирин», 1990, т.1, стр. 417.
[14] Л.Гумилев «Этногенез и биосфера Земли», Л., «Гидрометеоиздат», 1990, стр. 329.
[15] Повышается не внутренняя энергетика, не общее количество либидо. Идет высвобождение именно свободного, несвязанного либидо, снимаемого с отвергнутых (в ходе возрастного кризиса) объектов (при этом связанное либидо, соответственно, убывает). Избыток свободного либидо и делает иницианта Героем.
[16]PeterAnspach, «EvilOverlordList» - www.eviloverlord.com/lists/overlord.html или на русском в переводе Алексея Лапшина - www.sf.coast.ru/ao/ao-10/main/darklord.html. А недавно, благодаря переводу Кайла Иторра, в «Кодекс Темного Властелина» добавилось еще 131 правило - www.lrpg.ru/projects/mordor/humor_kod.htm.
[17] Считается, что даже такой монстр уязвим - если мать спрячет сына, а отцу для проглатывания подсунет спеленатый камень. В действительности, конечно, сам любящий отец «щадит» сына; но эдипальный психический расклад мальчика грузит на отца весь негатив, который ребенок видит в обоих родителях, а все хорошее в отце приписывает матери.