В июле 1973 в Ницце был открыт музей «Библейское послание», разместившийся в задуманном Шагалом здании, украшенном его работами; правительство Франции придало этому своеобразному шагаловскому «храму» статус национального музея.
50 «Ліве» крило німецьких експрессіоністів Г. Гросс, О.Дикс, Г.Л.Грундинг
Основной художественный принцип экспрессионизма, оказавшего большое влияние на искусство ряда стран Центральной Европы,— передача, точнее, выражение субъективного отношения художника к тому, что его волновало,— составлял, по мнению некоторых его апологетов, вклад «германского духа» в новое европейское искусство. Однако экспрессионизм был не столько четко определенной художественной системой, сколько некоей общей тенденцией, воплощавшей кризис духовной культуры Германии тех лет, растерянность представителей буржуазного гуманизма перед трагическими противоречиями эпохи. Часть наиболее общественно-прогрессивных художников и теоретиков экспрессионизма были охвачены искренним отчаянием, проникнуты ненавистью к злу и жестокости, господствующим в окружающем их мире. Им были чужды самодовлеющие поиски чистой формы, характерные для многих других модернистических течений. Они стремились к духовно содержательному искусству, раскрывающему трагедию человека в современной им жизни. Но исторический пессимизм мировоззрения, болезненный субъективизм, неверие в силы разума, отказ от реалистических основ искусства предопределили неспособность мастеров, подчас талантливых, найти в пределах экспрессионизма как направления положительное и художественно убедительное решение тех проблем, которые жизнь ставила перед искусством. Искусство экспрессионизма оставалось симптомом болезни, переживаемой обществом, а не художественным осознанием подлинных социальных причин этой болезни, не эстетической формой борьбы с ней. Для большинства немецких художников, связанных с экспрессионизмом, характерно переплетение призрачного и реального, субъективно-произвольного и отвлеченно-символического. Тем не менее неправильным было бы зачислять полностью и безоговорочно в разряд явлений антиреалистических творчество художников, связанных с экспрессионизмом, но у которых в той или иной степени оставалось очень значительным, а иногда и доминирующим острое, глубоко пережитое критическое и порой социально-критическое восприятие капиталистической действительности (например, в творчестве Г. Гросса, О. Дикса). Это не должно исключать опасности недооценки в целом отрицательного влияния экспрессионизма. Не случайно наиболее значительные работы Дикса и особенно Гросса связаны с их отходом от дадаизма и сюрреализма, которым они отдали дань в молодости, с их, так сказать, выходом за пределы экспрессионизма как творческого направления. Правда, в творчестве Отто Дикса (р, 1891) безумный ужас перед отвратительным ликом войны и смерти оттесняет на второй план элементы социального протеста и относительно более реальные по форме и человечные по настроению произведения, как, например, «Мать с ребенком» (1921; Дрезден, Галлерея). В лучших же работах Георга Гросса (1893—1959), отличающихся резким и беспощадно злобным гротеском, удивительно выразительно бичуется циничная жадность, звериная тупость нуворишей, раскрывается жестокость и злобность капиталистического мира. Такова его «Муштра» (1923), одно из самых ярких разоблачений милитаризма. Графика Гросса — не только полный социального пафоса обличительный документ, но сильное в самой своей грубой резкости, ненависти к «красивому» и глубоко симптоматическое для эпохи художественное явление. В противовес официальному искусству нацизма в Германии подпольно боролось реалистическое демократическое искусство, связанное с антифашистским движением. Оно развивало традиции немецкого революционного искусства 20-х гг. Вне Германии возникли антифашистские объединения эмигрировавших художников («Свободный немецкий союз художников» во Франции, «Свободная немецкая лига культуры» в Англии и др.). В Германии активно боролись художники-коммунисты, бывшие члены Ассоциации революционных художников Германии — Фриц Шульце, Альфред Френк, Ганс и Леа Грундиг и другие.
В произведениях, созданных в этот период, сатирическое разоблачение клики фашистов звучит вместе с призывом к борьбе, страшные картины действительности переплетаются с видениями грядущих, народных бедствий. Наряду с героическими образами, восходящими к творчеству Кете Кольвиц,— циклы ксилографии «Герника» и «Другой фронт» (1937) Р. Шмидхагена, «Вопреки всему» (1934) Г. Кралика, «Капитализм» (1932) Ф. Шульце — возникают произведения остросатирические, языком иносказания бичующие позорное время. Это графические циклы «Звери и люди» (1935—1938) Г. Грундига, «Под знаком фашистской свастики» (1935—1937) и «Война угрожает» (1935—1937) Л. Грундиг, иллюстрации А. П. Вебера к антифашистской брошюре «Гитлер—рок Германии» (1932) и многие другие.
51 Традиції експресіонізму у сучасному мистецтві Німеччині
Поиски образа современного человека из народа, характерные для неореализма, нашли у прогрессивных художников Германии наиболее яркое выражение в живописи. В первые годы после разгрома фашизма главной темой живописи были страдания народа, разрушения, причиненные войной, которая была навязана фашизмом немецкому народу. Тема страдания, необходимость выразить весь ужас, пережитый отдельной личностью, ее возмущенный протест вызвали к жизни традиции экспрессионизма, возродили экспрессионистическую живопись — скоропись душевных страданий личности, выплескивающуюся во внешний мир едва понятными субъективными образами. Характерно, что О. Дикс в эти годы возвращается к своим ранним экспрессионистским опытам. Им созданы полотна «...Новая жизнь цветет из руин» (1946), «Инвалиды среди развалин» (1949) со всеми присущими «искусству руин» атрибутами: груды развалин, трупы, калеки, изуродованные войной. Темы войны, разрухи проникают даже в жанр натюрморта, например «Накрытый стол» (1949), «Корзина с фруктами на фоне руин» (1959) В. Гейгера.
Послевоенные немецкие экспрессионисты остро чувствовали атмосферу морального банкротства и бездуховности, и это роднит их с коллегами-современниками из других стран. Но в Германии общее состояние усугублялось еще и горечью поражения и ужасающим экономическим состоянием (см. все тот же «Черный обелиск»). А потому искусство здесь оказалось особенно отчаянным. Горький цинизм, яростная сатира, мизантропия, чувство разочарования и бессильного страха, желание докричаться до современников и неверие в возможность что-либо изменить — весь этот противоречивый клубок эмоций со всей экспрессивной силой воплотился в работах Отто Дикса, Георга Гроса (6), Макса Бекмана и их коллег.
В отличие от прочих направлений, описанных в этом спецвыпуске, экспрессионизм никогда не был единым художественным движением, и даже стилистически его последователи различаются весьма заметно. Это прежде всего некая эмоциональная «позиция» — состояние смятения, почти отчаяния души перед лицом безразличного, жестокого и катящегося в тартарары мира, а уже потом — художественное течение. Не случайно многие художники-экспрессионисты не входили ни в какие объединения, а оставались одиночками, тем не менее разделяя с их участниками и особенности художественного восприятия, и выразительные средства, и общее эмоциональное состояние, и социальный пафос.
При этом, что характерно, «экспрессионизм, оставаясь вполне национальной школой, был универсальной тенденцией, коснувшейся всего ХХ века» (М. Герман). Долгое время в разных странах продолжали решать одинаковые художественные задачи: изобразить собственные переживания, чувственный, эмоциональный и даже духовный опыт с максимальной степенью выразительности, не стараясь соблюсти буквалистскую точность в передаче натуры — в формулировке Михаила Германа «деформация видимого во имя выражения внутреннего».
Как острил писатель Рудольф Блюмнер, «стоя перед картиной, написанной экспрессионистом, никогда не говорите, что дом на ней «покосился» или «искривлен»: перед вами не дом, а картина».
Естественно, что для сходных задач применялись сходные изобразительные средства: «повышенное напряжение цветовых контрастов, выявление структурного костяка предметов, обострение контрастов... усиление энергетики формы путем деформации и использования открытых кричащих цветов, гротескная передача лиц, поз, жестов изображенных фигур — характерные черты экспрессионистского языка в изобразительных искусствах» (Л. Бычкова).
Эти задачи и приемы оказались столь созвучны безумному ХХ веку, что были востребованы во множестве самых разных художественных направлений, включая такой странный яркий конгломерат двух противоположностей, как абстрактный экспрессионизм. И сегодня в экспонатах почти любой художественной выставки почти в любой стране можно увидеть отголоски того пламени, которое давно пылало в душах нескольких немцев и австрийцев. Как бы возмещая краткость своей официальной истории, экспрессионизм прожил долгую жизнь в искусстве ХХ века.
52 Античні мотиви у творчості А.Бурделя. (1861 — 1929)
Эмиль Антуан Бурдель родился на юге Франции в городе Монтобане. Его отец был столяром, дядя — каменотёсом, один дед — пастухом, другой — ткачом. Через много лет, став скульптором, Антуан Бурдель сказал: «Я леплю на простонародном наречии».
Городской муниципалитет послал талантливого юношу учиться в Школу изящных искусств в Тулузе, а затем в Париж. Однако академические правила тяготили Бурделя. Вскоре он покинул школу, лишившись стипендии, и начал поиски новых учителей. Так произошла его встреча со скульптором Жюлем Далу (1838—1902). Возможно, именно Далу представил своего ученика знаменитому мастеру Огюсту Родену. Примерно с 1890 г. начались их многолетняя дружба и сотрудничество. Вначале Бурдель лишь учился у Родена, вникая в особенности его техники и видения формы. Затем, завоевав доверие мастера, он получил право переводить гипсовые и глиняные модели в мрамор и бронзу. Именно через руки Бурделя прошла отливка скульптурной композиции «Граждане Кале»: он принимал изготовленные фрагменты памятника перед установкой в 1895 г. Молодой скульптор участвовал также в создании памятника Бальзаку. Работы этого периода несут печать роденовского стиля: пластичность, стихийность, чувственность.