Трикстер как мифологический персонаж может быть охарактеризован перечислением ситуаций, в которых он действует.
Образ зайца Коча у коми, сохраняющий двойственный характер, популярен в волшебных, кумулятивных сказках и сказках про животных. В волшебных сказках Коч — чаще всего помощник, приносящий живую воду, помогающий делом или советом в благодарность за оставленную ему героем жизнь, иногда же является одной из ипостасей антагониста, в сказках про животных — страдающий герой или наоборот трикстер. Известно несколько вариантов традиционного сюжета о мыши, съедающей лису, волка, медведя и др., где заяц-трикстер её замещает. В кумулятивных сказках и детском фольклоре, сохранивших архаические мифологические мотивы, Коч, в качестве самостоятельного героя, проявляет присущую этому животному сноровку, ловкость и хитрость, и часто упоминается наряду с такими сказочными персонажами, как Сын Солнца, Дочь Солнца, Бык Месяца и т.д. В сказке «Лиса и Мерин», заячье молоко пьёт «Сын Солнца», чтобы обрести силы, необходимые для выведения из небесного хлева «Быка Месяца». [6;83]
Возможность подобной систематизации мифологических персонажей связана с простотой их психологической характеристики. Последняя создается на основе двух главных оппозиций: свой – чужой и обладающий - не обладающий способностью одерживать верх. Простейшая система персонажей представляет собой треугольник, в углах которого находятся герой (свой, сильный), противник (чужой, сильный) и неудачник (свой, слабый). Четвертое сочетание (чужой, слабый) не имеет для развития действия большого значения.
Типы удобно представить в виде образующего круг спектра значений. На одной стороне - чудовища, чья единственная функция - пожирать неудачников и быть побежденными героем. Менее враждебны и одновременно более могущественны неуничтожимые духи природы, например, хозяин или хозяйка животных, грозы, моря и пр. Герою удается обмануть хозяина, избежать его гнева, неудачнику - не удается. Двигаясь через мифологический спектр в другую сторону от чудовищ, мы достигаем разного рода «мелких бесов» - чужих, но почти нестрашных и описываемых комически. От этих персонажей логичен переход к неудачнику, а от неудачника снова к герою.
Слабые персонажи (неудачник и слабый противник) нередко бывают смешными, сильные – нет. Если сильный персонаж (герой или противник) выглядит смешно, то это маскировка, и тем, кто поверил в нее, приходится плохо. Герой, однако, часто выступает в образе шутника, провокатора, который дурачит других. Из анализа сотен связанных со смехом эпизодов индейских и сибирских мифов следует, что рассмеявшийся в ответ на попытку его рассмешить персонаж гибнет или лишается ценностей, которыми владеет. Когда герой прибегает к трюкам и фокусам или ставит себя по видимости в комическое положение, то это лишь помогает ему одержать верх. Если же противник действительно смешон, то он также и слаб. Гибель преследователя часто вызвана тем, что он совершает поступки, не совместимые со здравым смыслом (пытается выпить реку, лезет на дерево ногами вперед и т.п.).
Обычно трикстером именуется любой персонаж, для которого характерно трюкачество, создание абсурдных и комических ситуаций. Естественно, что без трюков трикстера нет (это предполагает этимология термина), но следует называть трикстером не любого плута-озорника, а такого, в чьем образе противоречив набор основных свойств – сильный и слабый, свой и чужой. Трикстер то выигрывает, то проигрывает в результате своих проделок, творит то добро, то зло. Он воплощает собой «ум без чувства ответственности» и совмещает полярные свойства обоих братьев-близнецов. В отличие от героев, противников и неудачников, трикстеры располагаются не по периметру упомянутого выше круга значений, а внутри него.[101;16]
Создание характерного для трикстера противоречивого образа невозможно без циклизации эпизодов вокруг определенного имени. В Америке и у палеоазиатов преобладают зооморфные персонажи, у большинства народов Сибири – антропоморфные. Животные как персонажи фольклора, ассоциируемые не с особью, а с видом и поэтому неуничтожимые, легко оказываются центрами циклизации. Некоторые антропоморфные персонажи, чьи имена хорошо известны носителям традиции, в данном отношении аналогичны животным. Среди антропоморфных есть персонажи, при обозначении которых имя нарицательное выступает в качестве собственного (Старик у черноногих, Мальчик-хвост у бурят и монголов), а есть безымянные, либо носящие редкие имена. В некоторых эпизодах обычно участвуют животные и антропоморфные персонажи с популярными именами, тогда как в других – безымянные. Сочетание в одном лице серьёзного культурного героя и трикстера, вероятно, объясняется не только фактом широкой циклизации сюжетов вокруг популярных фольклорных персонажей, но и тем, что действие в этих циклах отнесено ко времени до установления строгого миропорядка — к мифическому времени. Это в значительной мере придаёт сказаниям о трикстерах характер легальной отдушины, известного «противоядия» мелочной регламентированности в родоплеменном обществе, шаманскому спиритуализму и др. В типе трикстера как бы заключён некий универсальный комизм, распространяющийся и на одураченных жертв плута, и на высокие ритуалы, и на асоциальность и невоздержанность самого плута. Этот универсальный комизм сродни той карнавальной стихии, которая проявлялась в элементах самопародии и распущенности, имевших место в австралийских культовых ритуалах, римских сатурналиях средневековой масленичной обрядности, "праздниках дураков" и др. Советский литературовед М. М. Бахтин считает подобную «карнавальность» важнейшей чертой народной культуры вплоть до эпохи Возрождения. Каскет, персонаж многих кетских мифов и сказок, обладает способностью чудесных превращений (в горностая, коня и других животных) и умением создавать лес для спасения от преследования. Учитывая как сибирские аналогии, так и популярность трикстерских мотивов на западе и северо-западе Северной Америки и их относительную редкость в Южной, можно предположить, что мотивы связаны не с самым ранним этапом заселения Нового Света. Многие из эпизодов, общих для «циклов» Ворона и Койота, встречаются на территориях, далеких от зоны контакта между этими образами на северо-западе Северной Америки. Таковы «Неумелое подражание», «Дичь танцует вокруг охотника», «Расстройство желудка», «Мнимый младенец» и др. Объяснить подобное распространение недавним заимствованием, постепенной диффузией затруднительно. Скорее всего, мотивы древнее, чем сами «циклы». Но хотя в большинстве эпизодов группы 1 протагонистами могут быть как Койот/Лис(а), так и Ворон(а), существуют и исключения. Они особенно показательны в случае с теми мотивами, которые зафиксированы широко, в Евразии и в Америке, однако в Северной Америке и на Дальнем Востоке стабильно связаны либо с Койотом/Лисом, либо исключительно с Вороном. В частности характерный для «вороньего» цикла и известный от Вьетнама до Южной Америки мотив «Неудачной раскраски», вовсе не имеет параллелей ни в ареалах преобладания Койота/Лиса, ни на территориях к востоку от Скалистых Гор, где Койот не представлен, но сам набор «трюков» совершенно такой же, как и на западе США. В фольклоре аборигенов Австралии есть трикстер-Ворон, близкий палеоазиатскому и индейскому, но нет четвероногого трикстера, сопоставимого с Лисом – Койотом. Можно предположить, что при всей близости трикстерских комплексов Койота/Лиса и Ворона, последний обособился все же очень давно и включил элементы иного происхождения, нежели легшие в основу большинства североамериканских мифологий.[100;74]Иной круг проблем возникает в связи с мифологией Мезоамерики. В силу жанровой специфики источников колониального времени в них вряд ли могли попасть трикстерские истории с зооморфными протагонистами, а позже местный фольклор испытал сильное воздействие европейского. Все же, похоже, что зона распространения трикстерских мотивов, типичных для запада Северной Америки, не идет дальше западной Мексики. У чибча Центральной Америки их тоже нет. У майя имеются параллели с Юго-Востоком США (трикстер Кролик). Что касается мотива «Ученик грома», то ближайшие аналогии ему обнаруживаются на Дальнем Востоке, но есть они и в Европе. В Мезоамерике велика концентрация мотивов (не трикстерских), имеющих параллели от Алтая до Тихого океана. Таковы ассоциация сторон света с разными цветами спектра, представления о грозе как о змее, а не птице, образы водоемов из крови и слез и собаки как сторожа или проводника в мире мертвых, истории о зайце с рогами оленя, о неведомой хозяйке в шкуре собаки. Если опираться только на эти факты, можно было бы заключить, что в заселении Мезоамерики участвовали несколько иные популяции, нежели те, что составили основу индейского населения, как востока Южной Америки, так и запада Северной. Среди зооморфных протагонистов особенно типичны Койот и Лис(а). В ряде североамериканских мифологий трикстеры образуют пару, члены которой либо сотрудничают, либо обманывают друг друга. Если даже основной персонаж подобной пары не ассоциируется с лисой или койотом, то Лисом или Койотом часто является второй, дополнительный персонаж (напр. Защемленный деревьями). Это еще более расширяет зону Лиса/Койота как трикстера. Она охватывает всю северную Евразию (в том числе Камчатку с Чукоткой), запад Северной и юг Южной Америки. Вне ее - северо-запад Северной Америки, где господствует Ворон, и юго-восток этого континента – область Кролика. Ворон и Кролик, однако, часто представлены в тех же эпизодах, в которых на других территориях действуют Койот, а также Норка, Сойка, Росомаха и пр. Связь конкретных мотивов с Трикстером как определенным типом персонажа выражена более явно, нежели их связь с определенной видовой характеристикой трикстера. Что касается антропоморфных протагонистов, то в рассматриваемой серии текстов они носят известные имена, повторяющиеся во множестве эпизодов. Сами эпизоды, связанные с этими персонажами, те же, что и связанные с зооморфными протагонистами. Антропоморфные протагонисты преобладают у центральных алгонкинов и сиу от Великих Равнин до Онтарио. Алгонкинский трикстер ассоциируется с кроликом (у оджибва) и с сойкой (у кри, потауатоми, фокс и др.), а собственно сиу (санти и тетон, иногда также родственные им ассинибойн) называют его Пауком. Реально, однако, зооморфные признаки в этих образах незаметны. Для алгонкинских персонажей с именами типа Нанибожо, Манабозо, Венебожо, Вемикус и т. п. соответствующая словоформа не всегда значит «кролик». Там распространен мотив похищения огня/тепла/лета/солнца. В Северной Америке похитителем огня, добывшим его для людей, чаще всего является трикстер (соответственно Ворон, Койот, Кролик и пр.). В Центральной и Южной данный мотив обычно связан с иными протагонистами, нежели другие трикстерские эпизоды.