Большинство этих мотивов сконцентрировано в северо-западных, западных и центральных областях Северной Америки. Двух мотивов с целиком совпадающими ареалами нет, но заметны некоторые обычные варианты ареального распространения, в частности Средний Запад – запад США, Аляска – Плато, Аляска – Равнины, Плато – Юго-Запад. Ряд мотивов представлен в Сибири, Японии, Мезоамерике и Южной Америке. В северной Евразии за пределами северо-востока протагонисты обычно антропоморфны и не являются персонажами сказки о животных. В Южной Америке протагонистами нередко выступают Лис (на юге), Опоссум, Ягуар, Муравьед, Черепаха, а также Месяц и Солнце (восточнее Анд). С точки зрения типологии «настоящие» трикстеры встречаются в Северной Америке, в северо-восточной Азии и на юге Южной Америки - преимущественно в Чако, а также в Патагонии, на юге Центральных Анд и в немногих районах, прилегающих к Андам с востока. Североевразийские зооморфные персонажи также могут быть отнесены к числу настоящих трикстеров, хотя некоторые эпизоды, в которых они представлены, в Америке не известны или же неотличимы от поздних европейских заимствований и здесь не рассматриваются. Близкий североамериканскому антропоморфный трикстер отсутствует у тунгусов и якутов, но в Западной Сибири появляется вновь. В Мезоамерике, во всяком случае, у майя, как будто прослеживается образ трикстера-Кролика, набором мотивом близкий к Кролику на Юго-Востоке США, однако сильный европейский суперстрат затрудняет реконструкцию местного фольклора доиспанской эпохи. Параллели североамериканским трикстерским эпизодам на востоке Южной Америки связаны с персонажами, приближающимися по типу либо к героям, либо к противникам.
В Калифорнии с прилегающими районами Юго-Запада и Большого Бассейна Койот оказывается настолько мощным центром циклизации эпизодов, что с ним здесь бывают связаны почти любые мотивы.
Мотив «Украденная снасть» представлен на северо-западе Северной и на востоке Южной Америки. Это либо преобразователи-путешественники, превращающие абсурдный мир в нормальный, либо персонажи близнечной пары «герой-неудачник», включая пару Солнце – Месяц. Мотив «Девушки в поисках жениха» близок мотиву «Подмененного мужа», но трикстерскими чертами здесь наделены нехарактерные для нее персонажи. В ареале Плато это чаще всего не Койот, Норка, Сойка, Южный Ветер, а Скунс и Сова; от Скалистых Гор до Атлантики – Сова или водоплавающая птица. Если обычный местный трикстер (например, Ишиинки у айова) и фигурирует среди участников действия, то на подсобных ролях. Девушки в поисках жениха не известны ни палеоазиатам, ни индейцам Северо-западного побережья, но популярны в Амазонии. Единственные параллели в Старом Свете – у айну и орочей. Мотив Жених проникает к невесте распространен преимущественно в пределах тихоокеанского пояса Нового Света. Внешне он близок мотиву Мнимый младенец, тем более что в обоих случаях протагонист выступает в роли не собственно трикстера, а героя. Разница в том, что «трюк» с добыванием ценностей в мотиве Мнимый младенец (во всех его вариантах - с Вороном, с Койотом и с самодийским антропоморфным протагонистом) вписывается в последовательность других трикстерских действий соответствующих персонажей, тогда как «трюк» с превращением в птичку не является для протагонистов типичным и не меняет их основной характеристики как героев (сильных, своих). Показательно, что у коряков и ительменов этот мотив связан не с Вороном, а с его сыном, который противопоставлен отцу именно как герой трикстеру, а в ареале Плато мотив не связан ни с Койотом, ни с другими местными трикстерами.[1;122]
Эпизоды с широким распространением в Северной и в Южной Америке при отсутствии в Мезоамерике и в Центральных Андах. В Евразии встречаются редко. Антропоморфные протагонисты не принадлежат к числу тех, вокруг которых происходит циклизация мифов. Зооморфные – разнообразны и иные, чем в эпизодах других групп (Рябчик, Комар, Кайман, Летучая Мышь, Рысь и пр.). Повествование часто завершается метаморфозой первопредка в животное, птицу, лесного духа. Типологическая характеристика протагонистов ближе к противнику, чем к герою - вплоть до превращения в опасного монстра. Это касается как ассоциации персонажей с демоническими существами и «хтоническими» животными (кайман, муравьед), так и общей тональности повествования – устрашающей, а не комической. Примером служит мотив Закупоренные отверстия. В Северной Америке и в Чако «пациентом» птиц является трикстер-Лис, а в Амазонии (у мачигенга) - чудовищный ягуар, что совершенно меняет смысл эпизода.В австралийских мифологиях герой, противник и неудачник обозначены менее четко, чем в Северной Америке и тем более в Евразии. Повествования столь насыщены необъяснимыми поворотами действия, странными превращениями, мотивами, связанными с телесным низом, что последовательность герой-трикстер-противник превращается в почти нерасчленимый континуум. Возможно, что аналогичные мотивы в Новом Свете являются наследием раннего периода в заселении Америки. Подобному допущению соответствует то, что они хорошо представлены на востоке Южной Америки, то есть в наиболее изолированном от дальнейших влияний из Азии регионе.Итак, в этиологических мифах образ культурного героя и трикстера представляет собой единое целое, что обусловлено присущим архаической ментальности синкретизмом. Их разделение является результатом более поздних этапов мифотворчества, например двое братьев-близнецов, один из которых совершает полезные для людей поступки, а другой – вредные. Антисоциальные, эгоистические, девиантные качества героя-трикстера отделяются и живут отдельной жизнью в качестве бога-плута, хитреца сказок про животных, низкого героя волшебных сказок. Таким образом, образ трикстера следует воспринимать в качестве второй натуры, иной ипостаси. Как мы видим на примере палеоазиатского Ворона, «трикстер» – это воплощение его определенных качеств, связанное с характером действий, точно так же, как и «культурный герой». Более того, в наиболее архаичных мифах культурные герои добывают определенные объекты с помощью кражи, а представление о трикстере как о пародийном дублере или о брате-антагонисте демиурга является вторичным.
2.2 Рефлексия как узловая коллизия трикстериады
Трикстериада занимает в фольклоре весьма заметное место. На трюках построены многие мифы и архаические сказки, практически все сказки о животных и сказки об одураченном черте, анекдоты о ловких ворах, об обманных договорах и т. д.; наконец, одна из узловых коллизий волшебных сказок, а именно «подвох» имплицитно предполагает трюк. Действие, которое в одном мифе является «трюком», в другом может быть связано, например, с превращением человека в чудовище. Обычно из текста ясно, о чем идет речь, но по формальным признакам отделить «трагическое от смешного» чаще всего затруднительно. Рассматривая эпизоды, предусматривающие обман, девиантное поведение, нарушение пищевых правил, поскольку проанализировать все мотивы такого рода во всех текстах невозможно, необходимо остановиться на тех, которые распространены особенно широко.
Кетский Каскет, энецкий Дëа, ненецкий Ëмбу и мансийский Эква-пыгрись не просто типологически напоминают тлинкитского Ворона, сэлишского Норку или патагонского Лиса, но, скорее всего генетически с ними связаны. Об этом свидетельствует идентичность тех трюков, в которых они участвуют (например, симуляция смерти с целью есть в одиночестве).На западе от Скалистых гор - от бассейна Колумбии до бассейна реки Фрезер распространен миф о трикстере, убеждающем своего сына или внука взобраться на дерево, чтобы добыть перья птиц, гнездящихся на верхушке. С помощью магического средства он заставляет дерево расти, так что герой не может спуститься и в итоге оказывается заброшенным в небесный мир. После множества приключений ему удается вернуться на землю, где трикстер принял физический облик героя, чтобы обольстить его жен. В отместку герой подстраивает падение своего злого родителя в реку, течение которой выносит его к морю, где эгоистичные сверхъестественные женщины держат взаперти лососей. Эти женщины спасают тонущего трикстера и приглашают его к себе. А тот хитростью разрушает их запруду и освобождает рыбу. С этого времени лососи свободно путешествуют и ежегодно поднимаются по рекам, где индейцы ловят и едят их.Как показал анализ, трюки Ворона группируются вокруг темы «добывание объекта» (светил, огня, пресной воды, гарпуна и т. д. в мифах творения, где Ворон является культурным героем, или пищи для самого себя в мифологических анекдотах о Вороне-трикстере). Глубинный семантический уровень этих текстов составляют предикаты добывание, отчуждение и похищение, которые предполагают, кроме основной роли героя-добытчика, еще и роль его антагониста - хранителя объекта или соперника в потреблении добычи. На них в основном и направлены действия Ворона, который, чтобы облегчить себе доступ к объекту, стремится устранить контрагента или ограничить его активность. Средством этого устранения на поверхностных уровнях текста и оказываются различные трюки, обеспечивающие Ворону его успех.