НА ЗЕКАХ И ГОЛОВОРЕЗАХ
Применение силы для обогащения не закончилось с эрой парового двигателя. В XX в. насилие использовалось в поистине грандиозных масштабах.
В неизвестных лагерях в Советском Союзе, например в Воркуте, миллионы заключенных использовались как дешевая рабочая сила для заготовок и транспортировки леса, добычи руды. Сначала, пишет советский экономист В. Селюнин, лагеря были средствами подавления политической оппозиции революции 1917 г.; позже они стали "средствами решения чисто экономических задач"1. Гитлеровские заводы времен Второй мировой войны обслуживались рабской трудовой силой со всей Европы, производя военное снаряжение, химические вещества - и трупы. Зверское обращение с черным большинством в Южной Африке, против которого применялись полицейские собаки, дубинки и слезоточивый газ, было формой контроля над рабочей силой.
Каким только репрессиям ни подвергалось рабочее движение в Соединенных Штатах и других странах: от М. Макгвайра, пытавшегося организовать угольные битвы в Пенсильвании в 1870 г., до Рыцарей Труда; от бойни в Хеймаркете в 1886 г., ознаменовавшей начало кампании за 8-часовой рабочий день, до великой забастовки текстильщиков в Гастонии, Северная Каролина, в 1929 г. и побоища, состоявшегося в день памяти павших в гражданской войне (30 мая) на "Репаблик Стил" в Чикаго в 1937 г. Работодатели и полиция всегда пытались помешать организации профсоюзов.
Не так давно, в 30-годах, в Соединенных Штатах компании нанимали здоровенных парней для подавления забастовок или запугивания организаторов профсоюзов и их последователей. Гарри Беннет и его безымянные "бригады головорезов" обычно призывались, чтобы остудить головы, когда служащие компании "Форд" просили повышения зарплаты или угрожали организацией забастовки . Частенько мафия помогала работодателям "договориться" с по-боевому настроенными рабочими. Сегодня в Южной Корее многие компании учредили отряды под названием "Спаси компанию" для подавления забастовок и профсоюзного движения. На заводе фирмы "Моторола" в Сеуле насилие достигло такого уров-
59
ня, что двое рабочих облились бензином и подожгли себя в знак протеста против отказа фирмы признать профсоюз3.
Японские работодатели сразу после войны обращались к якудзе (аналог мафии), когда им надо было запугать профсоюзных активистов. И даже в современной Японии, несмотря на высочайшую стадию экономического развития, фактор якудзы не исчез окончательно.
Связанные с якудзой сокайа - хулиганы и головорезы в тяжелых ботинках - часто внезапно заявлялись на собрания акционеров японских корпораций, чтобы оказать давление или защитить администрацию4. В 1987 г. первое собрание держателей акций, последовавшее за приватизацией компании Nippon Telegraf and Telephon Company (NTT), было сорвано, когда вульгарно одетые сокайа обвинили директора в вымогательстве денег у его секретаря. Дюжина других вскочила на ноги, чтобы затянуть дискуссию. Один потребовал объяснения, почему он должен стоять в очереди в туалет. После того как представитель администрации принес ему извинения, он спросил, почему служащий NTT совершил непристойный акт. Под стоны аудитории он продолжал сыпать вопросами об утерянных долговых обязательствах стоимостью в несколько тысяч долларов и о прослушивании телефонных разговоров.
Сокайа продолжали бесчинствовать, намереваясь скорее сорвать работу, чем реформировать компанию, пока неожиданно в зале не появилась группа рослых крепких молодых людей. Сокайа тихо ретировались.
Не все преступления в мире бизнеса заканчиваются столь мирно. В Японии, например, Кацуо Кенджаку, хорошо известный менеджер инвестиционного фонда, связанного с якудзой, был найден в Осаке закатанным в бетон5. Якудза также глубоко замешана в спекуляциях с недвижимостью и поставке боевиков для запугивания постоянных жителей и владельцев маленьких магазинчиков, не желающих уступать место многоэтажным предприятиям. Эта тактика настолько известна, что послужила основанием для фильма "Возвращение женщины, определяющей размер судебных издержек", снятого в 1989 г. Джутсо Итами6.
Борьба за дорогостоящую недвижимость - причина и такого недавнего случая. Провал финансовой сделки привел к судебному процессу о мошенничестве. Американский юрист в То-
60
кио Чарльз Стивене из "Cordert Brothers", представлявший фирму из Соединенных Штатов, стал получать звонки с угрозами и был вынужден держать бейсбольную биту в своем рабочем столе в целях самообороны7.
Насилие в коммерческом полусвете порой принимает причудливые формы, особенно на рубежах индустрии развлечений. В Южной Корее местные кинодистрибьютеры пытались отпугнуть зрителей от кинотеатров, демонстрировавших американские фильмы, запуская туда змей8. Во Франции, когда инвесторы из Саудовской Аравии совместно с французским правительством строили Мираполис, парк развлечений стоимостью 100 млн. долл., их французские конкуренты насыпали песок в механизмы аттракционов (парк постигла неудача по другим причинам).
Японский саракин, как и официальные заимодавцы, опутавшие мир, иногда полагался на физическое "убеждение", чтобы принудить заемщиков выплачивать деньги по ростовщическим долговым обязательствам. И деньги тихо текут в крупные банки и финансовые институты9.
В Соединенных Штатах, как и во многих других странах, сила порой применяется, чтобы заткнуть рот "разоблачителям" корпораций - служащим, привлекающим внимание к спорным моментам в работе руководства.
Этим занималась Карен Силквуд. Она погибла в автокатастрофе после того, как заявила протест против торговли ее шефом ядерными материалами; и до сих пор, годы спустя после события, некоторые еще задаются вопросом, была ли та авария случайной. Многие считают, что Карен Силквуд была убита компанией10.
Конечно, эти драматичные случаи являются исключениями в странах с развитой экономикой. Повседневная рутина американского администратора с кипой распечаток в руках, японца, работающего на телефоне, или продавца, расставляющего образцы товаров на прилавке, так далека от любого намека на насилие, что даже упоминание о нем вызывает скептические взгляды.
Но просто исходя из того, что большинство коммерческих сделок не несет прямого насилия, нельзя полагать, что оно исчезло.
На самом деле оно сдерживается; насилие сменило форму - и спряталось.
61
МОНОПОЛИЯ НА СИЛУ
Одна из причин того, что открытое корпорационное или деловое насилие столь редко сейчас, - это то, что на протяжении последних лет "контракт с ним не продлевается". Деловой мир "не производит" собственного насилия, он купил правительственные службы. В индустриальных странах государственное принуждение пришло на смену принуждению частному.
Монополизация силы - это первый шаг, который пытается сделать любое правительство, как только оно сформировано. Подчиненные ему солдаты и полиция - единственные, кому разрешено легально применять силу.
В некоторых странах государство в политическом плане контролируется корпорациями, поэтому грань между частной и общественной властью тонка как волос. Но старая марксистская идея, что государство не более чем "исполнительный комитет" власти правящих корпораций, не учитывает общеизвестного: политики все чаще действуют от своего собственного имени, нежели в интересах других.
Кроме того, марксисты полагали, что лишь капиталистические корпорации и правительства могут применить силу против безоружных рабочих. Так было до появления коммунистической полиции, в арсенале которой есть слезоточивый газ, брандспойты и более зловещее снаряжение. В начале 80-х годов в Польше она была брошена против профсоюзного движения Солидарность, а в Китае на площади Тяньаньмэнь устроила настоящее побоище студентов. Их методы не отличались от действий полиции и армии Пиночета в Чили или в любом другом яром антикоммунистическом государстве.
Взяв в свои защищенные броней руки технологии применения силы, пытаясь ликвидировать или контролировать все насилие, государство снижает уровень производства насилия корпорациями и другими институтами.
СКРЫТОЕ ОРУЖИЕ
Второй причиной, по которой прямая физическая агрессия кажется почти изжитой из повседневной деловой жизни, является возведение насилия в ранг закона.
62
Весь мир бизнеса, и капиталистический, и социалистический, зависит от закона. За каждым контрактом, каждым долговым обязательством, каждой закладной, каждой совместной сделкой, любой страховой политикой, любым дебетом или кредитом, в конечном счете, стоит сила закона.
За любым законом, хорошим или плохим, мы натыкаемся на ствол. Это лаконично выразил французский президент Шарль де Голль: "Закон должен иметь силу на своей стороне"11. Закон является очищенным насилием.
Так, когда одна компания возбуждает дело против другой, она просит государство применить силу закона в свою поддержку. Она ищет правительственных стволов, скрытых за пластами малопонятной бюрократической и судебной болтовни, чтобы именно они вынудили противника совершить определенные действия.
И абсолютно не случайно юристы корпораций в Соединенных Штатах нередко называются "стрелками по найму".
Обращения за помощью к закону (как отличный от прочих путь разрешения деловых противоречий) - справедливая мера силы в экономике. По данному критерию Соединенные Штаты обладают экономикой "полной силы". На сегодняшний день там существует 5,7 млн. коммерческих предприятий и 655 тысяч юристов - т. е. приблизительно один на каждые девять. Более тысячи гражданских исков мучительно тянутся местной судебной системой каждый день деловой жизни в году.
Американские бизнесмены любят громко жаловаться на незаконную близость японских деловых кругов и правительства. Хотя по иронии судьбы, когда доходит до улаживания противоречий, американцы, а не японцы стремятся к судебному разбирательству и вслед за этим призывают государственную власть вступиться за их интересы.
От мельчайшей коммерческой тяжбы до многомиллиардных судебных процессов (например, спор между "Pennzoil" и "Texaco") вокруг претензий на вступление во владение закон маскирует силу, которая, в конечном счете, подразумевает потенциальное применение насилия.
Корпоративные пожертвования на политические кампании могут рассматриваться как еще один закамуфлированный способ
63