Развитие феминистических исследований определенным образом связано с кризисом традиционной методологии. "Распредмечиванием науки", "концом социологии", "методологической кашей" называют некоторые национальные патриархи современный междисциплинарный социологический подход, отмечает Павел Романов[22]. Между тем критика инновационного социологического мышления — явление не новое. В середине XX века, когда интерпретативная социология только набирала обороты, профанаторами социологии считали этнометодологов. Тогда их научные теории воспринимали как фальсификативные, сегодня — как фундаментальные для понимания социальных структур и социальных отношений. Феминистические исследователи приложили немало усилий для формирования междисциплинарного подхода. Для наук междисциплинарный подход стал новым адекватным способом исследования и обобщения информации о социальной действительности. Развитие междисциплинарного подхода стало возможным наряду с внедрением качественных социологических исследований.
Наука требует знаний не только о фактах действительности, но и об их причинах. Адекватный метод поиска причин предлагает качественная феминистическая социология. Критическая оценка традиционной качественной науки обобщается до критики репродукции субъект-объектного подхода, критики уклонения от тендерных репрезентаций субъектности тех, кто проводит исследования, отсутствия женских текстов и жизненных историй, явной склонности к позитивизму[23].
В свою очередь феминистические начала как принципы познания, междисциплинарный подход и качественные методы составляют фундамент современной феминистической методологии. Формирование такой методологии было обусловлено необходимостью переосмыслить социальные взаимодействия, обусловленные кризисом общественного сознания после Второй мировой войны. Социологическое знание требовало множественных источников информации о социальных опытах и индивидуальных смыслах. Кризис общественного сознания, который коррелировал с кризисом социогуманитарных наук, заставил научные сообщества сосредоточиться на поиске нового метода изучения социальной действительности.
Возникновение академического феминизма, феминистической парадигмы и феминистической методологии — это один из результатов научной революции в Куновском смысле. Меняется содержание социальных наук, прежде всего ответ на вопрос, что следует считать социальным фактом. Однако этот вопрос политический. По мнению Куна, решающую роль в утверждении научных парадигм играют вненаучные факторы — конкуренция научных сообществ и реальный социальный контекст. Очевидно, в этом состоят причины отрицания в современной российской социальной науке феминистических практик и их осмысления.
Феминистическая критика господствующей социологической методологии рассматривает процедуру проведения социологических исследований как "подбора фактов" наблюдения под исследовательские гипотезы. Позже социологическая "правда" утверждается в ходе организованных дискуссий. Такой консенсус определяет, что относится и что не относится к знанию. В рамках научного взаимо-действия все осуществляется в соответствии с установленными процедурами и правилами. "Патриархи" социологии решают, насколько феномен, предложение, открытие отвечают уровню научных знаний.
Хотя вопрос "правильного выбора" в научной дискуссии не нов. Социология всегда пребывала в похожем контексте. Основатель функционалистской социологии Питирим Сорокин так вербализировал эту проблему в своих лекциях: "Сколько социологов — столько социологии"[24]. Стоит прислушаться к одному из "отцов": феминистическая социология имеет право на признание со стороны российского социологического сообщества.
Кризис национальной социологии — это результат репродуцирования рутинных социологических практик, отказа от инновационного мышления, опоры на шаблон и капиталы: экономический, политический и, прежде всего, символьный. Социальные ученые считают себя говорящими фундаментальные вещи, пишут Меган Хуг и Хьюстон Вуд[25].
Исследования, которые проводятся вне рамок диссертаций, выполняют преимущественно студенты или другие интервьюеры, не входящие в исследовательскую команду. Именно они "выходят в поле". Но даже минимальный контакт их с повседневным миром опосредован техническими инструментами — экспериментом, интервью, опросом. Социологи предполагают, что таким образом контакт с повседневностью будет упорядочен, и нередко считают, что "настоящая работа" начинается после возвращения в офисы.
Традиционная "количественная школа" в социологии ориентирована на то, чтобы задавать вопросы респондентам. Вопросы социологического инструментария в количественном исследовании заведомо определены и отражают реальность их авторов. Ожидается, что респонденты угадают знаки, зашифрованные в вопросах анкеты. Кроме того, авторов в социологическом исследовании, как правило, больше одного. Поэтому уже сам социологический инструментарий оказывается отягощенным множественными социальными реальностями, интерпретациями и идентичностями авторов исследования.
В массовое поле выходят не авторы социологических программ, а значит, добытые полевые данные получены сквозь призму "добавленных сознаний" интервьюеров[26].
Созданием электронных массивов данных занимается третья группа людей, привлеченных к проведению социологического исследования. Группа кодировщиков не является однородной. Ее задача заключается в проделывании очередных манипуляций с "объективными данными". Даже помимо случайных ошибок введения данных закрадывается системная ошибка интерпретаций и соотнесений ответов респондентов на открытые и полуоткрытые вопросы анкеты. Поскольку над введением данных работает группа кодировщиков, понятно, что конечный результат — электронный массив данных — содержит отражение переплетенных идентичностей и выборов.
Последний этап социологического исследования — анализ и интерпретация полученной информации. Массив социологических данных в своем новообразованном виде с личностными вкладами участников проведения социологического исследования попадает, как правило, к разработчикам социологической программы. Они проводят обработку и обобщение результатов исследования. Обратите внимание, что эмпирические индикаторы считаются свидетельствами "факторов" и "причин", никогда непосредственно не наблюдавшихся в ситуации сбора данных. Удивительно, как в таких условиях процесс массовых социологических исследований претендует на достоверность? Эмпирический индикатор — это лишь видимый знак того, что существуют некие невидимые характеристики человека или группы. Традиционная сексистская методология в социологии делает невозможным непосредственное измерение актуальных социальных явлений. Более того, подобные дескрипции основаны на многоуровневой прогрессии с возрастанием абстрагирования от реальной жизни социальных субъектов[27].
В отличие от этого наблюдение реальных действий людей способствует разработке научных понятий, касающихся текущим процессов в социальной реальности. Эти понятия Хоманс называет "абстракциями первого ряда" для обозначения наблюдений "одного класса". Хоманс критикует социологов за ориентацию на "абстракции второго ряда", то есть наблюдений "нескольких классов" одновременно. Например, статус и роль постоянно используются социологами для описания социальной структуры, однако понятно, что невозможно непосредственно наблюдать статус и роль. "Статус" и "роль" — это абстрактные имена, охватывающие многочисленные типы и классы случаев в социальных группах. Поэтому Хоманс предлагает социологам оставить умные слова социальной науки и снизойти до уровня непосредственного наблюдения, основанного на здравом смысле. После этого можно снова подняться, имея надежные ступени, пишет Хоманс.[28]
Систематизации всегда представляют собой исследовательские конструкции. Исследовательская конструкция — это всего лишь отдельная модель реальности, отраженной сквозь призму субъективного восприятия и знакомства с действительностью автора модели. Поэтому кризис науки всегда субъективен. Кризис науки не существует вне его осознания. Только осознание кризиса социологического метода позволяет интенсифицировать проведение исследований с целью развития нового познавательного метода (или методов) в социологии, основу которого заложили феминистические исследования.
Глава 2. Феминистическая методология в исследованиях стиля жизни.
2.1. Опыт феминистического эмпирического изучения стилей жизни.
Не прекращается научная дискуссия о том, как определять содержание социальной категории "стиль жизни". Дискуссия разворачивается на пересечении общенаучных подходов и социологических парадигм, в столкновении разнородных мировоззренческих позиций. Стиль жизни определяют как способ оперирования индивидов в социальном мире, как индивидуальный или массовый способ потребления, как механизм приспособления к социальным условиям или как личностно-психологическую надстройку над образом жизни. Каждое конкретное теоретическое толкование категории "стиль жизни" требует применения специфического методологического подхода к эмпирическому изучению проявлений стиля жизни как социального явления. Предлагаю использовать потенциал феминистической методологии.
"Стилями жизни" называют обобщенные повседневные социальные практики людей и групп. Повседневное участие человека в социальных