Политическая психология – внутренне противоречивое явление. В отличие от идеологии, стремящейся подвести политические взгляды людей под некий общий знаменатель, политическая психология отражает политическую реальность во всем ее многообразии, допуская одновременное сосуществование самых разноречивых и даже противоположных эмоций. Поэтому в психологии всегда присутствуют различные и подчас противоречивые чувства: долга и желания освободиться от обязательств, потребность в самоуважении и жажда подчинения более сильному, общительность и чувство одиночества, осуждение власти и желание быть к ней поближе и т.д.
Сосуществование разнонаправленных чувств и эмоций обусловливает неравномерный и даже скачкообразный характер развития реальных политических процессов. Благодаря этому свойству политической психологии в политику привносится элемент стихийности, непрогнозируемости событий. Способность же психологии побуждать человека в кратчайшие сроки менять свои оценки придает особую силу ее воздействию на его поведение.
Еще одной причиной, обусловливающей внутреннюю противоречивость, а равным образом и особенность политической психологии, является сочетание в ней социальных и физиологических механизмов воспроизводства чувств и эмоций. В самом общем виде можно сказать, что политическая психология включает в себя:
социально-психологические чувства и эмоции, характеризующие специфику отображения человеком своих интересов и формирования мотивов политической деятельности в группе (обществе);
индивидуально-психические элементы, отражающие личностно-персональные черты психики – волю, память, характер, способности к мышлению и др.;
функционально-физиологические элементы сознания, характеризующие психически врожденные черты и задатки человека, регулирующие адаптацию человеческого организма к внешней среде;
психофизические свойства, регулирующие наследственность и темперамент, демографические и половозрастные черты, здоровье и прочие аналогичные характеристики.
Таким образом, в политической психологии содержатся как осознанно-рациональные, так и бессознательно-иррациональные духовные элементы. Благодаря этому психология соединяет в себе импульсы социального взаимодействия с логикой инстинктов, сплавляет воедино рефлексивность и рефлекторность, осмысленность и бессознательность мышления. Такой симбиоз показывает, что политическая психология синтезирует инстинкты с рационально-смысловыми подходами к жизни, в результате чего в политической жизни человек может адаптироваться к действительности и исполнять там специфические функции, используя не только приобретенные социально-психологические свойства, но и первичные чувственные механизмы (отличающиеся алогизмом, слабой подверженностью контролю и рядом других черт).
Роль иррациональных механизмов тем больше, чем меньше человек понимает суть и причины политических событий. Более того, в определенных условиях физиологические чувства способны вообще вытеснить все другие формы оценки и регуляции поведения. Например, голод или страх могут стать такими психологическими доминантами, которые способны вызвать мятежи, бунты или революции. Но в ряде случаев социальные чувства способны преодолеть влияние иррациональных влечений. Так, актуализированная потребность в порядке, дисциплине, сплочении в жестко управляемую общность может помочь преодолеть людям неуверенность в себе и разочарование во власти.
Из истории известно, что многие правители специально возбуждали в людях иррациональные чувства, используя их для усиления приверженности властям и идеологическим доктринам. Нацисты, в частности, использовали для этих целей разнообразные театрализованные сборища, ночные факельные шествия, сложную политическую символику – все это своей таинственностью и величием должно было помочь им сформировать безотчетное поклонение обывателей фюреру и рейху. Целям активизации подсознательных чувств и эмоций может служить и чрезмерное насаждение в обществе монументальный скульптуры, приоритет величественной архитектуры государственных учреждений, устройство пышных политических церемоний и ритуалов, а также другие действия властей, добивающихся такими методами повышения политической лояльности граждан.
Важнейшей особенностью политической психологии является и ее способность формировать различные политические субъекты, прежде всего «массы» и «толпы», осуществляющие такие акции, как бунты, революции, митинги, шествия, восстания, захват зданий и т.д. Так, известный ученый Э. Канетти связывает возникновение массы с растущими у людей чувствами солидарности и страха, «втягивающими в себя вся и всех».* Сугубо психическими основами обладает и толпа, в которую превращается группа людей в силу совместно испытываемого ими какого-то эмоционального, резко переживаемого фактора (вызывающего массовое состояние гнева, радости, агрессии и т.д.). И это внутреннее единство толпы, которую Г. Тард называл самой «старинной» социальной группой после семьи, постоянно укрепляется за счет многократного взаимного усиления коллективных чувств и эмоций. Известный русский ученый В.М. Бехтерев подчеркивал, что взаимовнушение и самовозбуждение людей гораздо в большей степени движут поведением толпы, нежели какие-либо провозглашаемые ею идеи.
* Канетти Э. Масса // Психология масс. Хрестоматия. Самара, 1998. С. 317.
Толпы не возникают для уравновешивающих действий, они импульсивны, изменчивы и раздражительны, нетерпимы к сторонним воззрениям, управляются бессознательным началом, податливы внушению и легковерны, односторонни и склонны к преувеличению оценок событий. Постоянно поддерживаемый наплыв эмоций, как правило, обусловливает одномерность мышления и действий толпы. Если в жизни человек может принадлежать к разным группам, то к толпе – только к одной, поскольку в ней человек не имеет противовесов, он увлечен силой объединения. Поэтому в толпе люди не воспринимают иных позиций или точек зрения, демонстрируя единый волевой настрой.
Толпа не терпит ни размышлений, ни возражений. Нормальное состояние толпы, наткнувшейся на препятствие, – это ярость. Не случайно Г. Лебон в работе «Психологии народов и масс» писал, что толпа никогда не дорожит своей жизнью во время возмущения. Потому-то в ней всегда можно найти преступников и героев, людей, способных устраивать мятежи и погромы или требовать от тиранов прав и свобод. В то же время тот или иной фактор (внезапное событие, выступление яркого оратора на митинге) способен изменить состояние толпы новым внушением, заразить ее свежими эмоциями, вновь придающими ей горячность и импульсивность. Предоставленная же сама себе, она быстро утомляется, сникает и стремится к подчинению любым призывам.
Пусть кратковременное, но мощное доминирование коллективных чувств и настроений приводит индивидов к потере критичности политических воззрений и утрате контроля за своими поступками. Заразительность массовых настроений заставляет людей испытывать сильную потребность в подчинении, поступаться личными интересами и оценками. В толпе человек понимает лишь «волевой язык коллективной воли» и подчиняется ее приказам, «следуя архаичным правилам... воли толпы».* В толпе и массе индивид приобретает сознание непреодолимой силы, которая «дозволяет ему поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один. В толпе же он менее склонен обуздывать эти инстинкты, так как толпа анонимна и потому не несет на себе ответственности».**
* Чалидзе В. Иерархический человек. М., 1991. С. 39.
** Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1896. С. 168.
Как показали специалисты, эволюция толпы имеет двоякий характер: она осуществляется через развитие духовных связей между людьми и путем возникновения внутренних структур на основе иерархичности. Наполнение человеческих отношений в толпе различными идеями делает ее то «выжидающей, внимающей, манифестирующей», то «действующей» (Г. Тард), то агрессивной (обладающей целью и реализующей ее на основании порыва), то «танцующей» (превращающейся в бесцельное собрание) (Г. Блумер). В то же время организация и иерархиизация толпы, выстраивание в ней определенных внутренних связей превращает ее в разновидность корпорации (например, группу добровольцев, самоорганизующихся для отпора захватчикам, партизанское движение, мафию, террористическую структуру и т.д.).
2. Структура и функции политической психологии
Участвуя во всех реально существующих политических процессах, политическая психология обладает разнообразной и разветвленной внутренней структурой. В силу ее включенности в разнообразные стороны политической жизни ее структурные компоненты могут характеризовать содержание политического поведения различных субъектов, разные (биофизические, индивидуально-психологические и социально-психологические) уровни их психологических потребностей, национально-цивилизационные черты «человека политического» (характеризующие особенности российской, американской, китайской и прочих разновидностей психологии) и другие политические явления.