С желанием стать Бисмарком Востока я покинул дом в возрасте тринадцати лет и направился в Токио. Я поступил в авиационную школу в те годы, когда Япония была на грани вступления во Вторую мировую войну, и решил посвятить себя службе в авиации. Это согласовалось с моим желанием стать похожим на Бисмарка, так как он сам был настоящим патриотом. Во время службы я продолжал заниматься каратэ и достиг первого дана в пятнадцать лет и второго дана в семнадцать. Затем я добровольно вызвался для выполнения особого задания. Это означало, что я, буквально, "торопился в мир иной". Но подошла Потсдамская конференция, и по императорскому радио объявили о капитуляции Германии. Я плакал. Страна, ради которой я хотел пожертвовать жизнью, потерпела поражение прежде, чем я успел осуществить свое желание. Я не сожалею о заблуждениях юности. Рад, что у меня было то, что я мог любить все существом. Поэтому и жаль молодых людей, у которых нет того, за что можно рисковать собой. Теперь многие не знают, что им делать со своей драгоценной юностью и отдаются удовлетворению низменных желаний. Личность без стремления подобна кораблю без руля или лошади без узды. В нашем обществе много таких людей.
В смятении и трудностях первых послевоенных лет я тоже был очень рассеян. Тогда я решил посвятить себя воинскому искусству и походить на великого Миямото Мусаси (1584-1645 гг.). Когда мое тело и разум вновь обрели хорошее состояние, я ощутил, что мои стремления стали сильными как никогда.
Однажды я сидел на сосновом бревне, на утесе, смотрел на необъятный простор Тихого океана и вдруг обнаружил, что согласен с Конфуцием:
"Тот, кто чист помыслами, подобен Небу". Стремления придают жизни согласованный порядок, И люди, разделяющие высокие стремления, разделяют и истинную дружбу. Большинство моих друзей имеют одну отличительную особенность: они обладают бесценным качеством -великодушием. Они никогда не заблуждаются потому, что их цели обширны. Как китайского дракона, их невозможно поразить. Все они руководствуются духовными основами и высокими стремлениями. И я полагаю, что они своей жизнью доказывают истину: чем выше стремления человека, тем значительнее и выше он сам. Фортуна улыбается тем, у кого есть стремления и характер. У такого человека определенно хорошие друзья. Без сомнения, он обнаружит, что его стремления придают ему мужество, которое развивает разум и тело. Все это поставит его в такое положение, когда он сможет повести за собой других людей и не допустит, чтобы они заблуждались. Человек без стремлений не может стать другом того, у кого они есть. Сегодня во многих частях мира отсутствие у людей стремлений означает отсутствие друзей, одиночество и неуверенность. Такое положение может привести только к несчастью. В исторической книге, повествующей о волнениях в годы Онин (1467-1477 гг.), есть замечание о том, что друзья, которые приводят кого-то к несчастью, не являются настоящими друзьями, и что настоящих друзей надо искать среди людей проверенных.
Тренируйтесь больше, чем спите!
Если бы у меня спросили, чему должен уделять человек большую часть времени, я бы ответил - тренировке. Тренируйтесь больше, чем спите! Независимо от того, какую цель вы преследуете, вы не пожалеете, если будете соблюдать это жесткое правило. В обществе людей -единственных существ на земле, которые осознают свое существование -величайшая награда определяется достигнутыми способностями. Люди, в сущности, способны к безграничному совершенствованию и подвигу. Успех зависит от целей и усердия в их достижении. Человек с возвышенными целями, но ленивый, занят ничем иным, как позерством. Его намерения могут быть вызваны жаждой славы или богатства. Возвышенные же цели ведут к положению, когда человеку ничего не надо стыдиться. Такой человек никогда не упустит свой момент. Если человек имеет ясные цели, но сам нерадив, беспечен и ветрен, то эти цели не являются духовно значимыми, и он не овладеет методом тренировки, который сможет помочь ему в их достижении.
Я являюсь очень энергичной личностью. Возможно, это и явилось причиной того, что в возрасте 13-14 лет я занимался карате усерднее, чем кто-либо другой. Этим можно объяснить и то, что я достиг степени седан в 15 лет, а второго дана - в 17 лет. Я был маленьким, но рост мой увеличился по мере занятий карате. Наконец, мой рост достиг 175 см, и я считал себя в то время очень высоким. Но молодые люди растут сегодня быстрее и становятся более рослыми. Среди воспитанников нашей школы я имел средний рост. Подозреваю, что я остался бы коротышкой, если бы не стал заниматься карате. Во всех аспекта?; жизни меня вдохновляло желание стать таким же сильным и храбрым как знаменитый самурай Миямото Мусаси. Однако, я не принял решения полностью посвятить себя каратэ, пока мне не исполнилось 20 лет,
Когда я покинул дом, чтобы учиться в Токио, я должен был зарабатывать, чтобы платить за обучение. Так как я продолжал усердно заниматься карате, я не мог обойтись без достаточного питания и решил работать в студенческой столовой, где бы мог усиленно питаться. Мне всегда нравилась чистота, и я питал отвращение даже к малейшей грязи. Я не чувствовал облегчения до тех пор, пока все вокруг меня не приобретало бы порядок.
К тому же мне не нравилась неопределенность и бесцельность в отношениях с другими людьми. В возрасте 15-16 лет я усердно трудился. Думаю, что сегодня владелец небольшого или среднего предприятия был бы счастлив платить мне вдвое больше обычного за ту работу, которую я выполнял. С пяти утра до восьми вечера мой день был заполнен учебой, тренировками и работой в обеденном зале, где я старался работать за двоих или даже за троих потому, что я был благодарен человеку, который принял меня на работу. Тучный человек сорока с лишним лет, мой хозяин, любил повторять, что никогда не видел, чтобы еще кто-нибудь так старательно работал как я. "Ты собираешься достичь многого, Ояма", -говорил он.
Когда я поступил на работу, столовая была грязная. Но в короткое время я заставил ее выглядеть как новую, скребя и вытирая все: столы, ступени, потолок, каждый изгиб и трещину, даже кромки стаканов. Я убирал помещение где жил хозяин, его семья и другие рабочие, включая туалеты. Однажды я переусердствовал на кухне. Будучи учеником, я вычистил все горшки и сковородки порошком. Не зная, что повару нравится видеть свои сковородки покрытые черным маслом, я отполировал их до серебряного блеска. Шеф-повар был так возмущен, что когда увидел их, дал мне сковородкой хороший подзатыльник. Но после этого у нас сложились добрые отношения. Я часто помогал ему в приготовлении пищи и, наконец, хозяин спросил меня, не хотел бы я заняться этим делом. У меня не было желания работать в столовой, но я был наверняка уверен в том, что этот вид трудоемкой и даже физически жесткой работы определенно поставил бы меня на должное место. Я бы сделал в десять раз больше, чем в обеденном зале. После войны, полностью посвятив себя каратэ, я следовал тем же курсом большого личного усердия. Тренировался по двенадцать часов в день с 6 утра до 7 вечера, останавливаясь только для того, чтобы поесть. Прямо или косвенно я тренировался с десятками, сотнями каратистов, не зная ни одного, кто бы тренировался также усердно, как я. Те, о ком говорили как об усердных, не уделяли занятиям даже и половины моего времени. Но здесь мне необходимо объяснить события, приведшие к тому, что я полностью посвятил себя каратэ.
В первые месяцы после войны была такая нехватка продовольствия и других товаров, какую молодым людям сейчас даже трудно представить. Казалось, что все пришло в упадок и для того, чтобы иметь достаточно денег, продуктов и даже женщин, лучше всего присоединиться к какой-нибудь банде. Иллюзии о защите нации, ради которой я готов был отдать жизнь, рассеялись. Я находился в состоянии отчаяния.
Но у меня был четвертый дан в карате. Люди с моей ловкостью и силой очень ценились как телохранители. Я решил присоединиться к одной из банд. Но я не гордился таким выбором. Живя только для себя и довольно роскошно, я все-таки оставался мрачным и угрюмым. Не испытывая счастья, и придавался удовольствиям. Всегда был победителем, но сердце мое оставалось пустым, и я испытывал чувство горечи.
После того, как я побил несколько американских солдат, меня, по приговору генерального штаба оккупационных войск, приговорили к пожизненному тюремному заключению. Моя жестокость была актом негодования против поражения Японии. Я хотел показать, что, по крайней мере, мне не пришлось капитулировать перед американцами. Но, тем не менее, я подвергся уголовному наказанию. Я был преступником. Мысль эта была невыносима, хотя нечто подобное я испытывал и раньше.
Позже, работая землекопом на строительстве аэродрома недалеко от .,, Токио, я ударил старшего офицера и был взят под стражу. Должен заметить, что будучи беспокойным по натуре, я всегда попадал в разные истории. Но в последнем случае я был оправдан. Старший офицер сказал то, что ему не следовало бы говорить, и, хотя военный трибунал вынес мне приговор, другие офицеры и солдаты были на моей стороне. Только я сам мог наказать себя за преступление и осознать собственное падение после того, как был посажен в тюрьму. Я спрашивал себя, что точит мое сердце? Где же мои японские стремления стать выдающейся личностью, которой бы не пришлось испытать чувство, подобное тому, когда мой отец связал меня и запер в сарае? В ночной тишине я еще слышал его слова: "Ничего хорошего не выйдет из этого ребенка!"