Те же тенденции в Новой Зеландии и Австралии. В Перте магнат горной промышленности Ланг Хэнкок заявляет, что богатую минеральными ресурсами Западную Австралию заставляют платить за товары, производимые в Восточной Австралии, по искусственно вздутым ценам. Среди прочего Западная Австралия заявляет, что не имеет политического представительства в Канберре, что цены на самолетные перевозки направлены против людей, населяющих обширные пространства, и что национальная политика препятствует иностранным вкладам в промышленность Западной Австралии. Надпись, сделанная золотом над дверьми офиса Ланга Хэнкока, гласит: «Западно-австралийское сепаратистское движение»(11).
В то же время в Новой Зеландии возникают собственные трудности. Гидроэлектростанция, расположеная на Южном Острове, снабжает энергией почти всю страну, но, по словам местных жителей, составляющих около трети населения Новой Зеландии, они за это мало что получают, и вся промышленность по-прежнему развивается на Севере. На недавнем собрании под председательством мэра Данидина родилось движение за независимость Южной Австралии.
Итак, мы видим, что во всем мире намечаются тенденции, угрожающие единству государства-нации. Та же судьба не миновала и двух гигантов - США и СССР.
Нам трудно представить себе реальный распад Советского Союза, который предсказывал историк-диссидент Андрей Амальрик(12). Но в 1977 г. советские власти посадили в тюрьму армянских националистов, которые произвели взрыв в московском метро, а с 1968 г. действует подпольная Национальная партия объединения, ставящая своей целью возрождение Армении как государстза(13). Подобные группы существуют и в других республиках Советского Союза. В Грузии тысячи марширующих демонстрантов заставили правительство объявить грузинский национальным языком, а инострацыьиы, путешествующие по Грузии, в тбилисском аэропорту с удивлением услышали, что о рейсе на Москву было объявлено, как о рейсе на «Советский Союз». А в то время как грузины организовывали демонстрации против русских, абхазцы, представители национальных меньшинств Грузии, собрались на встречу в их столице Сухуми, чтобы потребовать независимости от Грузии. И эти требования, и массовые митинги оказались настолько внушительными, что в коммунистическое правительственном аппарате многие были сняты работы, а Москва разработала для Абхазии план развития на 750 млн, чтобы умиротворить абхазцев(14).
В полной мере выявить интенсивность сепаратистских движений в различных частях Советского Союза невозможно, но кошмар многочисленных движений за отделение должен преследовать советское правительство. Если бы разразились война с Китаем или серии восстаний в Восточной Европе, Москва оказалась бы перед лицом открытых выступлений за отделение или автономию во многих советских республиках.
Большинство американцев вряд ли могут вообразить обстоятельства, которые привели бы к распаду Соединенных Штатов (как еще десять лет назад не могли вообразить подобное большинство канадцев). Однако нажим секционистов постепенно возрастает. Ныне в Калифорнии в подпольном бестселлере описывается отделение северо-западных штатов от Америки, которого они добиваются, угрожая взорвать ядерные заряды в Нью-Йорке и Вашингтоне. Существует и другой сепаратистский сценарий(15). В отчете, подготовленном для Киссинджера, пока он еще занимал пост советника по делам национальной безопасности, обсуждалось возможное отделение от Америки Калифорнии и Юго-Запада для образования испаноязычной или двуязычной географической единицы «Чикано Квебеке»(16). Говорилось также о воссоединении Техаса с Мексикой для создания могущественной нефтяной державы под названием «Техико».
Недавно на отдельном газетном прилавке в Остине я купил номер «Texas Monthly» с острой критикой политики Вашингтона в отношении Мексики, и там была фраза: «В последнее время у нас больше общего с нашими бывшими врагами в Мехико-сити, чем с нашими лидерами в Вашингтоне... Янки крали нашу нефть еще со времен Спиндлтона... поэтому техасцев не должно удивлять то, что Мексика пытается избежать подобного экономического империализма»(17).
Там же я приобрел наклейку для автомобиля, на которой была изображена лишь звезда Техаса и написано одно слово: «Отделение».
Некоторые выводы могут показаться слишком натянутыми, однако факт остается фактом: в Соединенных Штатах так же, как и в остальных высокоразвитых странах, возрастают сепаратистские тенденции. Даже если отбросить потенциальный рост сепаратистских устремлений в Пуэрто-Рико(18) и на Аляске(19), а также притязания исконных жителей Америки на национальную независимость, мы можем проследить расширение раскольнических тенденций в самих континен-тальных штатах. Согласно заключению Национальной конференции государственных законодательных органов, «в Америке идет вторая гражданская война. Конфликт происходит между индустриальными Северо-Западом и Средним Западом и нефтяными штатами Юга и Юго-Запада»(20).
Ведущие деловые издания говорят о «второй войне между штатами» и заявляют, что «неравномерность экономического развития подталкивает регионы к острому конфликту». Тем же воинственным языком пользуются губернаторы штатов и чиновники с Юга и Запада, которые характеризуют происходящее как «экономический эквивалент гражданской войны»(21). Взбешенные тем, что предлагает Белый Дом в отношении энергетики, эти чиновники, по словам «Нью-Йорк Тайме», «готовы на все, вплоть до отделения от Союза, чтобы сохранить нефть и природный газ для растущей промышленной базы региона».
Раскол происходит и внутри самих западных штатов. Как говорит Джеффри Найт, законодательный директор Друзей Земли, «западные штаты все больше ощущают себя энергетической колонией таких штатов, как Калифорния»(22).
В период перебоев с топливом и горючим в середине 70-х годов в Техасе, Оклахоме и Луизиане появилось множество автомобильных наклеек с надписью: «Пусть эти ублюдки мерзнут в темноте»(23). Слегка завуалированный намек на отделение читается в объявлении, помещенном в «Нью-Йорк Тайме» штатом Луизиана, где читателям предлагается «рассматривать Америку как страну без Луизианы».
Жителям Среднего Запада предлагается «перестать держаться за дымовые трубы»(24), перейти к более про-двинутым промышленным технологиям и начать мыслить региональными мерками, а руководители северовосточных штатов организуются для защиты своих региональных интересов(25). Общественные настроения нашли отражение в печатном заявлении Коалиции по спасению Нью-Йорка, которое гласило, что «федеральная политика насилует Нью-Йорк» и что «жители Нью-Йорка могут постоять за себя».
Что означают все эти воинственные заявления, не говоря об актах насилия и протеста? Ответ может быть лишь один: индустриальная революция создает внутреннее напряжение, которое может закончиться взрывом.
Частично это напряжение обусловлено энергетическим кризисом и необходимостью перехода от энергетической и индустриальной базы Второй волны к таковым Третьей. Мы наблюдаем (как упоминалось в главе 19), что во многих районах мира региональная экономика становится столь же обширной, сложной и внутренне дифференцированной, как национальная экономика прошлого поколения. Это создает экономические предпосылки для сепаратистских движений и стремления к автономии.
Но какую бы форму не принимали эти тенденции - открытого сепаратизма, двуязычия, самоуправления или децентрализации, центробежные силы получают поддержку, потому что национальные правительства не в состоянии гибко реагировать на быструю дезинтеграцию общества.
По мере того как массовое общество индустриальной эпохи распадается под воздействием факторов Третьей волны, региональные, местные, этнические и религиозные группы становятся все менее однородными. Условия и потребности членов этих групп начинают расхо-диться, что приводит к внутренней дифференциации на уровне индивида.
Промышленные корпорации обычно отвечают на это явление увеличением разнообразия продукции и политикой агрессивного «раздела рынка».
Национальные правительства, напротив, с трудом меняют политику. Политические и бюрократические структуры, сложившиеся в эпоху Второй волны, неспособны к дифференцированному подходу к каждому региону или городу, к каждой религиозной, расовой, социальной, этнической или сексуальной группе. Условия претерпевают дивергенцию, а люди, принимающие решения, продолжают оставаться в неведении относительно быстро изменяющихся локальных нужд. Если они пытаются выявить эти специфические узколокализованные потребности, они запутываются в мелких подробностях и оказываются не в состоянии «переварить» эти данные.
Пьер Трюдо в период борьбы с канадским сепаратизмом ясно заявил об этом в 1967 г.: «Система федерального управления не может быть оперативной и действенной, если какая-либо ее часть - провинция или штат - имеет особый статус и отношения с центральным правительством, отличные от тех, что имеют другие провинции»(26).
Как следствие, национальные правительства в Вашингтоне, Лондоне, Париже и Москве продолжают вести однородную стандартную политику, пригодную для массового общества, в отношении общества, которое все больше и больше дифференцируется и сегментируется. Местные и личные интересы игнорируются, что ведет к нарастанию возмущения. По мере прогресса дифференциации общества следует ожидать все большего усиления сепаратистских и центробежных тен-денций, угрожающих единству многих государств-наций.
Третья волна оказывает на государство-нацию сильное давление снизу.
Сверху вниз
В то же время мы видим, что не менее сильная рука действует на государство-нацию сверху. Третья волна приносит новые проблемы, новую структуру коммуникации, вызывает на мировую сцену новых актеров - и все это в значительной мере подрывает могущество государства-нации .