В конце февраля 2000 г. состоялась поездка по странам региона спецкоординатора США по вопросам ближневосточного урегулирования Д. Росса. Он, в частности, встретился с Я. Арафатом и премьер-министром Израиля Э. Бараком. Параллельно и другими странами предпринимались шаги по активизации переговорного процесса. Так, президент АРЕ Х. Мубарак провел встречи с Я. Арафатом и министром юстиции Израиля Й. Бейлином.[152]
Весной 2000 г. в рамках третьего этапа передислокации израильских войск под полный контроль палестинцев должны были перейти три арабских деревни в пригороде Иерусалима – Абу-Дис, Сухара и Азария. В качестве компенсации израильское правительство собиралось включить в состав города еврейские поселения, расположенные вокруг Иерусалима. Эти планы так и не были реализованы. Но они вызвали, с одной стороны, небывало широкий протест в Израиле, а с другой стороны, палестинцы также бурно отреагировали на новые планы территориального расширения еврейской части Иерусалима. В Палестинской автономии прокатилась волна антиизраильских демонстраций, вылившихся в кровопролитные столкновения арабов с израильскими солдатами и полицейскими. Впоследствии многие обозреватели назовут эти волнения своего рода прологом «интифады Аль-Акса».[153]
В целом, ситуация на палестино-израильском треке к лету 2000 г. складывалась довольно сложная. Контакты между сторонами в разном формате продолжались, ощущалось растущее осознание необходимости ускоренного выхода на конкретные договоренности, в ином случае инициативу могли перехватить принципиальные противники мирного процесса в обоих лагерях.
В преддверие президентских выборов 2000 г. американская администрация, стремясь получить дополнительные «очки» в вопросах внешней политики, активизировала свои действия, направленные на продвижение палестино-израильского переговорного трека.
В начале июля 2000 г., когда стало известно, что стороны согласны на палестино-израильскую встречу на высшем уровне в Кэмп-Дэвиде, религиозные партии Израиля предприняли скоординированный нажим на Барака, пытаясь добиться от главы кабинета определить «красную черту» уступок Израиля палестинцам, т. е. до каких позиций он «намерен отступать» в переговорах. Однако Барак отказался четко определить границы предполагаемых уступок, подтвердив при этом, что любое мирное соглашение будет вынесено на всенародный референдум. Оппоненты главы правительства считали, что такая позиция неизбежно приведет к созданию Палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме. Отказавшись определить «красную черту» накануне встречи с Арафатом, Э. Барак пошел на разрыв с коалиционными партнерами и отправился в США уже главой правительства меньшинства.[154] Стало известно, что договоренность с палестинцами, на которую был готов Барак, предусматривала передачу им 92 % территории Западного берега, изменение статуса восточного Иерусалима, т. е. передачу его под контроль палестинцев.[155]
11 – 24 июля 2000 г. в Кэмп – Дэвиде под эгидой президента США Б. Клинтона были проведены встречи Я. Арафата и премьер-министра Израиля Э. Барака по проблематике окончательного статуса палестинских территорий. Естественно, программой-максимумом контактов было достижение соответствующих договоренностей в контексте ранее установленного рубежа – 13 сентября. Сделать это, равно как и согласовать решения по окончательному статусу сторонам не удалось.[156] Тем не менее, в ходе переговоров израильской и палестинской делегациям удалось при личном посредничестве президента Клинтона почти вплотную приблизиться к достижению компромиссных развязок по основным политическим проблемам – территориям, включая поселения, и отчасти даже по беженцам. Главным камнем преткновения стала иерусалимская проблема. В Кэмп-Дэвиде палестинская делегация, казалось, готова была согласиться с возможностью сохранения еврейских кварталов в Восточном Иерусалиме под контролем Израиля. Арабские кварталы при этом частично передавались бы под палестинский суверенитет, а частично получали бы статус функциональной автономии (самоуправление в сфере образования, культуры, коммунального хозяйства). Однако оказалось, что к признанию прав палестинцев на Иерусалим не готовы израильтяне.[157] Требование о возвращении в Израиль потомков палестинских беженцев не было принято израильтянами, так как это требование отвергалось и отвергается почти всеми живущими в Израиле евреями, в том числе и сторонниками левого блока МЕРЕЦ и миротворческой организации «Мир – сегодня».[158]
Наиболее острый характер приобрели споры в вопросе определения статуса Храмовой горы, – ключевого в религиозном и политическом отношении места Иерусалима, где расположены святые как мусульман (мечеть Аль-Акса), так и иудеев (Стена плача). Обе стороны твердо и однозначно настаивали на своем суверенитете над Храмовой горой.[159] На этом переговоры зашли в тупик и все дальнейшие попытки американцев добиться компромиссного решения ни к чему не привели. Тем не менее, стороны, участвовашие в переговорах, подписали Трехстороннюю декларацию из пяти пунктов, в которой стороны заявили о своем намерении продолжать усилия, направленные на описки мира, на основе резолюций Совета Безопасности ООН № 242 и № 338 и в тесном сотрудничестве в США.[160]
Переговоры в Кэмп-Дэвиде осложнялись непрекращающимся давлением на Барака со стороны правых, которое обусловило отход премьер-министра от своих первоначальных позиций; проблемы окончательного статуса Иерусалима, прохождения окончательных границ палестинского государства и возвращения палестинских беженцев вновь поставили перед израильтянами и палестинцами сложные задачи по нахождению их взаимоприемлемого решения. Следует отметить, во время переговоров в Кэмп-Дэвиде Барак представлял самое «узкое» правительство в истории Израиля, коалиционная база которого включала лишь тридцать депутатов от Партии труда, движения Меймад и Партии центра. Таким образом, премьер лишился надежного политического тыла – его правительственная коалиция фактически распалась, кнессет, вынеся вотум недоверия его политике, фактически отмежевался от деятельности Барака.[161] Я. Арафат с большими сомнениями относился к предложенному саммиту, поскольку шансы на успех его были мизерными, а в случае провала новая вспышка недовольства среди палестинцев становилась практически неизбежной. В Кэмп-Дэвид он отправился только под сильным нажимом американцев. Б. Клинтон отмечает, что Арафат хотел получить как можно больше территорий на Западном берегу и в секторе Газа; полный суверенитет над Храмовой горой и Восточным Иерусалимом, за исключением районов, где жили евреи; а также найти такое решение проблемы палестинских беженцев, которое не заставило бы его отказаться от их права на возвращение.[162] В своем заявлении для прессы Клинтон сделал вывод о том, что «в данный момент стороны не могут прийти к соглашению из-за исторических, религиозных, политических и эмоциональных аспектов конфликта».[163] Существенное влияние на неудачный исход переговоров оказала тактика их ведения. Ее недостатками стали отсутствие единого подхода сторон в способе обсуждения вопросов, ведение переговоров группами вместо двусторонних встреч лидеров, нежелание палестинской делегации выдвигать встречные предложения, отсутствие четко выраженной позиции палестинской стороны, упущенные возможности достижения согласования позиций и наблюдавшееся давление посредника.[164]
Итак, причинами неудачного завершения палестино-израильских переговоров в Кэмп-Дэвиде послужили расхождение позиций сторон по вопросам существа палестино-израильского урегулирования и трактовки его основополагающих принципов, факторы, связанные с особенностями тактики ведения переговоров, а также обусловленные характером взаимоотношений руководителей делегаций и их поведением в ходе переговоров.
Позднее, после активного подключения России к усилиям по достижению палестино-израильской договоренности, удалось добиться согласия и Барака, и Арафата на возобновление переговоров с целью достижения «всеобъемлющего» соглашения, в котором нашлось бы место таким проблемам, как судьба Иерусалима, определение окончательных границ и статуса независимого палестинского государства, судьба палестинских беженцев.[165] Однако, в подписании соглашений 1998 – 1999 гг. не участвовали российские представители. Такая позиция России обуславливается отсутствием четкого определения национальных интересов и стратегии действий России в регионе, отсутствием регионального союзника, а также внутриполитической нестабильностью. Роль России на Ближнем Востоке была второстепенной, вместе с тем она сохранила присутствие в регионе.[166] Тем не менее, следует отметить, что во второй половине 1990-х гг. политика России на Ближнем Востоке активизировалась и была отнюдь не безуспешной. В первую очередь, это связано с приходом к руководству российской внешней политикой академика Е. М. Примакова, знатока ближневосточных дел, в частности палестинской проблемы. Практически все российские СМИ с той или иной степенью искренности оценили миротворческие усилия Примакова на Ближнем Востоке. Многие политические обозреватели считают, что в этот период времени состоялось «возвращение» России на Ближний Восток. Состоявшийся в середине августа 2000 г. визит Арафата в Москву и переговоры с президентом В. Путиным и министром иностранных дел И. Ивановым продемонстрировали, что Россия начинает восстанавливать свои прежние позиции на Ближнем Востоке. В беседе с Арафатом, В. Путин подчеркнул, что Россия полностью поддерживает право палестинского народа на самоопределение, выступает за реализацию резолюций № 242 и 338 Совета Безопасности ООН; было также отмечено, что Москва должна сыграть более активную роль в вопросе становления палестинской государственности. Что касается палестинской стороны, то она, как и прежде, была весьма заинтересована в участии России в палестино-израильском урегулировании.[167] Характерно, что и госсекретарь США М. Олбрайт официально попросила Россию (а также Египет) оказать Вашингтону помощь в деле возобновления прерванных палестино-израильских переговоров. Многие дипломаты отмечают, что в этот период времени коспонсорская роль России являлась полновесной в силу того обстоятельства, что система российских внешнеполитических связей на Ближнем Востоке была выстроена сбалансировано и всесторонне – в отличие от 1970 – 80-х гг., когда политика СССР была сориентирована исключительно на арабские страны. Также у Москвы имеется огромный авторитет на Ближнем Востоке и неплохая команда ближневосточников.[168]