Всемирная история том 1. Древний мир Оскар Йегер 2001г. (стр. 139 из 163)

Храм Августа (слева). Божественный Август (в центре). Тиберий (справа). По изображениям на монетах.

Внутренние дела

По самому свойству той своеобразной власти, которой обладал Август, было невозможно установить с полной определенностью факт наследования ему Тиберием, его приемным сыном. Но для всех это было совершенно ясно, и сам Тиберий после краткой и довольно лицемерной нерешительности оказался вполне готовым к наследованию (он правил с 14 по 37 гг.). 55-летний Тиберий — новый правитель Рима — был полнейшим представителем всех доблестей и всех пороков того древнего патрицианского рода, из которого он исходил. Он давно уже успел выказать, занимая самые разнообразные и весьма трудные должности, что он обладает большими способностями, что он отличный воин и выдающийся государственный человек; но он не умел заставить себя любить, да и не искал этого и, таким образом, представлялся всем в потомстве мрачным и жестоким тираном, причем светлые, несомненно присущие ему стороны скрываются под теневыми сторонами его типа. Во внутреннем строе государства монархическое начало при нем проявилось еще резче. Комиции и другие выборные народные собрания исчезли, и вместе с тем угасло одно из важнейших начал древнеримской жизни: народ отныне стал сходиться только в амфитеатре, в цирке, на театральных представлениях, где он иногда мог подурачиться, а иногда позволить себе и более серьезную демонстрацию. Сам правитель (princeps), в некоторых отношениях даже превосходивший своего предшественника личными достоинствами, еще более его явился господствующим центром в государстве и в обществе в такой степени, что даже избегал вступать в деловые отношения с сенатом, который преклонялся перед его властной волей, перед его проницательным разумом и большой опытностью в делах.

Тиберий. Мраморная статуя. Из Ватиканского музея.

Впрочем, он по отношению к сенаторам строго придерживался форм вежливости, обычных между знатными людьми: так, например, если у него обедал консул, то он, провожая его, сам доводил до дверей, точно так же, как и принимал его у дверей при встрече. Главным образом уронили его в глазах современников и очернили во мнении потомства те многочисленные процессы, направленные против заговоров и оскорблений величия, которые при нем пришлось вести сенату, защищая величие всего государства, всего римского народа, в лице его представителя. Процессы же эти не пользовались в римском обществе популярностью уже потому, что выслеживание виновных и показания против них на суде были специальным занятием всем ненавистного класса людей — доносчиков (delatores) по ремеслу. Таких процессов в царствование Тиберия насчитывают до 147, хотя и нет никаких достоверных сведений о том, сколько из них окончились обвинительными и сколько — оправдательными приговорами. Большим влиянием пользовалась его мать Ливия, которой Тиберий оказывал величайшее почтение. Особенным доверием Тиберия (вообще в высшей степени недоверчивого) долгое время пользовался Элий Сеян, префект преторианцев; впоследствии, удалившись из Рима сначала в Кампанию, а потом на остров Капри, Тиберий даже с сенатом связывался не иначе как через посредство Сеяна; но когда этот любимец, ободренный столькими милостями императора, дерзнул просить у него руки Ливиллы (вдовы сына Тиберия, Друза Младшего^[70]), расправа с ним была короткой. Тиберий из Капри прислал сенату приказание немедленно схватить тут же заседавшего Сеяна и казнить его безотлагательно.

Внешняя политика

Эти происшествия занимают в большом историческом труде Тацита (нашем главном источнике) весьма видное место. Гораздо более важные и более достойные внимания стороны этого правления, например, разумное и бережливое управление финансами, строгий надзор за наместниками, заботы о развитии благосостояния провинций и твердое направление внешней политики — обо всем этом можно скорее делать предположения, нежели догадываться, но нельзя сказать, что это все известно подробно. Важнейшую сторону внешней политики составляли отношения к германскому миру, и эти отношения Тиберий, конечно, имел полную возможность вести более чем кто-либо разумно и с полным знанием дела. В этих пограничных провинциях перемена правления вызвала опасный бунт в войске; главным центром этого движения были галльский город Лугдун и рейнские города Колония и Ветера Кастра (Ксантен). Возмутившиеся легионы выказывали склонность провозгласить императором своего главнокомандующего, Германика, и тот только с великим трудом, и то путем значительных послаблений, мог наконец усмирить этот бунт. Тиберию нежелательно, но в то же время необходимо было прибегать к различным военным предприятиям только для того, чтобы не оставлять легионы праздными. В три похода, 14, 15 и 16 гг., юный Германик, украшенный всеми благороднейшими римскими доблестями и безусловно преданный императору, победил все германские племена, во главе которых шли против римлян херуски.

Апофеоз Германика. Камея.

Предположительно привезена из Константинополя в XI в. кардиналом Гумбертом, подарившим ее монастырю Сент-Эвр близ Туля. Германик, которого венчает Виктория и уносит орел, держит в руках жезл авгура и рог изобилия.

В этом племени борьба между римской и национальной партиями обострилась до серьезной личной усобицы, которая дает ясное понятие о том первобытном и хаотическом общественном положении, в котором эти племена жили. Глава свободных германцев, победитель легионов Вара Арминий похитил Туснельду, дочь Сегеста, вождя, преданного римлянам, и женился на ней. В распре, которая из-за этого завязалась, сначала Арминий попался в руки Сегеста, а вскоре после этого сам Сегест в руки дружины Арминия. При этом Сегесту удалось опять вернуть дочь, но римский отряд освободил Сегеста от дружины Арминия, а Туснельду захватил в плен. Благодаря этому борьба с Арминием возгорелась с новой силой, и в ней он выказал себя опасным противником римлян. Но в битве при Идиставизо в 16 г. Германик нанес германцам страшное поражение; с трудом ускользнули с поля битвы Арминий и его дядя Ингвиомер, командовавшие германским войском. Поражение было полным и служило достойным отмщением за роковую битву в Тевтобургском лесу. Германцы были еще раз разбиты в другой битве (тут уже не Арминий ими командовал), и тот памятник победы, который римские войска воздвигли на месте побоища Марсу, Юпитеру и Августу, ясно доказывает, что все германские племена между Эльбой и Рейном были окончательно покорены.

Германские всадники сражаются с римской пехотой. Барельеф с колонны Антонина в Риме.

Тогда Тиберий пришел к тому совершенно правильному выводу, что честь римского оружия достаточно удовлетворена, и решился вернуться к разумнейшему принципу внешней политики: не надо более никаких завоеваний, надо только защищать свои границы. И вот он отозвал Германика, вернувшегося в Рим в начале 17 года, и в мае месяце того же года праздновал триумф, во время которого, среди прочих знатных германских пленников, перед колесницей триумфатора шла и Туснельда, у которой в плену родился сын от Арминия. О сыне Арминия известно, что он умер в Равенне еще мальчиком, и притом «очень странным и смешным образом «, по выражению Тацита; но каким именно — неизвестно, потому что часть труда, на которую Тацит ссылается, не сохранилась. О смерти Туснельды никаких сведений нет.

Арминий и Маробод

У Тиберия был особый взгляд на отношения Рима к германцам, и взгляд этот выразился в его словах: «Эти народы следует предоставить их собственной страсти к раздорам». Этим он доказал, что отлично знал германцев. И действительно, все внутренние области Германии разом охватываются общим пламенем междоусобной войны: северогерманские и южногерманские племена, Арминий и Маробод — все приняли участие в общей распре. В равнине между Эльбой и Заалой произошла большая битва, где Маробод был разбит. Это поражение, за которым последовало отпадение нескольких племен и князей, сильно поколебало власть Маробода. Катуальда, князек из племени готов, захотел отомстить ему, собрал войско и пошел на столицу Маробода. Тогда предводитель маркоманнов вынужден был перейти на римскую территорию, и Тиберий (в 19 г. н. э.) велел ему жить в Равенне, где он и жил после этого еще 18 лет.