…Вопрос шел о том, не опоздали ли мы принять участие в почти уже заканчивавшемся разделе мира; о принципиальной возможности сохранить на длительный срок искусственные темпы развития, доставившие нам наше место в концерте великих держав; о том, не следует ли за быстрым подъемом еше более стремительный крах; легко захлопывающиеся «открытые двери» были для нас тем же, чем являются для великих держав их обширные пространства и неистощимые природные богатства. В соединении с вынужденным и небезопасным сухопутным характером нашего государства это обстоятельство укрепило меня в том мнении, что попытку создания морского могущества необходимо было предпринять без всяких проволочек, ибо только флот, союз с которым представлял бы ценность для других государств, то есть боеспособный линейный флот, мог дать нашей дипломатии инструмент, способный при условии целесообразного использования его дополнить наше могущество на суше.
…Нужно было стремиться к такому соотношению сил, которое сделало бы маловероятными атаки против нашего экономического расцвета и нанесение ему ущерба, а так же заменило бы обманчивый блеск нашей тогдашней мировой политики действительно самостоятельным положением в мире.
Чтобы разъяснить это германскому народу в осторожных выражениях, диктовавшихся завистью заграницы, я считал необходимым издание декларации в широком плане; тогда встал вопрос о том, не должно ли морское ведомство само заняться этим делом вследствие отсутствия других сил, действовавших в том же направлении.
Чтобы дать представление о направлениях мысли в те дни, я приведу здесь мою переписку с моим старым учителем Штошем...
«Дорогой адмирал!
...Сегодня передо мной стоит один вопрос. Гнев Англии против Германии, который прорывается при случае наружу (вспомним трансваальскую депешу 1896 г.), объясняется англо-германской конкуренцией. Поскольку внешняя политика Англии руководится исключительно торговыми интересами, нам следует рассчитывать на враждебность этого островного народа. Последняя претворится в действие, как только этим господам удастся обеспечить невмешательство Франции и России, а мы попадем почему-либо в неудобное положение.
Отчеты о последних прениях в английском парламенте, которые мне приходилось читать, отражают следующую точку зрения: Германию мы уничтожим одним ударом. Итак, я поставил перед собой следующий вопрос; как нам вести морскую войну против Англии с надеждой на успех? Обращаюсь к вам с просьбой ответить на него...
До свиданья.
Ваш фон Штош».
Я ответил ему из Киля следующим письмом от 13 февраля 1896 года:
«Ваше превосходительство!
Я получил ваше любезное письмо от 12 с. м. и спешу ответить на него... Чрезвычайно важные и неожиданные дела отнимали все мое время, пока я находился в Берлине. Могу сообщить вашему превосходительству совершенно конфиденциально и исключительно для вашего сведения, что я имел случай представить на высочайшее усмотрение мнение вашего превосходительства о путях развития флота, причем можно надеяться, что это развитие вновь начнется...
...Наша политика до сих пор остается совершенно чуждой понятию политического значения морского могущества. Если же мы захотим выйти в свет и экономически усилиться с помощью морской торговли, то мы построим здание без фундамента, если одновременно не создадим военно-морской флот. За пределами нашей страны мы повсюду наталкиваемся на существующие или потенциальные интересы других государств. Отсюда – столкновения интересов. Теперь, когда престиж 1870 г. успел испариться, даже самая удачная политика едва ли сможет достичь чего-нибудь, не имея в своем распоряжении реальной силы, соответствующей разносторонности наших интересов. Но с точки зрения международной политики лишь морское могущество является разносторонным. Без такого могущества мы всегда будем оставаться в накладе, даже если не будет войны. К тому же следует иметь в виду, что Англия начинает терять веру в то, что мы станем таскать для нее каштаны из огня и пошлем свою армию против России. Англия даже может пойти на значительные уступки России в Восточной Азии за счет Германии. В последнем случае мы окажемся в опасном положении, если будем втянуты в конфликт, затрагивающий интересы России, Франции и Англии. Нужно, чтобы исчезла англомания, процветающая в некоторых кругах, а наша нация решилась создать флот. Нужно включить в очередной бюджет соответствующие ассигнования. Однако правительство и верхушка парламента не надеются на успех. Все же, разоблачив политическую и военную слабость нашего нынешнего флота, моряки сняли с себя ответственность, и истории придется винить других людей.
Итак, я считаю, что на протяжении тринадцати лет нам надо создать современный флот, мощь которого должна примерно соответствовать требованиям, выдвинутым в докладной записке вашего превосходительства от 1892 г.».
Из речи министра иностранных дел Бюлова в германском рейхстаге 6 декабря 1897 г.
…Мы держимся того мнения, что Германию не следует выключать из соревнования других народов за господство над странами, обладающими богатыми перспективами. Времена, когда немец одному из соседей уступал землю, другому море, а себе оставлял небо, где царствует чистая теория, – давно прошли. Мы считаем одной из наших важнейших задач – поощрение и развитие нашего судоходства, нашей торговли и нашей промышленности именно в Восточной Азии…
…Мы должны требовать, чтобы немецкий миссионер, немецкий предприниматель, немецкие товары, немецкий флаг и немецкий корабль были в Китае так же уважаемы, как и принадлежащие другим державам. Наконец, мы готовы считаться с интересами других держав в Восточной Азии в твердой уверенности, что к нашим интересам проявят должное внимание. Одним словом: мы не хотим никому мешать, но и мы претендуем на наше место под солнцем. В Восточной Азии точно так же, как и в Западной Индии, мы будем стремиться, согласно традициям немецкой политики, без излишней жесткости, по и без слабости стоять на страже наших интересов.
Из воспоминаний А. фон Тирпица
Бисмарк уже давно признал, что, как начинает, наконец, понимать и английский народ, в Европе существуют две великие, непримиримые, направленные друг против друга силы, две великие нации, которые превращают в свое владение весь мир и желают требовать с него торговую дань. Англия... и Германия... немецкий коммивояжер и английский странствующий торговец соперничают в каждом уголке земного шара, миллион мелких столкновений создает повод к величайшей войне, которую когда-либо видел мир. Если бы Германия была завтра стерта с лица земли, то послезавтра во всем свете не нашлось бы англичанина, который не стал бы от этого богаче. Прежде народы годами сражались за какой-нибудь город или наследство: неужели им теперь не следует воевать за ежегодный торговый оборот в пять миллиардов?..
…Мы не могли бы приобрести дружбу и сочувствие Англии иначе, как превратившись снова в бедную земледельческую страну…
…Между тем как в первое десятилетие нынешнего века гигантский размер германской промышленности мог еще развиваться без поддержки военной силы главным образом потому, что Франция и Россия не были еще «готовы», в 1914 г. выяснилось, наоборот, что Англия стала наиболее медлившей с объявлением войны державой Антанты. Если бы не было германского флота, то мы недолго имели бы возможность продолжать наше торговое соревнование, находясь между двумя державами Антанты…
В первые годы политики окружения Англия не принимала еще всерьез сооружение германского флота... Впервые взглянули иначе на нашу морскую программу в 1904 г. В этом году, вопреки моему желанию, на кильской неделе на смотр Эдуарда VII были выведены все те корабли, которыми мы обладали, и кайзер в своем тосте торжественно отметил «вновь укрепляющееся морское значение вновь образованной Германской империи». Король Эдуард отвечал холодно и во время смотра наших кораблей обменивался с первым лордом адмиралтейства Сельборном многозначительными взглядами и словами, которые подействовали на меня неприятно. Англичанам было не по себе при виде того, что мы создали так много при столь ограниченных средствах и твердо осуществляли органическое развитие, планомерность которого превосходила их собственную... Поднимался вопрос о том, не пожелает ли Англия именно потому, что мы строим флот, задушить его в зародыше, т.е. начать превентивную войну? В самом деле в 1904-1908 гг. мы были не слишком далеко от этой опасности; с одной стороны, тогда была признана серьезность работы нашего морского ведомства, но с другой – наша сила была еще слаба. Только неподготовленность Франции и английской армии в то время помешала столкновению. Это и была та опасная зона, которую нам, согласно взгляду Бюлова и моему, предстояло пройти.
Закон о численности германской армии мирного времени, 27 марта 1911 г.
§1. С 1 апреля 1911 г. численность германской армии мирного времени будет ежегодно постепенно увеличиваться таким образом, чтобы в 1915 бюджетном году она достигла 515321 солдата, ефрейтора и обер-ефрейтора и оставалась на этом уровне до 31 марта 1916 г.
Закон о дополнении к закону 27 марта 1911 г. от 14 июня 1912 г.
Закон о численности германской армии мирного времени дополняется следующим образом: 1) В §1 вместо 515321 будет значиться 544211…
Закон о дополнении к законам 27 марта 1911 г. и 14 июня 1912 г. от 3 июля 1913 г.
Законы о численности германской армии мирного времени 27 марта 1911 г. и 14 июня 1912 г. изменить следующим образом: 1) В §1, абзац 1, изменить 544211 на 661478.