Несколько страницспустя, в диалоге между мистером Финк-Ноттлем, вновь повторяется тема миссБинг, угрожающей передать злополучную записную книжку сэру Уоткину. МистерФинк-Ноттль спрашивает:
‘She really meantit?’
‘Yes.’
‘There wasn’t – ‘
‘A twinkle in hereye? No twinkle.’
Теперь, когда тема‘a twinkle in her eye’ надолго закреплена в памяти читателя, Вудхауз нанекоторое время к ней больше не возвращается. Но через какой-то промежуток онаопять всплывает в диалоге персонажей. Теперь Бертрам Вустер ведет разговор сосвоей тетушкой Далией, рассказывая ей о том, что некто Спод пообещал отдубаситьего. Тетушка не верит:
‘You’re sure hemeant what he said?’
‘Quite.’
‘His bark may beworse than his bite.’
I smiled sadly.
‘I see where you’reheading,’ I said. ‘In another minute you will be asking if there wasn’t atwinkle in his eye as he spoke. There wasn’t.’
Это только один измногочисленных примеров возвращения на протяжении одного произведения копределенной теме с целью создания комического эффекта.
Еще однойхарактерной чертой стиля Вудхауза можно считать то, что он может возвращаться квыбранной им теме в каждом новом романе, в котором действуют одни и те жегерои.
Так, из книги вкнигу, при всяком удобном случае Бертрам Вустер упоминает, что однажды(«произошло» это в одном из ранних рассказов Вудхауза о Дживсе и Вустере“Clustering Round Young Bingo” из сборника “Carry On, Jeeves” (1925г.)) оннаписал статью “What the Well-Dressed Man is Wearing” для еженедельника дляженщин Milady’s Boudoir, выпускаемого его тетушкой Далией.
Вот три отрывка изразных книг саги о Дживсе и Вустере.
I was concerned.Apart from a nephew’s natural interest in an aunt’s refined weekly paper, I hadalways had a sort of a soft spot in my heart for Milady’s Boudoir eversince I contributed that article to it on What the Well-Dressed Man is Wearing.Sentimental, possibly, but we old journalists do have these feelings. (“RightHo, Jeeves” 1934);
‘Do you ever read Milady’sBoudoir?’
‘I once contributedan article to it on “What the Well-Dressed Man is Wearing”, but I am not aregular reader.’ (“The Code of the Woosters” 1938);
I was alluding tothe weekly paper for the delicately nurtured, Milady’s Boudoir, of which auntDahlia is a courteous and popular proprietor. At her request I had oncecontributed an article – or “piece”, as we journalists call it – on What theWell-Dressed Man is Wearing. (“Jeeves and the Feudal Spirit” 1955)
Конечно, весь юморэтих постоянных упоминаний о статье не будет понят читателем, если он прочелтолько одну книгу из серии о Дживсе и Вустере. Зато при прочтении хотя бы двухроманов, для читателя откроется спрятанная ирония и текст приобретет своеобразнуюглубину.
Впрочем, приемповторения не обязательно так сказать «растянут» на несколько страниц или всюкнигу. Иногда Вудхаузу удается, используя минимум выразительных средств,достичь невероятного юмористического описания ситуации. Наилучшей иллюстрацией,доказывающей это, может стать небольшой отрывок из книги “Very Good, Jeeves!”(1927 г.)
Два герояперекликаются в тумане. Один из них видит другого, но тот его не замечает.
‘Hi!’ I shouted,waiting for a lull.
He poked his headover the edge.
‘Hi!’ he bellowed,looking in every direction but the right one, of course.
‘Hi!’
‘Hi!’
‘Hi!’
‘Hi!’
‘Oh!’ he said,spotting me at last.
‘What ho!’ Ireplied, sort of clinching the thing.
Надо заметить, что вэтом лаконичном и крайне экономном в выборе слов «диалоге» есть начало,кульминация и концовка!
Таким образом, приемповтора на разных языковых уровнях (от лексического до текстового) напротяжении развертывания всего произведения помогает Вудхаузу достичьмаксимальной целостности текста. Именно переплетение, взаимодействиеассоциаций, возникающих в каждом отдельном высказывании, создает тематическоеединство и завершенность художественного произведения в целом.
3.3. Аллюзии
Наша точка зрения нааллюзии соответствует толкованию, которое было предложено И.В. Гюббенет:«Аллюзия является очень удобным термином, который указывает на наличие учитателя определенного, а именно, историко-филологического фонового знания. Мыобъединяем цитаты и аллюзии, употребляя термин «аллюзия» как по отношению каллюзиям в широком смысле, т.е. ссылкам на эпизоды, имена, названия и т.д.мифологического, исторического или собственно литературного характера, так и к«аллюзивным цитатам.» [12; C. 48]
На важнейшую дляреализации иронии семантическую особенность аллюзий обратил внимание и И.Р.Гальперин: «…значение слова (аллюзия) должно рассматриваться как форма длянового значения. Иными словами, первичное значение слова или фразы, котороепредположительно известно (т.е. аллюзия), служит сосудом, в который вливаетсяновое значение».[11; C. 48]
Как это видно напримере творчества Вудхауза, этот лингвистический прием далеко не однороден. Содной стороны, создавая вертикальный контекст, он (прием) обогащаетхудожественное произведение, придает ему как бы четвертое измерение. С другойстороны, он может использоваться в «сниженном» виде, сдвигаясь в сферукомического.
Аллюзии, щедрорассыпанные по текстам Вудхауза, можно разделить на три большие группы:
библейские имифологические аллюзии;
аллюзии клитературным текстам;
аллюзии к известнымличностям и событиям истории и современности.
Рассмотрим типичныепримеры из этих групп. Итак, библейские и мифологические аллюзии.
I had been dreamingthat some bounder was driving spikes through my head – not just ordinaryspikes, as used by Jael the wife of Heber, but red-hot ones.
Несоответствиебиблейской аллюзии (ханаанский военачальник Сисара был убит Иаиль, женойпотомка Моисея Хевера. Книга судей 5:24 – 5:27) и нового контекста – похмельена утро после бурно проведенной ночи – составляет главный комический эффект.
То же самоеюмористическое сталкивание высокого библейского и низкого обыденного мы находими в следующих примерах.
A man thinks he isbeing chilled steel – or adamant, if you prefer the expression, and suddenlythe mist clear away and he finds that he has allowed a girl to talk him intosomething frightful. Samson had the same experiеnce with Delilah.
После того какдеревенский полицейский свалился в канаву, автор описывает его появление оттудатаким образом:
… he begun now toemerge from the ditch like Venus rising from the foam.
Узнав, что одиниз отрицательных персонажей однажды, как и он сам, стянул с полицейского шлем,Бертрам Вустер долго не может в это поверить.
I was astounded.Nothing in my relations with this man had given me the idea that he, too, had,so to speak, once lived in Arcady. It just showed, as I often say, thatthere is good in the worst of us.
Контраст подобныхбиблейских или мифологических аллюзий со сниженным бытовым контекстом создаетвполне определенную насмешливый авторский подтекст.
Вторая группааллюзий, постоянно встречающаяся на страницах произведений Вудхауза, связана слитературными источниками.
К примеру, в романе“The Code of the Woosters” четырежды возникает «тема Шерлока Холмса». (Причем,один раз как явная пародия не тексты Артура Конан Дойля. Этот случай мырассмотрим в той части нашего исследования, которая посвящена пародии.)
‘Oh, yes you are,because you know what will happen, if you don’t.’ She paused significantly. ‘Youfollow me, Watson?’;
The news that RoderickSpode was on the premises had shaken me a good deal. I had supposed that Ishould be under the personal eye of Sir Watkyn alone. Well, you can see thatfor yourself, I mean to say. I mean, imagine how some unfortunate MasterCriminal would feel on coming down to do a murder at the old Grange, if hefound that not only was Sherlock Holmes putting in the week-end there, butHercule Poirot as well.;
I was astounded atmy keenness of perception. The moment I had set eyes on Spode, if you remember,I had said to myself ‘What ho! A Dictator!’ and a Dictator he had proved to be.I couldn’t have made a better shot, if I had been one of those detectiveswho see a chap walking along the street and deduce that he is a retiredmanufacturer of poppet valves named Robinson with rheumatism in one arm, livingat Clapham.
Любопытно, что впервом примере герой олицетворяется с доктором Уотсоном, во втором – спреступником, и в последнем – с самим Шерлоком Холмсом.
Употребление аллюзийлитературного характера очень часто у Вудхауза связано с противопоставлениемдвух образов: того, к которому отсылает читателя аллюзия и создаваемого вданный момент. Наиболее ярко это видно в двух последних случаях. Сравнивая себясо «злым гением преступного мира», готовящим убийство, герой создаеткарикатурный контраст, поскольку его «черное дело» заключается в воровствестолового прибора для сливок. Таким же образом окарикатурен и метод дедукции,которым так славится Шерлок Холмс.
Для того, чтобыаллюзия стала понятна читателю, необходимо наличие фоновых знаний. Очень частоВудхауз применяет прием, когда герой, сам того не ведая, приписываетиспользуемую им цитату лицу, от которого он ее слышал. Тем самым сопоставлениефоновых знаний персонажа и фоновых знаний читателя приводит к созданиюкомического эффекта.
‘Have you notsometimes felt, Bertie, that if Augustus had a fault, it was a tendency to be alittle timid?’
‘Oh, ah, yes, ofcourse, definitely.’ I remember something Jeeves had once called Gussie. ‘Asensitive plant, what?’
‘Exactly. You knowyour Shelley, Bertie.’
‘Oh, am I?’
Эта аллюзия нахрестоматийное стихотворение Перси Биш Шелли “The Sensitive Plant” – известноев России в переводе Конст. Бальмонта – является прекрасным проводником иронииавтора.
И все же ведущимиприемом у Вудхауза следует считать контраст между аллюзией и ее контекстом. Воткак описывается момент, когда деревенский полицейский едет на велосипеде, неподозревая, что за ним по пятам бежит скотч-терьер, собирающийся его укусить.
There he(полицейский – прим. авт.) was riding comfortably along; and there was thescottie hareing after him hell-for-leather. As Jeeves said later, when Idescribed the scene to him, the whole situation resembled some great momentin a Greek tragedy, where somebody is stepping high, wide and handsome, quiteunconscious that all the while Nemesis is at his heels, and he maybe right.
Третья группааллюзий, как мы уже сказали, связана со ссылками на известные личности илисобытия истории и современности. Эта категория отличалась у Вудхауза некоторойзлободневностью, для того времени, когда создавались его романы, и потомусейчас многие встречающиеся в текстах имена и намеки ничего не говорятчитателю.
…I imagine that thedear girl must have hauled up her slacks about me in a way that led her daddyto suppose that what he was getting was a sort of a cross between RobertTaylor and Einstein.
Если имя АльбертаЕйнштейна до сих пор вызывает массу ассоциаций, то имя некого Роберта Тэйлоратеперь звучит совершенно нейтрально. Хотя, судя по контексту, он, скорее всего,был киноактером, т.е. речь идет об «уме» (Эйнштейн) и «красоте» (Тэйлор).
Но когда речь идет оболее известных людях и событиях, декодировать аллюзию не составляет труда исейчас, более 60 лет после написания романа.
‘Tom lunched withSir Watkyn Bassett at the latter’s club yesterday. On the bill of fare was acold lobster, and this Machiavelli sicked him on it.’