Проанализировав УК РФ, можно сделать вывод, что УК РФ оперирует понятиями не «состав преступления», а «преступление» или «деяние». Состав упоминается в нормах о добровольном отказе и деятельном раскаянии, когда речь заходит об освобождении от уголовной ответственности, если в деянии не содержится «иного состава преступления». Например, в ч. 3 ст. 31 УК РФ сказано, что «лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности лишь в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит иной состав преступления», или примечание к ст. 206 УК РФ о захвате заложника устанавливает, что лицо, добровольно или по требованию властей освободившее заложника, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.
По-латыни «состав преступления» означает «corpus delicti», дословно «корпус деликта». Исторически с XVI в. это понятие играло процессуальную роль достаточного основания для рассмотрения дела в суде ввиду доказанности наличия в действиях лишь состава преступления. В англосаксонской системе права он поныне выполняет уголовно-процессуальную роль.[6]
Наиболее обстоятельную теоретическую разработку учения о составе преступления предложила классическая школа уголовного права в XVIII-XIX веках (ее представителями были Ч. Беккариа, А. Фейербах и др.). В дореволюционном русском уголовном праве, на которое традиционно большое влияние оказывало немецкое уголовное право (многие русские ученые заканчивали немецкие университеты и магистратуры), учение о составе в трактовке немецкой школы, например, Биндинга и Белинга, не получило развития. Немецкая доктрина изначально и ныне понимала под составом преступления «состав закона», отождествляя его с диспозицией уголовно-правовой нормы. Русское уголовное право отдавало предпочтение не составу преступления, а преступлению как основанию ответственности и при трактовке институтов Общей части Уголовного закона.[7]
В советской уголовно-правовой теории наиболее фундаментальную разработку получило учение о составе преступления в монографии А.Н.Трайнина «Учение о составе преступления» (1-е изд. которой вышло в 1946, 2-е изд. - 1951, а 3-е изд. – «Общее учение о составе преступления» - 1957, уже после смерти автора).
Понятие состава преступления по сей день остается дискуссионным в науке. Одни авторы толкуют состав как «законодательную модель», т.е. отождествляют диспозицию уголовно-правовой нормы как в немецкой доктрине, с составом преступления. Другие видят в составе структуру преступления, его систематизированную общественную опасность.[8] Так, автор монографии о квалификации преступлений В.О.Навроцкий пишет, что состав преступления – «юридическая конструкция, выработанная теорией уголовного права».[9] Поэтому, по его мнению, неверна формулировка «состав преступления, предусмотренный уголовным законом». Уголовный закон определяет преступление, а не состав преступления.
Различие в теории перешло в учебную литературу. Так, в учебнике по Общей части Уголовного права РФ под редакцией д.ю.н., профессора Галиакборова Р.Р. под составом преступления понимается «совокупность установленных уголовным законом объективных и субъективных признаков, характеризующих общественно опасное деяние как конкретное преступление». Состав как реальное явление и его общее понятие, применяемое ко всем составам преступлений, а не только к конкретному преступлению, отвергается.[10]
В свою очередь, в учебнике под общей редакцией Рарога А.И. говорится о том, что состав преступления - это совокупность объективных и субъективных элементов, позволяющих определенное общественно опасное деяние признать соответствующим его описанию в статье уголовного закона.[11] Здесь не столько определяется состав, сколько его значение для квалификации преступлений.
Трактовка состава преступления, которая более всего близка немецкой нормативистской и не согласуется со ст. 8 УК, дается в Комментарии к УК РФ под редакцией Голик Ю.В.: «Состав преступления, - научная абстракция, набор типических признаков, законодательная модель преступления».[12]
С данным понятием солидарны А.Н.Игнатов и Т.А.Костарева. Состав преступления, по их мнению, «есть законодательное понятие о преступлении, указывающее на те его признаки, которые закреплены в уголовном законе: состав преступления - абстракция, его законодательная модель, без которой конкретное деяние невозможно признавать преступлением». Но при этом возникает вопрос: что же в реальности соответствует составу? Если состав - законодательное понятие преступления, то оно дает нормы о понятии преступления и не совпадает с понятием состава.
Итак, что же такое состав преступления? Его следует рассматривать как социально-правовое явление, которому в реальной действительности соответствуют все его элементы, или это законодательная конструкция, которая по существу является диспозицией уголовно-правовой нормы, либо это всего лишь «научная абстракция», которой в реальной жизни ничего не соответствует?
Обратимся к краткому экскурсу в учении о составе преступления российской науки Уголовного права. Так, еще в 1874 году в «Общей части курса русского уголовного права», Н.С.Таганцев различал в составе преступления три основных элемента: во-первых, действующее лицо- виновник преступления, во-вторых, то, на что направляется действие виновного - объект преступления, и, в-третьих, само преступное действие, рассматриваемое как с внутренней, так и с внешней стороны.[13]
А.О. Кистяковский, в работе «Элементарный учебник общего уголовного права. Часть Общая» 1875 года, называл составом преступления существенно необходимые признаки, без которых или без одного из которых преступление немыслимо. Таковы четыре признака - субъект, объект, внутренняя деятельность, внешняя деятельность субъекта и ее результат.[14]
А.А.Пионтковский писал, что общим составом преступления являются те основные элементы преступления, которые имеются в каждом преступлении, и отсутствие одного из них влечет за собой признание отсутствия состава преступления. Таковыми основными элементами являются: 1) определенный субъект преступления; 2) определенный объект преступления; 3) определенное свойство субъективной стороны поведения субъекта преступления и 4) определенное свойство объективной стороны его поведения.[15]
Как видно из приведенного, в первой половине двадцатого столетия российское Уголовное право понимало состав преступления как систему (совокупность) элементов и их признаков, именно образующих преступление. Не было и намека на нормативистскую трактовку состава как «законодательной модели» или «научной абстракции». Отсутствовало и какое-либо противопоставление преступления его составу. По мнению Кузнецовой Н.Ф., с которым нельзя не согласиться, верно отмечает И.Я.Гонтарь, что первоначально в советском Уголовном праве состав преступления понимался как структура, составные части из элементов общественно опасного посягательства. [16]
В 50-х гг. XX века в доктрине уголовного права началось «раздвоение» состава преступления в его прежнем понимании как реального явления, ядра, структуры преступления и как законодательной модели либо научной абстракции. Вследствие этого последовало удвоение оснований уголовной ответственности на юридическое (состав преступления) и социальное (общественно опасное деяние). На современное законодательство это раздвоение не оказало сильного влияния. В УК РФ и УПК РФ, как отмечалось ранее, состав преступления неизменно определялся как содержащийся в деянии.
Так, Трайнин А.Н. понимал состав преступления как объективную реальность и как законодательную характеристику преступления, за что обвинялся со стороны коллег в непоследовательности. В 60-х гг. XX века А.А. Пионтковский отмечал, что понятием состава преступления юристы пользуются как для обозначения совокупности признаков, характеризующих определенное преступление по уголовному законодательству, так и для обозначения конкретного деяния, соответствующего этим признакам.[17] В.Н. Кудрявцев писал: «Законодатель, образует не состав, а уголовно-правовую норму, в которой с большей или меньшей полнотой описываются признаки состава преступления. Сами эти признаки существуют объективно, независимо от сознания людей, они действительно присущи данному, конкретному преступлению, и задача законодателя состоит в том, чтобы выявить и предусмотреть эти признаки в законе с наибольшей точностью и глубиной».[18]
Состав преступления и само преступление являются одновременно и фактическим явлением, и правовой категорией, как, впрочем, все институты уголовного права. Утверждение о том, что состав представляет собой законодательное понятие преступления, не соответствует УК РФ, который в ст.14 дает понятие преступления и там называются иные признаки деяния.
Нельзя не заметить очевидную непоследовательность сторонников состава как «законодательной модели» и «научной абстракции». При переходе к анализу подсистем состава - объекту, субъекту, объективной и субъективной сторонам, они напрочь забывают о «моделях» и «абстракциях». Никто и никогда не отмечает, что, например, объект преступления - не реальное социально-правовое явление в виде правоотношений и правоохраняемых интересов личности, общества, государства, а «законодательная модель» либо «научная абстракция». То же происходит и в Особенной части учебников и комментариев к УК РФ.[19]