9. Соцреалистический роман. Темы, герои, враги.
10. Оппозиция "герой - враг" в соцреалистической литературе.
11. новый человек в творчестве М.М.Зощенко.
12. Д.Хармс. Советский абсурд.
Хармс начинал как поэт. В его драматургии 20-х годов (пьесах “Комедиягорода Петербурга”, “Елизавета Вам”) также преобладают стихотворныереплики. Что же касается прозы, то до 1932 года мы встречаем толькоотдельные ее фрагменты. Постобэриутский этап характеризуется все болеенарастающим удельным весом прозы в творчестве Хармса. Драматургия тяготеетк прозе, а ведущим прозаическим жанром становится рассказ. В тридцатыхгодах у Хармса возникает стремление и к крупной форме. Первым ее образцомможно считать цикл “Случаи” - тридцать небольших рассказов и сценок,которые Хармс расположил в определенном порядке, переписал в отдельнуютетрадь и посвятил своей второй жене Марине Малич. Несмотря на то, чтосоздавался этот цикл с 1933 по 1939 год, Хармс подходил к нему как кцелостному и законченному произведению с определенными художественнымизадачами. Цикл “Случаи” - своеобразная попытка воссоздания картины мира спомощью особой логики искусства. Цикл “Случаи” удивительным образом передает, несмотря на весь лаконизми фантасмагоричность, - и атмосферу и быт 30-ых годов. Его юмор - это юморабсурда. С 1928 г. Хармс начал свое сотрудничество с журналом “Еж”, а затем сжурналом “Чиж” (с 1930-го). В одном номере журнала могли появиться и егорассказ, и стихотворение, и подпись под картинкой. Можно лишь удивляться,что при сравнительно небольшом числе детских стихотворений (“Иван ИванычСамовар”, “Врун”, “Игра”, “Миллион”, “Как папа застрелил мне хорька”, “Издома вышел человек”, “Что это было?”, “Тигр на улице” и др.) он создал своюстрану в поэзии для детей и стал ее классиком. Параллельно продолжается “взрослое” творчество - уже целиком “в стол”. После публикации в журнале “Чиж” знаменитого стихотворения “Из домавышел человек...” Хармса не печатали почти целый год. В этот период проза занимает главенствующее положение в еготворчестве. Появляется вторая большая вещь - повесть “Старуха”. “Старуха” имеет несколько планов: план биографический, отразившийреальные черты жизни самого Хармса и его друзей; план психологический,связанный с ощущением одиночества и с попытками этого одиночества избежать;фантастический план. После “Старухи” Хармс пишет исключительно прозу. До нас дошло чутьбольше десятка рассказов, датированных 1940 - 1941 годами. Читателю нетрудно будет обнаружить сдвиг мировоззрения Хармса вгораздо более тяжелую, мрачную сторону. Трагизм его произведений в этотпериод усиливается до ощущения полной безнадежности, полной бессмысленностисуществования. Аналогичную эволюцию проходит также и хармсовский юмор: отлегкого, слегка ироничного в “Автобиографии”, “Инкубаторном периоде” - кчерному юмору “Рыцарей”, “Упадания” и других вещей 1940-41 гг. В дни и годы безработицы и голода, безнадежные по собственномуощущению, он вместе с тем интенсивно работает. Рассказ “Связь” датирован 14-м сентября 1937 года. Он как художник исследует безнадежность,безвыходность, пишет о ней: рассказ “Сундук” - 30 января 1937 года, сценка“Всестороннее исследование” - 21 июня 1937-го, “О том, как меня посетиливестники” - 22 августа того же года и т.д.). Абсурдность сюжетов этих вещейне поддается сомнению, но также несомненно, что они вышли из-под пераХармса во времена, когда то, что кажется абсурдным, стало былью. В среде писателей он чувствует себя чужим. Стихи “На посещениеПисательского Дома 24 января 1935 года” начинаются строчками: Когда оставленный судьбою, Я в двери к вам стучу, друзья, Мой взор темнеет сам собою И в сердце стук унять нельзя... Особенно ценны для нас дневниковые записи Хармса. В них отражаетсявесь ход истории 20-30-х годов. Дневники могли быть изъяты НКВД, письма -перехвачены и прочитаны той же организацией. Об этом постоянно помнил иХармс - вот почему мы иногда встречаем в его записях совершеннонехарактерные для него обороты и суждения. Аналогично - и Марина Малич:после ареста мужа она “ненароком” подтверждает в письме “спасительную”версию о его помешательстве. Архив Хармса был чудом спасен из руин его дома. В нем были и девятьписем к актрисе Ленинградского ТЮЗа (театра А. Брянцева) Клавдии ВасильевныПугачевой, впоследствии артистки Московского театра сатиры и театра имениМаяковского, - при очень небольшой дошедшей до нас эпистолярии Хармса ониимеют особенную ценность (ответные письма Пугачевой, к сожалению, несохранились); рукопись как бы неоконченной повести “Старуха” - самогокрупного у Хармса произведения в прозе. Сейчас все эти рукописи, кромеавтографа “Старухи” находятся в отделе рукописей и редких книгГосударственной публичной библиотеки имени М.Е. Салтыкова-Щедрина вЛенинграде. Хрмса любят особенной любовью. Нет другого автора, которого быпародировали столь активно и анонимно, что некоторые, особенно удачные,подделки долгое время (до издания первого полного собрания сочинений)считались вышедшими из-под пера Хармса. При жизни Хармс считался сначала обэриутом, потом детским писателем.Теперь его нередко величают “юмористом”. По меньшей мере, спорноеутверждение: “Скоты не должны смеяться” (это он, Хармс, Шардам, Дандан,Ювачев). В скандинавской мифологии есть история об источнике, из которогопервый поэт по имени Один черпал “мед поэзии”; Хармс нашел искаженноеотражение этого источника в Зазеркалье, и с тех пор пил исключительно изнего. “Я хочу быть в жизни тем же, чем Лобачевский в геометрии”, - этослова самого Хармса. Как часто мы хотим того, что и так имеем! Литература Хармса действительно сродни геометрии Лобачевского. Онрасставляет знаки на бумаге таким образом, что на глазах читателя начинаютпересекаться параллельные прямые; непрерывность бытия отменяется; знакомыеслова отчасти утрачивают привычное значение, и хочется отыскать подходящийсловарь; живые люди становятся плоскими и бесцветными; да и сама реальностьразлетается под его безжалостным пером на мелкие осколки, как хрустальныйшарик под ударом молотка. Дистанция между текстом и автором, без которойнемыслима ирония, в случае Хармса не просто велика, она измеряетсямиллионами световых лет. Особенности творчества Даниила Хармса Кажется, Хармс с его трагической эксцентрикой и блестящими икошмарными остротами на глазах превращается в актуального автора концавека. На каждом шагу обнаруживаешь следы его абсурдистской фантастическойпоэтики. Политика, экономика нравственность, человек в конце 90-х годов также перестает удерживать равновесие, как это происходило в 30-х - при всемразличии эпох и скидках на исторический прогресс. Разумеется, мы живем вэпоху демократии, и ужасы кровавого террора тридцатых - не про нашу честь,и все-таки... Словно “случаях” Хармса, в его фантастических “нескладухах”,жизнь то и дело летит в тартарары, часы теряют стрелки, цифры меняютсяместами, доллар зашкаливает, рубли теряют голову - поди удержи душевное (даи любое другое) равновесие в перевернутом мире! Вот и получает так, что причудливо-иронический, насквозь гротескныйХармс, перешагнув более чем через полвека, выходит в первые драматургиэпохи[8]. Трагически рано ушедший из жизни Даниил Хармс спустя полвека всечаще возвращается в наше культурное пространство. Рассуждения Даниила Хармса “о времени, о пространстве, осуществовании” поразительны по своей глубине и затрагивают все областичеловеческой жизни. Искажение, приломление пространства и времени излюбленный приемДаниила Хармса. Он использует его везде в своем творчестве. Именно поэтомумы сейчас можем говорить о Хармсе, как о феномене своего и последующихвремен. Он, как естествоиспытатель, постоянно совершенствовался, изобреталвсе новые перекосы жизненных путей. Одним из таких перекосов является “Сонет” (в прозе, парадокс даже вэтом). Для европейской литературы жанр стихотворения в прозе давно уже сталпривычным. Но Даниил Хармс изобрел нечто доселе невиданное, а именно сонетв прозе. Как известно, стихотворение в прозе, понятие по преимуществусодержательное (оно говорит, в первую очередь, о лирическом настроенииавтора). Прозаический сонет Хармса есть явление по преимуществу формальное.Этот крохотный рассказ насчитывает 14 предложений, столько же, сколькострок в сонете, причем по смыслу эти предложения органически объединяются вдва “катрена” и два “терцета”: тематическая композиция “Сонета” в точностисоответствует классической сонетной схеме (тезис, его развитие, антитезис,синтез). Кроме того, в первом предложении “Сонета” в точности 14 слов, авсего слов в этом произведении 196, то есть 14 в квадрате. Таким образом,абсурдность хармсовского “Сонета” отнюдь не в неадекватности названия. Кудаболее парадоксально, противоречие между “квантитативностью” формы и“квалитативностью” содержания: произведение, персонажи которого страдают отзатруднений при счете, само, судя по всему, было тщательно просчитано[9]. Всю эту парадоксальность творчества Хармса нетрудно понять, еслиразобраться, что же в этой жизни любил Хармс. Вот как ответил он на этотвопрос Л. Липавскому[10]. Его интересует: Писание стихов и узнавание из стихов разных вещей.Проза. Озарение, вдохновение, просветление, сверхсознание, все, что к этомуимеет отношение; пути достижения этого; нахождение своей системыдостижения. Различные знания, неизвестные науке. Нуль и ноль. Числа,особенно не связанные порядком последовательности. Знаки. Буквы. Шрифты ипочерка. Все логически бессмысленное и нелепое. Все вызывающее смех, юмор.Глупость. Естественные мыслители. Приметы старинные и заново выдуманные кембы то ни было. Чудо. Фокусы (без аппаратов). Человеческие, частныевзаимоотношения. Хороший тон. Человеческие лица. Запахи. Уничтожениебрезгливости. Умывание, купание, ванна. Чистота и грязь. Пища.Приготовление некоторых блюд. Убранство обеденного стола. Устройство дома,квартиры и комнаты. Одежда, мужская и женская. Вопросы ношения одежды.Курение (трубки и сигары). Что делают люди наедине с собой. Сон. Записныекнижки. Писание на бумаге чернилами или карандашом. Бумага, чернила,карандаш. Ежедневная запись событий. Запись погоды. Фазы луны. Вид неба иводы. Колесо. Палки, трости, жезлы. Муравейник. Маленькие гладкошерстныесобаки. Каббала. Пифагор. Театр (свой). Пение. Церковное богослужение ипение. Всякие обряды. Карманные часы и хронометры. Пластроны. Женщины, нотолько моего любимого типа. Половая физиология женщин. Молчание. Стихотворения и прозу Хармса нельзя анализировать в привычном смыслеэтого слова. Это все можно разбирать, переставлять местами – всегда можнополучить из этого что-то новое. Одним словом, можно смотреть, как УСТРОЕНЫпроизведения Даниила Хармса. Во все времена поэты играли со словом. Но если, например, в ХIХ векетексты строились по принципу парадокса, не нарушая при этом грамматическихформ и структурных компонентов предложения (Эдвард Лир, Льюис Кэрролл,Козьма Прутков и др.), то в начале ХХ века игра со словом породилафилософию зауми и язык абсурда. Творчество Хармса, как и творчество любого другого художника,исторически обусловлено, но своеобразие его позиции заключается в том, чтоон сознательно пытался порвать с пониманием литературы и литературного“смысла” как исторических образований. “История” в ее традиционномпонимании описывается им как “остановка времени”, а потому как феноменантиисторический по существу. Антиаллегоричность Хармса позволяет ему решительно преодолевать искусмеланхолии, вызываемой созерцанием остановки времени в аллегорической“руине”. Рефлексия над историей, как правило, принимает у него формуюмористическую, ироническую. То, что Хармс не работает в режиме классической интертекстуальности,то, что память в его текстах ослаблена до предела, именно и ставит еготворчество на грань традиционных филологических представлений о литературе,и делает его исключительно интересной фигурой для сегодняшнегоисследователя.13. "Сокровенный человек" в произведениях А.Платонова.