ПОСТАНОВИЛИ: 1. Принять к сведению.
СЛУШАЛИ: 2. Доклад тов. Кандина о плане работ Рабочкома.
а) Культурно-просветительная работа.
б) Средства Рабочкома и расходные статьи.
ПОСТАНОВИЛИ: 2. В виду разбросанности лесных людей по лесам, Культкомиссии не избирать*2; выписать на каждую сторожку по газете, расходы -- 1) канцелярские принадлежности, 2) подвода в город, 3) суточные.
/*2 Выяснилось, что половина лесников безграмотны, Кузя шептал, голосуя, Егорушке: -- "Ничего, выкурим!"
СЛУШАЛИ: 3. Предложение тов. Конькова отчислить от зарплаты в фонд по устроению памятника революции в Москве.
ПОСТАНОВИЛИ: 3. Отчислить однодневный заработок.
СЛУШАЛИ: 4. Донесение Председателя Кадомского Сельсовета Нефедова о том, что в расчетных ведомостях по 27 кордону были вымышленные фамилии, за которых получал объездчик Сарычев. -- Сарычев предъявил вышеупомянутые ведомости и указал, что правильность их заверена печатью и подписью Предсельсовета Нефедова, написавшего вышеозначенные донесения.
ПОСТАНОВИЛИ: 4. В виду неясности вопросов и несообразности донесения на самого себя -- направить дело к доследованию, отослав копию в Угрозыск.
СЛУШАЛИ: 5. Дело о племенном быке, съеденном объездчиком и лесниками с 7 кордона; из Племхоза был взят плембык за круговой порукой, -- бык был убит и съеден, а в Племхоз был направлен акт, что бык умер от сибирки.
ПОСТАНОВИЛИ: 5. В виду незаконного поступка с быком, с лесников Стулова, Синицына и Шавелкина и объездчика Усачева удерживать ежемесячно 3-х дневный заработок и направлять его в кассу Племхоза.
СЛУШАЛИ: 6. Пожелание лесника тов. Сошкина не делать общих собраний по воскресеньям*3.
/*3 Встал тогда на собрании с травки босой паренек в армяке и сказал, волнуясь: -- "Я так думаю, товарищи, мы, выходит, пожелам, чтобы собрание Рабочкома не делали в воскресенье, потому, как гражданины самовольные порубщики в будни все в поле на работе, их там не поймаешь, -- а в воскресенье они сидят дома, тут их и ловить с милицией."
ПОСТАНОВИЛИ: 6. Утвердить.
СЛУШАЛИ: 7. Предложение объездчика Сарычева о вступлении всех сразу в РКП.
ПОСТАНОВИЛИ: 7. Оставить вопрос открытым*4.
/*4 Товарищ Кандин тогда говорил, что вопрос вступления в РКП -- вопрос совести каждого, -- Сарычев обиделся на него, -- говорил: -- "...а если вы думаете, что Кадомский Васька Нефедов, председатель, доносчик, правду на меня наплел, -- так он сам первый жулик, а которые фамилии были подписаны -- так они люди странные, теперь уехали домой, на Ветлугу." -- --
Первое письмо, которое написал Некульев с Медынских гор, было такое, -- он не докончил его: -- --
"... у черта на куличках, где нет почты ближе как в шестнадцати верстах, а железной дороги -- в ста, -- в проклятом доме над Волгой, в доме, который проклятье помещиков перенес и на меня, -- в жаре и делах, по истине чертовщинных! -- Живу я робинзоном, сплю без простыней, ем сырые яйца и молоко, без варева, хожу полуголый. Кругом меня дичь, срам, мерзость. Ближайшее село от нас -- 16 верст, но под обрывом идет -- "великий водный путь", и я часто толкую с теми, кто бичевой идет по Волге, таких очень много, каждый день проходит добрые десятка два дощаников, часто около нас отдыхают и варят уху; -- так вот дней пять тому назад тащил бичевой мужик свою жену, привязанную к дощанику; он мне сообщил, что в его жену вселилось три черта, один под сердце, другой в "станову жилу", третий -- под мышку -- а верстах в ста от нас есть замечательный знахарь, который чертей может изгонять -- так вот он к нему и везет жену; вчера он возвращался обратно, в ляме шла уже его жена, а он барствовал на дощанике, -- сообщил, что черти изгнаны. -- Тема этого письма -- люди, с которыми я живу, -- это два лесника с женами и детьми. Один из них построил себе избу из краденого леса, который он же призван охранять, и обставил ее обломками мебели из усадьбы, -- но это не главное, а главное то, что прежде чем вселиться в избу, он пускал туда черную кошку и петуха, а под печку клал краюху хлеба с солью -- для домового, а жена его -- голая -- обегала дом, чтобы "отворотить глаз". У него заболел бычок, заслезились глаза, -- ветеринар уж не так далеко, в Вязовах, -- но он позвал местного знахаря (этот знахарь, мужик -- арендатор пчельника, приходил раза два ко мне поговорить, -- я и не полагал, что он колдун, -- мужик, как мужик, только чуть похитрее, грамотен и болтает что-то про Коперника), -- так знахарь бычка осмотрел, нашептал что-то, снял какую-то пленку с глаз у бычка, посыпал солью, -- и бычок ослеп; тогда Катяша, жена Егора, достала "змеиной выползины", высушила, истолкла в порошок и этой змеиной выползиной -- лечит бычка, присыпает ему ослепшие уже глаза. Жену второго лесника завут Маряшей; сначала я ее звал Машей, -- она сказала мне: -- "И что-е-те как вы зовете мене? Мене все зовут Маряшей!" -- Детей у нее трое, лет ей 23, -- моей "жисти" она завидует до слюней: -- "и-и-иии, и все те с маслом, и молока сколько душа жалат!" -- == Детям своим молока она не дает, продает мне: мне противно, но я знаю, -- если я не буду брать у нее, то умру с голоду, ибо вечно так голодать, как они, не умею, -- а она молоко оставит на масло и творог -- и все равно продаст. Маряша ни разу не была в городе, в своем уездном городе, в тридцати верстах; она ни разу до меня не видела гречневой крупы -- "у нас такой не сеют!" -- и сразу же украла у меня добрую половину для детей; у нее в живых трое детей, которые ходят голыми, еще двое померли, ей 23, и у нее уже женская какая-то болезнь, про которую охотно рассказывает всем ее муж Кузя, -- и ни одного ребенка не принимала у нее даже... знахарка-баба: сама родила, сама резала пуповину, сама мыла за собою кровь, отсылая мужа на этот случай в лес. Дикарство, ужас, -- черт знает, что такое! -- Ко мне отношение такое. -- Вчера приходил немец из-за Волги, предложил масла; я спросил, -- почем? -- "Как раньше брали, по 25." -- - А с меня Маряша и Кузя, и Катяша брали по шестидесяти. У меня лопнуло терпенье, я позвал Маряшу и Катяшу и сказал им -- как им не стыдно, ведь вижу я, как они обманывают и обворовывают меня на каждом шагу и на каждой мелочи, -- ведь я же по-товарищески и по-хорошему держу себя с ними и буду вынужден считать их за воровок и не уважать, -- этакое лирическое нравоучение прочел им. Не сморгнули. -- "Мы по нарошку за то, нарочно мы, то-есть!.."
"А к обеду в этот день вдруг стерлядку мне: -- "это мы тебе в подарок!" -- Послал я их к черту со стерлядями. Я для них -- барин и больше ничего, -- я не пашу, мою белье с мылом, делаю непонятные им вещи, читаю, живу в барском доме, стало быть, -- барин; заставлю я ходить их на четвереньках -- пойдут, заставлю вылизать пол -- вылижут, и сделают это на 50% из-за рабственного страха, а на 50 -- из-за того, что -- может барину это и всерьез надо, ибо многое из того, что делаю я, им кажется столь же нелепым, как и лизание полов, -- сделают все что угодно, -- но у меня выработалась привычка все время быть так, чтобы за спиной у меня никого не было, ибо я не знаю, не покажется ли в данную минуту Катяше или Кузе необходимым сунуть мне в спину нож: быть может это излишняя осторожность, ибо они на меня смотрят, как на дойную корову, и я слышал, как Катяша с завистью говорила, что меня "бог послал" Маряше, ибо Маряша, ставя мне самовар и убирая мою комнату и контору, имеет полное право и возможность, одобренные Катяшей, систематически обворовывать меня!.. Да, так, а я -- честный коммунист. Я не понимаю, как наши мужики понимают честь, ведь должна же она у них быть. Они живут, ничего не понимая, и вот Егор строит новую избу по всем знахарьим правилам, когда идет мировая революция!.. -- Это весь народ, который я вижу вокруг себя, но кроме них есть еще невидимый -- это те сотни, а, может и тысячи, которые вокруг меня растаскивают леса, с которыми я борюсь не на живот, а на смерть. У меня такое ощущение, что все вокруг меня воры, вор на воре сидит, не понимаю, как не воруют друг друга, -- хоть, впрочем, забыл, -- я же сам был украден немцами и они держали меня спрятанным в темном чулане!.. Да, так. Дети у Маряши ходят голыми, потому что нечего надеть, и все они в жесточайшей часотке, -- сначала я стал было столоваться вместе с Кузей, но мне было тошнотворно от грязи и -- было стыдно есть при детях, потому что они голодны, не едят даже вдоволь хлеба и картошки, -- а мясо, там масло, яиц -- никогда не видят... А вот Мишка -- пастух, который с коровами говорит на коровьем, не похожем на человеческий, языке, по-человечески говорит с трудом, -- нашел в лесу землянку, уже развалившуюся в овраге, в глуши, -- землянка в гору вросла, -- и в землянке полуистлевшая псалтирь, спасался, должно быть, какой-то праведник: интересно знать, мыло он признавал поганым или святым?.. А знахарю -- "Арендателю" чижик предсказывает, когда он будет пить самогонку. А сам пастух Минька знаменит тем, что в прошлом году, еще до меня, в его стаде у коровы родился телок с человечьей головой, -- телка этого бабы убили, и молва решила, что отцом телка является Минька: быть этого, конечно, не могло, -- но что Минька, который с коровами лучше говорит, чем с людьми, мог вожделеть к коровам -- это пусть лежит на его совести"... -- --
-- - Некульев не дописал тогда этого письма. Он сел писать его вечером, вернувшись с горы, где раскладывал костер, и просидел за столом до поздней ночи. Писал в конторе, горели на столе две свечи, отекали стеарином, -- лили на зеленое сукно стеарин ко многим другим стеариновым ночам на сукне, в этом доме, горьком, как табачный мед. И вдруг, Некульев почувствовал, что вся кожа его в мурашках, -- первый раз осознал эти привычные мурашки, -- поспешно ощупал револьвер, -- вскочил из-за стола, схватил револьвер, чтобы стрелять, -- и тогда в контору вошел Коньков, с револьвером в руке, весь в пыли, с лицом, землистым от пыли. Коньков сказал:
-- Товарищ Антон! Илья Кандин -- убит мужиками, на порубке. В Кадомы, в Вязовы, в Белоконь пришли разведочные военные отряды, установить нельзя, белые или красные. Мужики бунтуют! -- -- Глава третья. -- О матери сырой земле и о прекрасной любви.