Это своеобразная гипотеза законодателя о возможной модели развития подобного рода отношений. На практике могут встречаться ситуации, когда вследствие совершения сделки малолетний или недееспособный приобретают для себя определенные выгоды. В этой ситуации оставление за сделкой статуса ничтожной не только не повлекло бы защиту прав и законных интересов недееспособных и малолетних, а, напротив, ограничивало бы их права, способствовало нестабильности гражданского оборота. Следовательно, нет никаких логических препятствий для конвалидации таких сделок.
Обязательным условием конвалидации указанных сделок является требование, чтобы сделки были совершены к выгоде недееспособного или малолетнего. Первоначально сделку на предмет «выгодности» оценивают законные представители, которые наделены правом подавать соответствующие иски в суд. При этом законодатель презюмирует добросовестность указанных лиц.
Совершение сделки «к выгоде» слабой стороны не всегда является легко распознаваемым обстоятельством. Тем более, когда рыночная ситуация изменяется настолько, что мы уже не можем определить выгодность сделки на момент заключения договора.
По мнению Д.О. Тузова, выгода должна быть реальной и должна определяться не на момент совершения сделки, а на момент рассмотрения спора судом с учетом последующих изменений рыночной конъюнктуры[88].
Данная позиция в части возможности определения выгодности сделки на момент рассмотрения спора представляется нам не совсем справедливой. Выгодность сделки должна оцениваться на момент ее заключения. В противном случае мы ставим добросовестного контрагента по такой сделке в заведомо обременительную ситуацию ожидания, когда, например, узнав о ничтожности сделки, стороны вначале добровольно возвратили друг другу все полученное по такой сделке, а затем, вследствие изменения рыночной обстановки, законный представитель несовершеннолетнего или недееспособного обращается в суд с требованием о признании такой сделки действительной.
Однако не вызывает сомнений обоснованность позиции Д.О. Тузова о необходимости оценивать реальный интерес и выгоду незащищенных субъектов. Такая позиция уже нашла закрепление в судебной практике. Приведем пример.
«…Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ 29 августа 1997 г. удовлетворила протест Заместителя Генерального прокурора РФ, указав следующее. Разрешая спор, суд первой инстанции признал установленным факт продажи С. принадлежавшей ему и его несовершеннолетнему сыну квартиры. Согласие органа опеки и попечительства на заключение договора купли-продажи было получено, договор нотариально оформлен. В судебном заседании представители органа опеки и попечительства подтвердили факт получения С. согласия на отчуждение… квартиры. Между тем, оценивая это обстоятельство как решающее при рассмотрении вопроса о законности сделки…, суд не учел, что само по себе наличие согласия на совершение сделки по отчуждению имущества малолетнего ребенка не является достаточным подтверждением законности сделки. Именно реальное соблюдение прав несовершеннолетнего - критерий оценки действительности сделки. При рассмотрении дела суд не предложил истцу представить доказательства, свидетельствующие о том, что в результате совершенной сделки законные права несовершеннолетнего соблюдены, а именно, каким образом часть полученных от продажи квартиры средств была депонирована на счет ребенка в кредитном учреждении или израсходована в его интересах, например, для приобретения для него другого жилья. При отсутствии таких доказательств сделка по отчуждению спорной квартиры не могла быть признана судом соответствующей закону…»[89].
Рассмотренные случаи конвалидации являются классическими. Все они объединены общим обстоятельством: основным и единственным юридическим фактом, порождающим исцеление ничтожной сделки, является судебное решение.
1.2. Конвалидация ничтожных сделок посредством юридического состава
Интересным представляется рассмотрение вопроса о том, существуют ли в действующем законодательстве РФ случаи, когда ничтожная сделка может быть исцелена иными юридическими фактами, кроме судебного решения. В отечественной доктрине данный вопрос не исследовался.
На наш взгляд, таких юридических фактов не существует. Действительно, в некоторых ситуациях фактором, способствующим конвалидации, будет являться, например, последующее одобрение сделки. Однако отдельно взятый факт последующего одобрения не конвалидирует сделку. Он будет сопутствовать исцелению, являясь его обязательным условием. Непосредственное исцеление ничтожной сделки будет производиться исключительно по судебному решению. В указанном случае мы имеем дело с юридическим составом, когда для возникновения явления конвалидации требуется соблюдение не одного, а нескольких условий (совокупность фактов)[90].
Рассмотренное условие является принципиальным отличием механизма конвалидации ничтожной сделки: в случае с ничтожной сделкой правильно применить установленное в законе исключение из общего правила о ничтожности уполномочен только суд. Тем более, речь идет о сделках, порочность которых уничтожает действительность независимо от волеизъявления субъектов правоотношения.
Исследователи, которые занимаются рассмотрением вопросов конвалидации, на наш взгляд, незаслуженно обделяют вниманием нормы о возможности исцеления ничтожных сделок, которые не охватывает ГК РФ.
Например, ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях»[91] предусматривает несколько случаев ничтожных сделок вследствие несоблюдения условия о согласии собственника: совершение крупной сделки (п. 3 ст. 23); продажа, сдача в аренду, залог недвижимого имущества, внесение его в качестве вклада в уставный капитал, иное распоряжение (п. 2 ст. 18); предоставление займов, поручительств, получение банковских гарантий, сделки, связанные с иными обременениями; сделки, совершение которых в соответствие с Уставом возможно только с согласия собственника (п. 4 ст. 18).
Судебная практика определяет такие сделки ничтожными как не соответствующие закону (ст. 168 ГК РФ). Так, в Определении от 21.07.2008 г. № 8428/08 ВАС РФ согласился с судом кассационной инстанции, который указал, что
«…оспариваемый договор является крупной сделкой, решение о заключении которой должно было быть принято с согласия собственника, полномочным представителем которого является Департамент имущества г. Москвы. Поскольку оспариваемый договор был заключен без согласия собственника…, сделка заключена с нарушением требований ст. 23 ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» и в силу ст. 168 ГК РФ является ничтожной»[92].
В Постановлениях ФАС Уральского округа от 31.05.2007 г.[93], от 05.09.2006 г.[94], от 17.05.2006 г.[95] и ФАС Западно-Сибирского округа от 11.01.2007 г.[96] указано: «поскольку доказательств получения согласия на заключение сделки со стороны собственника в материалах дела не имеется, арбитражный суд удовлетворил заявленные требования и на основании ст. 168 ГК РФ признал договор…, заключенный в нарушение п. 4 ст. 18 ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях», ничтожной сделкой».
Однако во всех этих случаях возникает вопрос о необходимом моменте получения такого согласия собственника: возможны ли ситуации, когда согласие на ничтожную сделку может быть получено после ее совершения.
В доктрине данный вопрос рассматривается преимущественно не в пользу возможности последующего исцеления подобных сделок.
Приведем одну из таких позиций: «…Согласие – «разрешение» собственника - это всегда юридический факт или основание для возникновения права у предприятия на заключение определенного рода сделок. Отсутствие факта согласия влечет ничтожность сделки, а значит, и отсутствие правовых последствий. Именно поэтому сложно говорить о возможности «последующего» согласия – «одобрения сделки собственником»[97].
Изложенная доктринальная позиция, однако, не находит подтверждения на практике. Арбитражные суды полагают конвалидацию в рассматриваемом случае возможной:
«…При разрешении спора суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу, что договор о переводе долга не соответствует требованиям ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях», так как заключен без согласия собственника предприятия - администрации, поэтому в силу ст. 168 ГК РФ является недействительным.
В соответствии с п. 4 ст. 18 ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» муниципальное предприятие не вправе без согласия собственника совершать сделки, связанные с … переводом долга. По утверждению общества, согласие администрации на заключение спорной сделки зафиксировано в соглашении о порядке расчетов от 19.10.05.
Суд первой инстанции данное соглашение не оценил, а апелляционная инстанция указала, что оно подписано после заключения договора о переводе долга от 06.10.05…
По общим правилам, согласие собственника должно быть выражено в письменной форме до совершения указанных сделок. Однако такой подход не является категоричным и не исключает, что воля собственника (одобрение) может быть выражена и после совершения сделки. Это отвечает интересам лиц - участникам договора и гражданского оборота»[98].