Я выселен с Арбата и прошлого лишен,
и лик мой чужеземцам не страшен, а смешон.
Я выдворен, затерян среди чужих судеб,
и горек мне мой сладкий, мой эмигрантский хлеб.
В стихах Окуджавы, как и в поэзии Цветаевой, "крест" расставания с "обжитыми краями" оказывается равносильным смерти. В стихотворении "Надпись на камне" (1982) сам феномен "арбатства" воплощает глубинную связь человека с органикой природного бытия: "Арбатство, растворенное в крови, // неистребимо, как сама природа…". Раздумья об утрачиваемой арбатской "почве" приобретают здесь экзистенциальный смысл. С предельной четкостью поэт обозначает мистическую нераздельность дальнейшей судьбы родного двора и отпущенного ему самому времени земной жизни:
Когда его не станет – я умру,
пока он есть – я властен над судьбою.
Завершающая часть "московского текста" Окуджавы прозвучала по сути как реквием об ушедшем из реальности и осевшем в пространстве памяти миру. Миру города, который в прошлом разделил с лирическим "я" радость великой Победы, подарив воодушевляющее чувство осмысленности бытия ("Воспоминание о Дне Победы", 1988):
Живые бросились к живым, и было правдой это,
Любили женщину одну – она звалась Победа.
Казалось всем, что всяк уже навек отгоревал
В те дни, когда в Москве еще Арбат существовал.
Как и у Цветаевой, на образном уровне конец прежнего города ассоциируется в поэзии Окуджавы с оскудением его животворящего водного начала, которое было широко явлено в его ранних стихах: "Арбата больше нет: растаял, словно свеченька, // весь вытек, будто реченька; осталась только Сретенка…" ("Арбата больше нет…").
Эпилог "московского текста" Окуджавы глубоко трагичен – как и у Цветаевой, он сопряжен с переживанием изверженности из родной стихии:
Лучше безумствовать в черной тоске,
Чем от прохожих глаза свои спрятать.
Лучше в Варшаве грустить по Москве,
Чем на Арбате по прошлому плакать.
По замечательной мысли М.Муравьева, сбылось предсказание, прозвучавшее когда-то в "Арбатском дворике": "… поэт и его двор ушли вместе. Но не поэт унес свой двор, а двор унес своего поэта…" [15] .
Итак, при всей индивидуальности творческих стилей Цветаевой и Окуджавы, сотворенные ими "московские тексты" могут быть восприняты в теснейшей смысловой, хронотопической сопряженности, рассмотрены как типологически соотнесенные между собой пути художественного постижения конкретного и мистического бытия Москвы, России в исторической перспективе. Внимание обоих поэтов направлено на духовные опоры жизни города как большой человеческой общности, на соприкосновение в нем природного и рукотворного начал.
Москва в произведениях Цветаевой и Окуджавы стала основой грандиозного художественного обобщения о целых эпохах отечественной истории и культуры ХХ столетия, о судьбах поэтов прошлого и настоящего. И в то же время художественный образ родного для обоих авторов городского пространства стал краеугольным камнем их трагедийных автобиографических мифов – о коллизиях жизненного пути в испытаниях "страшного века", об онтологическом единстве с городом в рождении и смерти, о трагедии "оставления" "своей Москвы".
В одном из стихотворений Цветаевой, вышедших из-под ее пера в разгар революции, возникла симптоматичная ассоциация Москвы с горькой судьбиной России грядущего века. А ведь созданный ею и Окуджавой миф о Москве и впрямь позволяет приблизиться к пониманию национального сознания ХХ столетия – в его трагической разорванности, но и отчаянной жаждой духовной полноты.
Тексты произведений М.И.Цветаевой приведены по изданию: Цветаева М.И. Соч: в 7 томах / Сост., подгот. текста и коммент. А.Саакянц и Л.Мнухина. М.,1994-1995.
Список литературы
Клинг О.А. Поэтический мир Марины Цветаевой. М., 2001. С.71.
Панова Л.Г. Стихи о Москве М.Цветаевой и О.Мандельштама: два образа города – две поэтики – два художественных мира // А.С.Пушкин – М.И.Цветаева: Седьмая цветаевская международн. научно-тематическая конф. М., 2000. С.242.
Зайцев В.А. Русская поэзия ХХ века: 1940-1990-е годы. М., 2001. С.160.
Мейкин М. Марина Цветаева: поэтика усвоения. М.,1997. С.36-37.
Муратова Е.Ю. Москва А.С.Пушкина и Москва М.И.Цветаевой // А.С.Пушкин – М.И.Цветаева… С.232.
Ничипоров И.Б. Образы стихий в "блоковских" стихотворениях М.Цветаевой, А.Ахматовой, Б.Пастернака // Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой: XII Международная научно-тематическая конференция (Москва, 9-11 октября 2004 г.): Сб. докл. / Отв. ред. И.Ю.Белякова. М., Дом-музей Марины Цветаевой, 2005.С.157-164.
О категории пути в творческом сознании Окуджавы см.: Клинг О.А. "… Дальняя дорога дана тебе судьбой…": Мифологема пути в лирике Б.Окуджавы // Вопросы литературы. 2002. май – июнь. С.43-57.
Муравьев М. Седьмая строка // Мир Высоцкого. Вып.II. М.,1998. С.448-461.
Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. М.,1999. С.297-298.