По Хейму, происшествия, в которых человек внезапно оказывается перед лицом смерти, гораздо более «ужасающи и жестоки» для свидетелей, чем для жертвы. Во многих случаях свидетели были глубоко потрясены и переживали длительную моральную травму, в то время как жертва, если не получала серьезных физических повреждений, выходила из ситуации безболезненно.
В 1961 году Рассел Нойес, профессор психиатрии университета Айовы, исследовал большое количество сообщений лиц оказывавшихся перед лицом смерти, в том числе и материалы Хейма о швейцарских альпинистах, описания сцен смерти в литературе и автобиографические наблюдения выдающихся личностей, таких как Карл Густав Юнг. Нойес выделил сходные, повторяющиеся в этих опытах элементы и дал определение трем последовательным стадиям умирания. Первая фаза, названная им «сопротивление», характеризуется сознанием опасности, страхом смерти и, наконец, смирением перед смертью. Далее следует «обзор жизни», когда перед человеком проносятся воспоминания о важнейших моментах жизни или возникает сжатая панорамная картина всего его жизненного пути. Последняя стадия – «трансценденция» - связана с мистическими, религиозными и «космическими» состояниями сознания.
Выход в свет книги Раймонда А. Муди «Жизнь после жизни» в 1975 году увеличил интерес Запада к субъективному опыту умирающих. Автор книги, врач и психолог, проанализировал сто пятьдесят описаний опыта близости смерти и лично опросил около пятидесяти людей, перенесших клиническую смерть. На основе этих данных он выделил характерные, с большим постоянством повторяющиеся элементы опыта смерти.
Общей чертой всех сообщений была жалоба на то, что эти субъективные события невозможно описать, на неадекватность нашего языка для выражения их сущности. Это же характерно и для мистических состояний сознания. Другим важным элементом было ощущение выхода из тела. Многие опрашиваемые рассказывали, что, находясь в коматозном состоянии, они наблюдали самих себя и окружающее со стороны и слышали разговоры врачей, сиделок и родственников, которые обсуждали состояние больного. Они могли подробно описать манипуляции, производимые с их телом. В некоторых случаях соответствие этих описаний действительности было подтверждено последующей проверкой. Внетелесное существование может принимать разные формы. Некоторые описывали себя как сгусток энергии или чистое сознание, другие ощущали, что имеют тело, но тело проницаемое, невидимое и неслышимое для принадлежащих к феноменальному миру. Иногда люди испытывали страх, смятение и желание вернуться в физическое тело. В других случаях возникали экстатические ощущения отсутствия времени и веса, спокойствия и безмятежности. Многие слышали странные звуки: явно неприятные шумы или, наоборот, ласкающие звуки волшебной, божественной музыки. Очень много описаний движения через темное замкнутое пространство – туннель, пещеру, дымоход, цилиндр, ущелье, желоб, канализационную трубу. Часто люди сообщают о своих встречах с другими существами – умершими друзьями и родственниками, «духами-хранителями» или «духами-проводниками». Особенно часты видения «светящегося существа», которое появляется как источник неземного сияния, но при этом проявляет такие личностные качества, как любовь, теплота, сочувствие и чувство юмора. Общение с этим существом происходит без слов, путем беспрепятственного обмена мыслями и часто сопровождается опытом обзора жизни и божественного суда или самооценкой.
На основании этих данных Муди попытался воссоздать картину типичного опыта посмертного состояния. И хотя его «составная» модель – результат обобщения большого числа опытов, а не отражение действительного индивидуального, она представляет большой интерес для нашего обсуждения.
Умирающий человек достигает высшей точки физических страданий и слышит, как врач констатирует его смерть. Потом он слышит неприятный шум, громкий звон или жужжание и одновременно чувствует, что очень быстро движется через темный узкий туннель. Он внезапно оказывается вне собственного тела, но все в той же обстановке и наблюдает собственное тело со стороны, как зритель. С этой необычной позиции он видит попытки вернуть его к жизни и приходит в смятение.
Через некоторое время он собирается и несколько привыкает к своему новому состоянию. Он замечает, что все еще имеет тело, но совсем другой природы и обладающее иными возможностями, чем оставленное им физическое тело. Потом появляются другие существа. Они встречают его и помогают ему. Он видит духи умерших – родных и друзей, а потом дух, исполненный тепла и любви, не похожий ни на что, виденное ранее, - светящееся существо – появляется перед ним. Это существо без слов задает ему вопросы, помогает оценить жизнь, показываю в течение мгновения ее важнейшие события. В некий момент человек ощущает свое приближение к какой-то границе или барьеру, очевидно отделяющим земную жизнь от следующей за ней. Тем не менее оказывается, что он должен вернуться на землю и что время его смерти еще не пришло. Захватывающий опыт неземной жизни заставляет его сопротивляться возвращению. Он переполнен чувством радости, любви и мира. Несмотря на все это, он каким-то образом воссоединяется с физическим телом и продолжает жить.
Позже он пытается рассказывать о происшедшем, но встречается с рядом трудностей. Во-первых, человеческий язык оказывается непригодным для описания неземных событий, а во-вторых, окружающие относятся к этим рассказам с недоверием и насмешкой, так что он оставляет свои попытки. Все же этот опыт оказывает глубокое влияние на его жизнь, особенно на представление о взаимоотношении смерти и жизни.
Замечательны параллельные места в исследованиях Муди и описаниях загробной жизни в эсхатологической литературе, особенно состояний Бардо в Тибетской Книге мертвых. Сходные, если не идентичные, элементы наблюдаются и во время психоделических сеансов, когда субъект переживает столкновение со смертью в рамках процесса «смерть – повторное рождение».
Сравнительное изучение представлений о загробной жизни у разных народов и в разных религиях открывает их глубокое сходство. Это сходство прослеживается даже в тех случаях, когда до складывания эсхатологических верований их носители не имели доказанных контактов. Весьма примечательно совпадение некоторых тем, особенно общность двух важнейших полярных образов загробной жизни: обители праведников – неба, или рая, и места пребывания грешников – ада.
Основные эмпирические черты рая и ада всегда одинаковы: бесконечная радость и счастье рая и бесконечные муки ада, хотя формальная сторона этих представлений изменяется в широких пределах от конкретных образов, напоминающих во всех важных проявлениях земное существование, до совершенно абстрактных метафизических построений.
Современные исследования сознания предлагают новую интересную точку зрения на эту проблему. Во время психоделических сеансов, в спонтанных галлюцинаторных состояниях и в практике экспериментальной психотерапии возникают как экстатические и кошмарные состояния абстрактного характера, так и весьма конкретные видения неба и ада. Большое впечатление производит то обстоятельство, что иногда эти эсхатологические образы и символы имеют отношение к совершенно неизвестной субъекту культурной системе или абсолютно чужды его предыстории. Такие факты поддерживают концепцию Юнга о коллективном и расовом подсознании.
Сообщения людей, имевших опыт клинической смерти или близости смерти, также имеют широкие пределы от описаний абстрактных состояний сознания до детальных картинных видений. Излагая свои ранние наблюдения, Муди подчеркивает именно отсутствие мифологических элементов, таких как «рай и ад». Однако в более позднем дополнении к своей книге он пишет, что находит все больше людей, которые во время столкновений со смертью видели конкретные и детальные архетипические образы райских пейзажей, сияющих городов и роскошных дворцов, экзотических садов и величественных рек. В качестве негативного опыта он приводит описания астральных областей, где обитают смятенные духи, растерянные развоплощенные существа, не сумевшие полностью освободиться от физического мира. Очевидно, вопрос о соотношении абстрактного в посмертном опыте отражает не субъективные различия в интерпретации, а действительное существование разных типов посмертного состояния сознания.
Образы рая и ада как в конкретных, так и в абстрактных воплощениях представляют собой полярные противоположности. Они в некотором смысле негативные отражения друг друга и комплиментарны друг другу. Изображение этих двух обителей мертвых в искусстве всегда подчеркивает их противоположность, как в общей атмосфере, так и в деталях. Небесные царства полны простора, света и свободы. Инфернальные пространства замкнуты, темны, вызывают чувство угнетения и ужаса. Та же полярность касается пейзажа, архитектуры, обитателей и происходящего с умершими.
Небесное царство, или рай, обычно залито белым или золотым светом, там сияют облака и радуги. Природа представлена своими лучшими творениями: плодородной почвой, полями спелого зерна, прекрасными оазисами и парками, роскошными садами и цветущими лугами и т.д.
Та же полярность распространяется и на обитателей неба и ада. Божественные существа изысканно красивы, они эфирные, полупрозрачные, светлые и окружены светящейся аурой или нимбом. Они благожелательны, дают исцеление, помощь и защиту. Демоны или дьяволы черные и мрачные, обладают звериной, ужасающей внешностью. Жестокие и злобные, они воплощают в себе необузданные инстинктивные силы. Этот контраст наиболее ярко выражен в образах верховных существ загробного мира и прекрасно иллюстрируется христианским образом трехглавого Сатаны, пародирующим Святую Троицу.