России такая ситуация возникает уже дважды, — сейчас, в наше время, и в в конце XIX в.— начале XX в., когда все больше обороты набирает приватизация образования. По словам Т.Э Петровой, «формирующийся рынок рабочей силы вызвал к жизни систему негосударственного высшего образования, которая может служить «рыночным» зеркалом процесса развития отечественного высшего образования и воспроизводства российского студенчества, ибо свободна от государственного стимулирующего и ограничивающего воздействия»[26]. Образование, целиком подчиняясь рыночного законам материального и духовного воспроизводства, рано или поздно с необходимостью эмансипируется от идеологического гнета государственных институтов, чтобы обеспечить конкурентоспособное предложение, которое откликается на платежеспособный спрос.
К тому же развитие негосударственной высшей школы в России начала XX века, с одной стороны, было вызвано потребностями формирующегося индустриального общества, с другой стороны, отразило запросы складывающегося «среднего класса», социальная база которого расширилась и укрепилась не только в городе, но и в деревне, не только среди высокообеспеченных, но и среди среднеобеспеченных социальных слоев. Демократизация общественных процессов обусловила приватизацию и индустриализацию высшего образования.
С развитием научного познания и способов технического освоения природы происходит глубочайшая специализация университетских дисциплин, с дальнейшим распадением университета на специальные высшие учебные заведения умаляется аристократический дух университета. Профессиональное разделение университетского цикла с необходимостью расширило социальную интеграцию студенчества, поскольку открыло ему доступ во все сферы социальной жизни, и тем самым прорвало кастовую замкнутость университетской богемы, поместив студенчество на левый фланг политической жизни общества[27].
Уже исходя из этой схемы генезиса студенчества можно редуцировать социальное устройство студенчества, его место в социуме, а также в соответствии с этой схемы сообразовать структуру и динамику его ценностных ориентаций.
1) стихийный демократизм талантливой молодежи — выходцев из широких слоев населения и универсализм знания, создание «социальной базы», этот этап связан с «полем» студенчества;
2) образование формы университетской элитарности, этот этап служит образованию социальной «функции» («габитуса») студенчества в конкурентном поле социума;
3) смыкание демократизма специальных дисциплин вокруг элитарности университетского ядра, третий этап обуславливает социокультурный синтез функции и поля.
Студенчество, создаваясь из молодых представителей широких слоев населения, образует передовой отряд молодежи, своего рода аристократов молодежной части общества. То есть, студенчество синтезирует демократический дух народа и аристократический дух людей науки и образования, при этом «спор между университетским и специализированнным высшим образованием», будучи продуктивным, остается.
Аристократическая образованность и демократическая направленность — эти две черты студенчества парадоксальным образом несут в себе единство разумного освобождения от догматических суе-
верий и предрассудков, связанных со сферой религиозности, и физического освобождения от тисков социального рабства и порабощения, связанных с обретением экономической независимости[28]. Студенчество соединяет духовное освобождение и освобождение социально — экономическое, свободу духа и свободу тела. И то, что говорится о студенчестве вообще, с полным правом можно отнести и к российскому студенчеству: «Русское студенчество всегда было довольно демократичным. С появлением в русской культурной жизни разночинцев студенчество сделалось главным носителем революционных идей».
Справедливости ради, следует подчеркнуть, что социокультурный феномен студенчества имеет самое непосредственное отношение к генезису такого замечательного явления российского общества как «русская интеллигенция», поскольку подобно тому, как студенчество составлено из противоречия элитной образованности и демократических ценностных ориентации, также интеллигенция, с одной стороны, принадлежа к наиболее просвещенной части общества, с другой стороны, интеллигенция стремится облегчить участь простого народа, принимая самое деятельное участие в его судьбе. Можно сказать, что интеллигенция — это повзрослевшее студенчество. «Русский студент родился в пореформенное время: раньше он растворился в массе барских детей и немногих разночинцев. ... Высокий идеалистический тип его создался в 60-70-х годах. Это — печальник за жизнь народа, чуткий, гневный, нетерпеливый, воспитанный мукою Некрасова, учившийся у Добролюбова, Писарева, Чернышевского. На долю этой молодежи выпали суровые испытания. В исторические 90-е годы — ее роль громадна. В студенчестве отразилось, как в своего рода фокусе общественной жизни, неизмеримо ярче, страстнее и решительнее то, что иногда лишь смутно теплится в сером тумане окружающей атмосферы. Стремительная молодость, бьющая ключом честность и правдоискательство мучительное и бесстрашное, создают свой масштаб, свои перспективы, свою оценку. И, всматриваясь в эту толпу крайних политиков, суровых атеистов, непримиримых догматиков, — все же легко различаешь всепрощающую восторженность, любвеобильную снисходительность и готовность беззаветного самопожертвования. О все те милые и дорогие черты русской молодежи, которые так бесконечно много дали и серой русской жизни, и процессу ее исторического развития»[29].
Студенческая молодежь образует инновационный резерв реформаторской части общества, выступая полигоном создания прогрессивных сил социума, нередко, правда, становясь при этом заложником разрушительно — деструктивных сил. Надо ли при этом говорить какую роль сыграло студенчество, особенно петербургское, во всех трех российских революциях? «В начале XX–го века в России студенчество стало играть инновационную роль в социальном воспроизводстве, оно не только являлось наследником и резервом воспроизводства привилегированных городских слоев, но поставляло иной материал для формирования диверсификационных социально – профессиональных групп (в соответствии с запросами рынка труда), которые впоследствии через этот же канал социальной стабильности начинают осуществлять самовоспроизводство, способствуя тем самым укреплению позиций рыночной экономики и гражданского общества»[30].
В этом смысле студенчество непрерывно несет реформаторский, инновационный потенциал общества, являя его наиболее динамический срез и очаг будущих преобразований. Таким образом, студенчество выступает идеальной моделью современного новоевропейского общества, которое отличается, как от античного «общества детей», которому матерински покровительствует природа, и средневекового «общества отцов», чьи попечительные функции делегируются Богом. Студенчество, с одной стороны, уже не испытывает зависимости от отцов[31], а, с другой стороны, еще не испытывает ответственности перед детьми[32]. И эти независимость и безответственность представляют определенную опасность безудержного
революционаризма студенческой «переоценки ценностей», как по отношению к «детям» (общество), так и по отношению к отцам (государство).
Студенчество своим уже-не-детством и еще-не-зелостью выводится за рамки набора традиционных ценностей, связанных с семейными ценностями и ценностями профессионального служения обществу[33]. Именно, это промежуточность студенчества чревата патологическим вырождением в «вечное студенчество». Но диалектически оборотной стороной этой промежуточности студенчества выступает чреватость его всплесками творческого гения.
Студенчество — это период акме, высшего периода общества в целом, то есть в нем общество имеет свою наиболее талантливую группу. Творчески — освобожденная гениальность, связанная с независимостью от авторитетов и девиантно — деленквинтная асоциальность[34], связанная с безответственностью за плоды своей деятельности, между которыми разведена шкала ценностей, и два эти предела образуют амплитуду динамики ценностных ориентаций студенчества.
В конечном итоге мы получаем, ряд существенных признаков и структурных особенностей студенческой молодежи, которые должны помочь нам с максимальной точностью определить структуру и динамику ценностных ориентаций.
Структура студенчества представляет собой двухполюсную систему, на одном краю которой находится субъект воспроизводства образования как символического капитала, на другом — объект его воспроизводства. Между двумя этими полюсами идет динамический процесс образовательного обмена.
Результаты эмпирических социологических исследований дореволюционного российского студенчества позволили твердо осознать, что студенческие годы – это не просто определенная пора в жизни отдельной личности. Студенчество — это социальная общность подлинно сосоциокультурного характера, поскольку, по утверждению П.А. Сорокина, любая социальная человеческая группа обязательно предстает как феномен культуры, а любой реально существующий феномен всегда является и социальным феноменом. Студенчество, по классификации П. Сорокина, бесспорно может быть отнесено к важным социальным группам, повторяющимся во времени и пространстве, оказывающим сильное причинно — смысловое влияние на огромное множество индивидов, на другие социальные группы, на ход исторического развития человечества и на социокультурный мир в целом. Студенчество выступает как многогранный срез социокультурной жизни общества, и представляет благодарный предмет для его исследования.