Сам Дж.Буш-мл изложил свои взгляды еще в ходе избирательной кампании выступая в Национальном клубе прессы 23 мая 2000 г.: радикально снизить уровни СНВ (на основе одностороннего решения), радикально понизить оперативную готовность СНВ и развернуть широкомасштабную НПРО. Наибольшее внимание в первые месяцы пребывания у власти Буш уделяет последнему направлению.
10 января 2001 “вторая комиссия Рамсфелда” опубликовала свой доклад, в котором делается вывод о необходимости ускоренной милитаризации космоса и скорейшего развертывания противоспутникового оружия. Поэтому назначение Рамсфелда министром обороны было расценено всеми как признак того, что создание НПРО - цель администрации Буша. Сам Рамсфелд на слушаниях в сенате при утверждении его кандидатуры на пост главы Пентагона подчеркнул свою приверженность задаче быстрейшего введения НПРО в строй и заявил, что Россия должна будет смириться с отказом от Договора 1972 г.
“Мы должны оставить в прошлом ограничения 30-летнего Договора по ПРО. Этот Договор не соответствует настоящему и не ведет нас к будущему. Это Договор из прошлого. Договор, который не позволяет нам противостоять сегодняшним угрозам, который запрещает нам разрабатывать многообещающие технологии для защиты своего государства, своих друзей и союзников, не отвечает нашим интересам, интересам мира во всем мире”
Здесь переплелось много нерешенных проблем - политических, военно-технических, финансовых, международно-правовых и др. Технический облик системы еще неясен, пока можно говорить лишь о том, что “система Буша” будет в отличие от “системы Клинтона” многоэшелонной. Выступление Буша 1 мая 2001 г. в Национальном университете обороны подтвердило, что администрация окончательно еще не решила, какую же систему НПРО она хочет создать: “Еще многое предстоит сделать, чтобы определить, какую окончательную форму примет (противоракетная) оборона. В дальнейшем мы изучим все эти способы. Мы осознаем технологические трудности, стоящие перед нами, и мы готовы их встретить”.
Несмотря на множество вопросов, ясно, что обсуждаемая в настоящее время перспективная система ПРО должна быть многоэшелонной, состоящей из нескольких подсистем, объединенных единым информационным полем, и в конечном виде иметь способность поражения баллистических ракет на всех участках траектории.
Для решения этой задачи информационно-разведывательные средства и оружие перехвата должны располагаться не только на Земле, но и в атмосфере и космическом пространстве, образуя несколько рубежей перехвата. В отличие от предложений демократов, республиканцы изначально придавали большее значение первому эшелону ПРО, предназначенному для перехвата ракет на активном участке их траектории, когда крупные размеры цели и мощное инфракрасное излучение работающих двигателей позволяют надежно обнаруживать ее в полете и наводить на нее средства поражения. Привлекательность данной концепции состоит также в том, что ракета со всеми находящимися на ней боеголовками и средствами преодоления ПРО уничтожается одним ударом до момента разведения головных частей.
Однако решить эту задачу с высокой эффективностью при помощи ныне существующих средств перехвата ракет не представляется возможным без привлечения новых видов противоракетного оружия, основанных на иных физических принципах, что однозначно запрещено Договором 1972 г. Среди них на первом месте находится лазерное оружие, работы по созданию которого были начаты в США еще в 1970-х годах, а пик активности усилий по приданию им боевых свойств пришелся на 80-е годы - эпоху СОИ. Поэтому пока продолжаются начатые при Клинтоне работы по традиционным перехватчикам наземного базирования.
Принимая во внимание технические трудности, с которыми уже столкнулся Пентагон при проведении испытаний компонентов системы в 1999-2000 гг., а также высокую стоимость НПРО, можно предположить, что развертывание системы до конца нынешнего десятилетия маловероятно. Во всяком случае этого не произойдет при первом сроке пребывания у власти избранной республиканской администрации. Не случайно сторонники ПРО предлагают сейчас осуществить в 2004 хотя символическое развертывание любой возможной конфигурации системы - для того, чтобы поставить следующую администрацию (если республиканцы не удержатся у власти) перед фактом.
С учетом этого не приходится удивляться, что американская сторона не спешит юридически оформлять односторонний выход из Договора по ПРО (хотя в СМИ первомайская речь Буша была воспринята именно в таком смысле, никаких правовых последствий его выступление не имеет). Ведь в противном случае США еще долгие годы не будут иметь реальной системы (Н)ПРО, но успеют спровоцировать конфронтацию с Россией, Китаем и даже ухудшить отношения со своими ближайшими союзниками.
Удастся ли администрации обеспечить необходимое финансирование - так же еще неизвестно, особенно с учетом изменения в расстановке сил в конгрессе после того, как весной 2001 г. неожиданно большинство в сенате США перешло к демократам (после того, как сенатор-республиканец Дж.Джеффордс ушел в “независимые”).
Для Буша-мл. возникнет проблема "ножниц" между фактическим уровнем ассигнований на нужды Пентагона и его завышенными потребностями.
Оценивая возможные перспективы, следует иметь в виду что мотивы создания НПРО сегодня заключены не только в военно-технических аспектах, попытках найти выход из "ядерного пата" или прикрыться от угрозы в виде гипотетических северокорейских ракет. Представляется, что американцам важнее всего обеспечить свою исключительность в условиях нового стратегического ландшафта в начале XXI века. В условиях холодной войны, после достижения Советским Союзом паритета в ядерной сфере, США продолжали чувствовать свое превосходство практически во всех остальных сферах. Так называемая "биполярность" была далеко не полной. Сегодня говоря о многополярности, подразумевают, что существуют центры силы, способные реально соперничать с США не только в ракетно-ядерной сфере (Россия) но и в экономике (Европа).
В перспективе, через 20-30 лет или несколько более, Китай сможет “бросить вызов” США как на экономическом направлении, так и на военно-политическом. Для американцев это означает, что они должны отказаться от представлений о своем величии и исключительности и смириться с тем, что они - всего лишь одни из многих, что означает значит вернуться к статусу 20-30-х годов. Альтернатива - сохранить свою исключительность, используя факторы, в которых длительное время никто не сможет с США конкурировать, в том числе “технологический отрыв” в области ПРО.
Все это создает не только новые проблемы для Китая, но и дилеммы для России, бывшей до этого не раз лидером в соперничестве с США в системах ПРО. Уже в 80-е годы многим и в нашей стране и в США было ясно, что в случае возникновения гонки вооружений в области систем ПРО, особенно при создании космических систем ПРО, бремя этой гонки оказалось бы для нашей страны гораздо большим, чем для США, в силу нараставшего разрыва между ВВП США и ВВП СССР; особенно опасным представлялось соперничество в информационной составляющей систем ПРО, где отрыв США от СССР как в техническом, так и экономическом отношении (по критерию “стоимость-эффективность) был особенно значительным.
Сегодня у США намного больше средств на НИОКР и тем более на развертывание ПРО. Если здесь начнется гонка, Россия ее автоматически проиграет. Сколько-нибудь равноправное, а тем более полномасштабное сотрудничество между США и Россией представляется в этой сфере весьма сомнительным, несмотря на то, что в российской науке и промышленности, в Вооруженных Силах РФ имеется значительный задел под создание тех или иных вариантов системы ПРО. В этих условиях для России значительно более актуальной, чем в 80-е годы, становится идея “асимметричного ответа” как одного из компонентов российской политики обеспечения национальной безопасности, обеспечения стратегической стабильности.
4. СИСТЕМА ЯДЕРНОГО СДЕРЖИВАНИЯ РОССИИ
В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА
4.1. Облик стратегических ядерных сил России
Все перечисленные выше обстоятельства, характеризующие наступление “второго ядерного века”, безусловно, учитываются при подготовке и принятии решений в области строительства СЯС и ядерной стратегии Российской Федерации. Важнейшие решения, формирующие будущий облик российских СЯС были приняты в течение 1998г.
Ключевая роль ядерного сдерживания закреплена в утвержденных Президентом России 3 августа 1998 г. “Основах (концепции) государственной политики РФ по военному строительству на период до 2005 г”. В развитие ее концептуальных положений на заседании Совета Безопасности 3 июля 1998 г. были определены структура и состав сил и средств ядерного сдерживания, которые необходимы России в современных условиях, а также определены количественные и качественные требования к ядерному потенциалу страны России.
Во многом основу решений Совета Безопасности составили выводы и рекомендации специально созданной Президентом РФ Комиссии, которую возглавлял вице-президент РАН академик Н.П.Лаверов. Фактически были выработаны решения, в основном определившие облик наступательных и оборонительных ядерных сил России до 2010 г. и далее.
По итогам этого заседания, на котором указывалось на необходимость поддержания ядерного потенциала на гарантированном уровне, в ноябре того же года указом Президента РФ был утвержден комплекс мер по обеспечению эффективного ядерного сдерживания, а в декабре - утверждены основные положения ядерной политики России на среднесрочную и долгосрочную перспективы.