В современном мире существует немало реальных и потенциальных конфликтов, которые могут развиваться подобной “иракско-югославской” модели. Это индо-пакистанский конфликт в Кашмире, арабо-израильский конфликт, “тайваньская проблема” и др. Нельзя исключать из этого ряда и проблемы целостности России и наши отношения с соседями. О том, что ядерное сдерживание может “работать” в подобных конфликтах, свидетельствует, на наш взгляд, опыт располагающего “ядерной бомбой в подвале” Израиля. На протяжении последних двух десятилетий (с 1982 г.) он ведет “вялотекущую войну” в Ливане и на своей территории, при этом союзники палестинцев вынуждены воздерживаться от крупномасштабного вмешательства в нее не в последнюю очередь из-за страха перед возможным возмездием.
* * *
Данная работа – это не всеохватывающее исследование по данной теме, а лишь краткий очерк по проблеме ядерного сдерживания в условиях наступления нового этапа в развитии международных отношений в их военно-политической составляющей.
Мы считаем, что несколько десятилетий после второй мировой войны продолжался “первый ядерный век”, а к концу ХХ в. мир вступил во “второй ядерный век”. В настоящей работе в том числе делается попытка развить тезис о “втором ядерном веке”, определить, пока хотя бы вчерне, его контуры и сделать ряд выводов для политики национальной безопасности России. В том числе в данной брошюре получили дальнейшее развитие и обоснование ряд положений, выдвинутых ранее одним из авторов концепции Северного стратегического бастиона для морского компонента стратегического ядерного сдерживания и также концепция “предъядерного сдерживания”, связанная с различными формами применения высокоточного оружия большой дальности.
1. ПАРАМЕТРЫ “ПЕРВОГО ЯДЕРНОГО ВЕКА”
1.1. Центральный ядерный баланс
Существующая система ядерного сдерживания сформировалась прежде всего в результате взаимодействия в этой сфере Советского Союза и США. В основе центрального ядерного баланса лежит признание де-факто принципа “взаимного гарантированного уничтожения”. Отечественная теория ядерного сдерживания разрабатывалась у нас со значительным запаздыванием по отношению к развитию его материальной основы.
Ядерное сдерживание вероятного противника от агрессии базируется на неотвратимости, неизбежности нанесения ему неприемлемого ущерба при любом варианте его действий, даже при внезапном “обезоруживающем” или “обезглавливающем” ударе. Хотя идея воздействовать на восприятие противника таким образом, чтобы удержать его от нежелательных поступков, очень стара (еще 2500 лет назад Сунь-Цзы писал о возможности расстроить планы противника), только ядерное оружие смогло создать достаточно мощный психологический эффект, в роли которого выступают размеры неприемлемого ущерба в ответных действиях, под угрозой нанесения которого противник вынужден отказаться от своих намерений.
Осознание потенциальным агрессором неотвратимости возмездия, угрозы гибели его населения в колоссальных масштабах от первичных, вторичных и третичных последствий ядерных взрывов, угрозы катастрофического нарушения экосистемы делает любые политические цели, которые могли бы быть поставлены при развязывании такой войны, иррациональными.
Во многом система взаимного сдерживания была узаконена, кодифицирована советско-американскими соглашениями об ограничении стратегических наступательных вооружений, начиная с Договора ОСВ-1 1972 г., а также Договором об ограничении систем ПРО 1972 г. Путь к этим соглашениям, к кодификации отношений между СССР и США в ядерной сфере, к установлению определенного уровня стратегической стабильности был тяжелым, сложным, не раз чреватым ядерной войной. Об этом ни в коем случае нельзя забывать, оценивая перспективы стратегической стабильности в XXI веке, разрабатывая российскую стратегию национальной безопасности.
До распада СССР становление системы центрального ядерного сдерживания прошло, по крайней мере, пять этапов.
Первый этап (июль 1945 - август 1949 гг.) характеризуется ядерной монополией США. На втором этапе, после первого испытания ядерного оружия в СССР, монополия была ликвидирована, но уязвимость территории США еще оставалась несоизмеримо меньшей, чем у Советского Союза. В тот период мы не имели ни межконтинентальных средств доставки, ни авиационных и морских баз вблизи территории США, подобных американским базам у наших границ.
Следует отметить, что и ликвидация ядерной монополии не была одномоментным актом. Если американцы смогли применить свои атомные бомбы уже через несколько недель после первого испытания, то нашей стране потребовалось больше времени для подготовки серийного производства ядерного оружия, начатого только в декабре 1951 г., и принятия его первых образцов на вооружение в 1953-1954 гг. С точки зрения сдерживания важно другое - уже само по себе первое советское испытание было воспринято американцами как утрата ядерной монополии. В этом проявилась одна из характерных черт ядерной сферы - важно не только то, что происходит в действительности, но и восприятие другой стороной.
Третий этап связан с развертыванием в СССР, начиная с 1956 г. бомбардировщиков межконтинентального радиуса действия (Ту-95 и М-4), баллистических и крылатых ракет на подводных лодках и МБР. И вновь, как на предыдущем этапе, свою роль сыграло восприятие - вывод на орбиту советской ракетой типа Р-7 первого искусственного спутника Земли 4 октября 1957г. имел больший политический эффект, чем развертывание нескольких боевых МБР того же типа в Архангельской области и Казахстане тремя годами позже.
На четвертом этапе, к концу 60-х гг. благодаря усилиям конструкторских коллективов, возглавлявшихся М.К.Янгелем, В.Н.Челомеем, В.П.Макеевым, И.Д.Спасским и С.Н.Ковалевым, их многочисленных смежников, разработавших средства доставки; предприятий промышленности, развернувших их серийное производство; военных, осваивавших новую технику, Советскому Союзу удалось выйти на уровень примерного равенства с США по количеству носителей ядерного оружия. Однако в начале этого этапа США, начавшие интенсивно оснащать свои МБР и баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) разделяющими головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН), все еще обладали значительным преимуществом перед СССР по совокупному количеству ядерных зарядов. Это преимущество было ликвидировано после начавшегося в 70-х гг. оснащения советских МБР и БРПЛ зарядами с РГЧ ИН. В это время и возникло понятие стратегического паритета между СССР и США.
Признанием факта его установления стали достигнутые во Владивостоке в 1974 году между Л.И.Брежневым и президентом США Дж.Фордом договоренности о равном суммарном количестве уровней стратегических вооружений на период до конца 1985 года: по 2400 носителей стратегического оружия (на земле, на море и в воздухе), а также равное количество ракет, которое стороны имеют право оснащать разделяющимися головными частями индивидуального поведения (не более 1320 единиц).
На пути к этому соглашению обе стороны прошли через серию кризисов, в ходе которых возникала прямая или косвенная угроза применения ядерного оружия. Это, прежде всего, два Тайваньских (1954 и 1958 гг.) и Берлинский (1961 г.) кризисы, а также Карибский (в американской терминологии – “Кубинский ракетный”) кризис октября 1962 года. Все они, особенно Карибский, происходили в условиях высочайшего накала военно-политического и идеологического противостояния двух сверхдержав, двух мировых систем в глобальном измерении. Каждый этап противостояния, каждый кризис, к счастью, заканчивался мирным исходом, одновременно способствуя формированию системы взаимного сдерживания, системы взглядов на обеспечение ядерной безопасности.
И для советских и для американских лидеров, по-видимому, главной точкой в оценке ядерного оружия и возможностей его использования в кризисной ситуации стал Карибский кризис. Важнейший вывод состоял в том, что уже в тех условиях, когда ядерные силы США преобладали количественно, американской стороне, ее высшему государственному политическому руководству пришлось признать, что невозможно безнаказанно нанести ядерный удар по СССР. Иными словами стала очевидной ситуация взаимного ядерного сдерживания, хотя в то время, по ряду авторитетных оценок, соотношение ядерных потенциалов США и Советского Союза было 17:1 в пользу США. И это реальное положение дел американцы знали достаточно хорошо, несмотря на всю браваду и блеф со стороны Н.С.Хрущева, заявившего под впечатлением от посещения Южного машиностроительного завода в Днепропетровске о том, что в СССР “ракеты стали делать, как сосиски”.
По ряду появившихся в американских источниках данных, во время Карибского кризиса военные предлагали президенту Дж.Кеннеди нанести упреждающий “обезоруживающий” удар по всем ядерным средствам СССР. Но при этом никто не был готов гарантировать американскому президенту, что у “Советов” не останется хотя бы одного-двух боезарядов на соответствующих носителях, способных доставить ядерный боезаряд до территории США в ответном ударе и уничтожить Нью-Йорк или Вашингтон. Отсутствие такой гарантии оказалось достаточным для Кеннеди, чтобы отказаться от планов применения ракетного оружия против СССР, хотя это был последний исторический шанс США лишить Советский Союз ядерного потенциала. Такова, например, точка зрения академика А.А.Фурсенко.
Впрочем, есть исследователи, которые предполагают, что, окажись на месте Кеннеди менее рациональный, более склонный к авантюрам политик, он мог бы и не избежать соблазна применить ядерное оружие. Так что необходимо учитывать и такого рода возможность.
Опираясь на модель поведения американского президента в ходе Карибского кризиса, можно применительно к сработавшему в тех условиях ядерному сдерживанию говорить о “критериях Кеннеди”. То есть о том, что даже при значительной асимметрии в силах и средствах намного более слабая сторона, обладающая ядерным оружием, способна, благодаря его огромной разрушительной силе, сдерживать в условиях кризиса более сильную сторону.