Рассматривая динамику социальной стратификации российского общества с середины 1980-х гг., мы обнаруживаем возникновение не просто новых социальных групп бедных, состоятельных и богатых, но переплетение разных особенностей стиля жизни. Социальная поляризация не ведет к социальной однородности в сходных по уровню жизни группах. Наоборот, она лишь подчеркивает стилевое разнообразие, что и служит толчком к росту конфликтности между социальными группами, развитию вариативности форм собственности, переменам в структурах власти. Формирование новых социальных групп, в частности, слоя предпринимателей, в условиях переходного общества определяется незавершенностью всех процессов, высоким уровнем неопределенности.
В анализе статусных позиций той или иной группы существует два направления. Один подход, наиболее развитый в американской социологии, основывается на выделении и характеризации исследуемой группы по уровню доходов, престижу, власти, беря количественные показатели как самодостаточные и отвлекаясь от их источников. Второй подход рассматривает данную группу сквозь призму отношений различных элементов социальной структуры. Именно структурные факторы обусловливают появление у тех или иных социальных групп конкретных поведенческих установок и специфического образа жизни.
Отождествление себя с конкретной группой становится основанием
особых социальных связей, которые стимулируют социальное действие. Это проявляется в специфическом стиле жизни, коммуникативной среде. Именно второй подход представляется нам предпочтительным. Однако если обратиться непосредственно к исследованию статусных позиций предпринимателя в современном российском обществе, встает много трудноразрешимых проблем. Например, мы знаем, что в эмпирических исследованиях обычно к слою предпринимателей относят создателей и руководителей новых негосударственных хозяйственных структур. К ним примыкает периферия в виде массовых групп самостоятельных работников – индивидуалов, которые, однако, к собственно предпринимателям уже не относятся. Предприниматели различаются масштабами и сферой хозяйствования, его техническим и организационным уровнем, происхождением капитала и характером опорных воспроизводственных связей. Крупный бизнес, как правило, более стабилен, теснее связан с государственными структурами, несет бремя скорее политического, нежели экономического риска, выходит за национальные границы. Все это говорит о том, что человек, попавший в разряд крупных предпринимателей, резко отличается реальным социальным статусом от основной массы представителей мелкого и среднего бизнеса.
Наличествует и другая точка зрения, согласно которой нет оснований для выделения предпринимателей в отдельный социальный слой. Так, по мнению В. Нусратуллина. предприниматели вместе с рабочими образуют класс трудящихся. Свою позицию автор аргументирует следующим образом: "Сегодня со всей очевидностью ясно, что основным создателем вновь образуемой стоимости является предприниматель, будь он капиталист или же просто менеджер. Он - главный проводник в производство товаров и услуг достижений научно-технического прогресса. А ведь именно научно-технический прогресс, совершенствуя техническую вооруженность труда, а не живой труд в его непосредственном выражении... является главным источником прибыли"[13]. Таким образом, автор предлагает в качестве статусного критерия реальное участие или неучастие в процессе производства. Любой участвующий в этом процессе принадлежит к классу трудящихся, вне зависимости от того, обладает ли он капиталом и экономической властью, или нет. В таком случае предпринимательство превращается в разновидность труда, своего рода профессию.
Нет необходимости доказывать, что понятие "предприниматель" охватывает представителей самых различных профессиональных групп. Поэтому выделение предпринимателей в качестве профессиональной группы бессмысленно и некорректно. С позиций здравого смысла приходится признать, что предприниматели - это единый социальный слой, но критерии власти, собственности и статуса не позволяют научно обоснованно объединить в одну страту например, "челнока", руководителя полного товарищества и такой корпоративный субъект предпринимательства, как акционерное общество, где уставной капитал разделен на определенное число акций, удостоверяющих обязательные права участников-акционеров. У "челнока" и акционера - все разное: и отношение к власти, и доля реальной власти, и отношение к собственности, и ее объем, и, естественно, социальный статус.
Отсюда вытекает, возможно, несколько непривычный в теории стратификации вопрос: предприниматели - это общность формальная или реальная? Обладает ли единая социальная группа предпринимателей реальным существованием в сегодняшней жизни российского общества, или это научная абстракция, ведущая фиктивное, формальное существование на страницах дискуссий? Или. если однозначный ответ на этот вопрос дать невозможно, то как сочетается формальное и реальное в содержании понятия "предприниматели", активно употребляемого сегодня на всех вербальных уровнях, от бытового и журналистского до научного?
Предприниматели как субъект рыночной экономики по логике
вещей должны представлять собой общность, состоящую из единичных
предпринимателей. Но если мы применяем к ним понятие "общность",
то, прежде чем разрабатывать по отношению к ней единые поведенче-
ские, статусные и прочие критерии, необходимо обосновать, что пред-
приниматели как единая общность - это реальность, а не плод вообра-
жения или абстрагирования. Иными словами, нужно выявить в этой
общности наличие внутренних связей и черт, дающих основание для
выделения их в этом обобщающем определении. Итак, представляют
ли собой предприниматели как субъекты рыночной экономики, рабо-
тающие в самых различных областях общественного производства и
потребления, комплекс взаимосвязанных в своей активности субъек-
тов?
Для характеристики предпринимателей как единой социальной общности в последнее время стало популярным прибегать к чисто поведенческим, то есть психологическим и социально-психологическим по своей природе критериям. Так, в первом параграфе нашей работы мы привели понимание предпринимательства, данное Й.Шумпетером. Последний в статье "Социальные классы в этнически однородной среде", а также в более поздних работах "Капитализм, социализм и демократия" (1942). "Будущее частного предприятия перед лицом современных социалистических тенденций" (1945), "Замечания к плану исследования предпринимательства" (1947) разработал теоретические основания исследования предпринимательства как специфической социальной функции. Можно ли от них перейти к выделению статусных критериев?
Рассматривая фигуру предпринимателя преимущественно как психологический тип личности, обладающий рядом относительно редких качеств, которые определяют его социальное поведение, Шумпетер подчеркивает несвязанность "предпринимательского духа" с социальной принадлежностью его носителя или с каким-либо исторически определенным социально-экономическим укладом. Предпринимателями, согласно Шумпетеру, могут быть и вождь первобытного племени, и передовой помещик, и руководитель предприятия, организованного на социалистических началах. Всех их можно объединить в категорию "предприниматель" просто потому, что им присущи такие качества характера и ментальности, как инициативность, авторитет, прогностические способности, решительность и умение действовать под свою единоличную ответственность, готовность к риску.
Современные российские авторы в последнее время часто обращаются к предложенным Шумпетером критериям, рассматривая их почему-то в качестве стратификационных. Так, авторы работы Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества" почти дословно приводят эти критерии, игнорируя явно виртуальный характер полученной "социальной общности предприимчивых людей".[14] Некоторые исследователи пишут, например, о том, что характерной чертой предпринимательства как деятельности является хозяйственный риск. "Риск постоянно сопутствует бизнесу. Риск формирует особый способ мышления и поведения, психологию предпринимателя"[15]. Однако, хотя авторы не определяют предпринимателей как социально-структурную общность, и не ставят обязательным условием обладание собственностью, ясно, что рисковать можно только тем, что имеешь сам. Тогда риск - это риск. А риск чужим имуществом вряд ли можно считать признаком предпринимательства как такового. Из сказанного следует, что все возможные категории граждан, проявляющие в своей жизнедеятельности предприимчивость, и даже успешно демонстрирующие предпринимательские качества, но осуществляющие это "на поле" чужой собственности и не под свою имущественную ответственность в строгом смысле не являются предпринимателями. Не имея собственности, не неся финансовой и имущественной ответственности, невозможно быть субъектом рыночной экономики. Для предприимчивых людей, работающих в бизнесе за определенное вознаграждение, может быть, больше подойдет понятие "агент рыночной экономики".