Развитие инновационной деятельности является не просто важной, но коренной проблемой антикризисной политики. Ее решение требует значительных инвестиций. Но проблема разрешима. Экономисты уверяют, что деньги найти можно, если проводить продуманную целенаправленную политику. Главное же то, что у нас имеются ученые, инженеры, конструкторы, техники, квалифицированные рабочие — кадры, способные решать эту задачу. Не хватает хороших менеджеров, имеющих опыт организации инновационной деятельности в условиях рыночной экономики. Но этот недостаток не фатальный. Его можно преодолеть, если этот вид деятельности будет востребован обществом.
Таким образом, опираясь на интеллектуальный потенциал и используя рыночные механизмы, возможно, осуществить рывок, подняться на качественно новый уровень технологического развития и экономического роста. Однако до последнего времени ни политика, ни СМИ не ориентировали общество на движение именно по этому пути. Поэтому, как свидетельствуют социологические опросы, общественное сознание пока не воспринимает науку и новые технологии в качестве важнейших факторов экономического роста. Конечно, со школьных лет каждому известно, что современное производство нуждается в применении науки, и от 70 до 80 % респондентов обращают внимание на недостаточность финансирования науки, образования, внедрения новых технологий, но в ответах на вопрос: «Что будет иметь ключевое значение для экономического роста?» большинство ставит на первое место политико-правовые факторы. Науку назвали лишь 17 % опрошенных, а внедрение новейших технологий — 22 % Конечно, значение соблюдения законов и политической стратегии для роста экономики нельзя недооценивать хотя бы потому, что именно от политики зависит, будет ли у нас «запущен» инновационный процесс, в результативности которого уже наука и другие составляющие интеллектуального потенциала будут играть решающую роль. Но все-таки политика и право относятся к комплексу необходимых предпосылок роста, а наука и технологии определяют его содержание и направленность.
Социологи обнаружили, что создание благоприятного климата для научно-технической деятельности, для укрепления интеллектуального потенциала требует перенастройки социокультурных ценностных ориентации общества. В этой связи для нас может представлять интерес опыт Китая, который добился впечатляющих результатов в развитии своей экономики, обеспечив устойчивые темпы ее роста в течение уже двух десятилетий. А в начале 80-х гг., перед тем как проводить рыночную реформу в городах, в промышленности, Дэн Сяопин развернул мощную пропагандистскую кампанию в средствах массовой информации, направленную на повышение престижа науки. Проводилась мысль, что без науки Китай не сможет преодолеть своей отсталости, что будущее Китая — на путях использования науки и новых технологий и т. д. А ведь на старте китайских реформ наука и технология в стране находились на значительно более низком уровне, чем в России.
У нас же в 90-е гг. вообще забыли о науке. СМИ практически, за малым исключением, игнорировали темы, связанные с наукой, развитием интеллектуальной деятельности. Типична в этом отношении судьба передачи С. Л. Капицы «Очевидное - невероятное». В течение многих лет российских телезрителей эта интереснейшая передача посвящала в проблемы науки, освещала ее внутреннюю жизнь. Но «реформируемой» России она оказалась ненужной и была снята. Пожалуй, близко к истине то, что ни радио, ни телевидение не занимаются популяризацией науки. Зато находилось время для магов, колдунов, целительниц и пр., которые пичкали доверчивого зрителя всевозможной чепухой.
Линию на принижение рационального начала в деятельности людей проводят и некоторые представители российской интеллигенции, о чем свидетельствуют опубликованные в «Независимой газете» материалы Круглого стола «Перспективы научной рациональности в XXI в. Будет ли в следующем столетии положен конец диктату естествознания?». Лейтмотивом большинства на нем выступавших была мысль, что до сих пор наука воспринималась как «верховный правитель», способный ответить на все вопросы и решить все проблемы, а ученые считались вершителями судеб человечества. Сейчас авторитет науки пошатнулся, Диктату науки и научной рациональности приходит конец. Наука должна занять подобающее ей скромное место в ряду других явлений сознания и культуры, поскольку является лишь одним из многих способов познания. Более того, оценка рисуемой естествознанием картина мира может быть только негативной, ибо она «деструктивна по отношению к культуре». Естествознание ориентируется на инженерию, обслуживает «технократический дискурс», который становится для человечества все более угрожающим. Гуманитарные науки тоже все подверстывают под научность, которая не имеет перспектив, и потому XXI в. не будет веком науки вообще! Такова позиция. В ней смешано очень многое: и нависшие над человечеством реальные угрозы, в том числе экологические, возникшие в результате индустриального развития; и идеи антисциентизма, технофобии, мода на постмодернизм; и интеллигентский снобизм; и негативная реакция на официальную «научную идеологию» нашего советского прошлого; и сознательное дистанцирование от реальных социально-экономических проблем современной России.
Каждый имеет право на собственную точку зрения, но хотелось бы обратить внимание на то, в каком социальном контексте была озвучена эта позиция. Россия в глубоком кризисе. Наука в униженном невостребованном обществом положении, но в то же время именно с ней, с ее развитием и технологическим применением связывается надежда на быстрый экономический рост, а значит и выход из кризиса. Круглый стол перечеркивает эти надежды. XXI в. не будет веком науки. Значит, России надо искать другие пути в будущее и другие средства выхода из кризисного состояния. Ориентация на «технологический дискурс» ведет в пропасть. Но проводить эту точку зрения — значит, уподобляться кричавшему при виде похоронной процессии: таскать вам, не перетаскать!
Настораживает и проповедь антиинтеллектуализма, отчетливо прозвучавшая на этом обсуждении. Научный рационализм вроде бы устарел уже и принадлежит прошлому. Говорить в этом духе сейчас тоже модно. Но этот своеобразный псевдонаучный популизм лишает смысла саму постановку проблемы развития интеллектуального потенциала.
Я считаю даваемую участниками Круглого стола интерпретацию науки, их понимание отношения науки и общества абсолютно несостоятельными. Их позиция была подвергнута острой и убедительной критике нашими видными философами.
Если продвижение вперед в научно-технологической области предполагает реализацию интеллектуального потенциала как целостного образования, то данная целостность, как уже отмечалось, должна быть облечена и в определенные организационные формы. Прежде отдельные и даже вполне успешные попытки (были и такие) преодолеть разрыв между наукой и производством, наукой и образованием, характерный для советской системы организации науки и производства, не получали широкого распространения. Но мириться с этим разделением нельзя, ибо оно сильно тормозит инновационный процесс, технический прогресс. Поэтому активизация инновационной деятельности — в чем Россия остро нуждается — требует создания интеграционных организационных форм, отвечающих условиям рыночной экономики. Реформирование интеллектуальной сферы приобретает вполне определенную целевую направленность. Но чрезвычайно печально, если ее реформирование сведется к копированию западных образцов. Лишь с учетом особенностей страны можно будет добиться реального усиления инновационного потенциала, который входит в современном мире в число важнейших критериев цивилизационного развития.
Интеграция основывается на непрерывном обмене информацией. Последняя является той силой, которая объединяет и скрепляет все составляющие интеллектуального потенциала и образует из них должную целостность. Подход к проблемам научно-технологического развития с точки зрения интеллектуального потенциала является предельно современным и потому, что выдвигает на первый план значение и важность информации как одного из его компонентов. Обеспечение и сохранение его целостности предполагает устранение любых препятствий и барьеров на пути потоков необходимой информации. Это обстоятельство также требует на практике соответствующего организационного оформления.
Как известно, малоподвижный образ жизни вреден для здоровья. Движение, активность — важнейший фактор поддержания жизненного тонуса. Также и интеллектуальный потенциал: если он не используется, то начинает чахнуть. Но степень его реализации зависит от его востребованности обществом и государством. Значит, надо найти такой путь, на котором он был бы максимально использован в интересах страны.
Наука может разрабатывать и предлагать различные сценарии дальнейшего развития, но вопрос о том, какие идеи лягут в основу реальной политики, и какова будет политика, решается в других сферах. Это имеет и свою положительную сторону: ученые свободны в выработке вариантов, могут исходить, как это и подобает в науке, из существа проблемы, а не руководствоваться какими-либо посторонними соображениями, не подлаживаться к чьим-либо частным интересам. Наука, в идеале, способна представлять обоснованные аргументированные предложения, и к ее данным (тоже в идеале) должны прислушиваться те, кто уполномочен осуществлять стратегический выбор наилучшей для страны в современных условиях модели развития.